Сердце монстра - Шейн Роуз

рука сжала мою челюсть, заставив меня посмотреть ему прямо в глаза. Все, что я могла видеть, это голод и ярость, когда он сказал:

― Купи другое платье.

Я не стала ни подтверждать, ни отрицать, что сделаю все. Он медленно убрал руку из-под моего платья, и я постаралась не оплакивать эту потерю сразу.

― Если я куплю другое платье, что получу от этого?

― Счастливый монстр ночью? Тебе этого недостаточно? ― сказал он, не поднимая глаз. Он поворачивал меня, пытаясь найти способ помочь мне выбраться из лифа. ― Где, блядь, молния?

― Там корсет.

― Ненавижу эту штуку, ― простонал он.

― Серьезно? ― сказала я, глядя вниз на выпуклость его джинсов. У меня потекли слюнки, и я чуть не облизнула губы. Знала, как он обращается с этим членом, и знала, что это было одно из лучших обращений, которые когда-либо имела честь наблюдать.

― Мой разум и член редко сходятся во мнениях.

Я быстро повернулась, чтобы скрыть улыбку, и указала на завязки внизу спины.

― Развяжешь меня?

Его руки на мгновение обхватили мою талию. Он был на целую голову выше меня, когда я смотрела на нас обоих в зеркало. Ром был огромным мужчиной, полным мышц, татуировок и тьмы. Я не понаслышке знала, что он использует каждую из этих мышц, что каждая из этих татуировок что-то значит, и что его тьма была всепоглощающей.

― Это платье гипнотизирует, Каталина. Ты гипнотизируешь. ― Он положил подбородок мне на лоб, и мои локоны потерлись о его щетину. ― Что же мне с тобой делать, а?

Я смотрела на него в зеркало, думая, сможем ли мы когда-нибудь быть нормальными, просто вместе.

― Почему ты должен делать что-то другое, чем то, что ты всегда делал со мной раньше?

― Потому что раньше я был уверен, что мне все равно. Теперь я не так уверен. Забота делает меня уязвимым, когда я не могу быть таким. Не для семьи.

Я гордилась тем, что не поддаюсь эмоциям. Мой отец был там, потом его не стало. Быстро вошла в систему и знала, что эмоциями пользуются. Не плакала. Не жаловалась. Принимала спокойно все: побои, жестокое обращение, пренебрежение.

Почему же теперь, внезапно, при малейшей правде и внимании с его стороны, мне захотелось дать волю непролитым слезам?

― Наверное, мне стоит снять это платье, ― прошептала я.

Он кивнул, а затем отступил назад, чтобы начать развязывать ленту.

Когда он это сделал, моя талия расправилась. Я глубоко вдохнула, когда его пальцы проникли между лентами и моей кожей, чтобы ослабить захват ткани.

― Господи, они что, складывают тебя пополам, когда это затягивают?

― Красота ― это боль. ― Я посмеялась над его неверием.

― Кэти, там следы, ― сказал он так, словно это было смешно.

Я сверкнула на него глазами.

― Ром, ты можешь накинуть пиджак и выглядеть хорошо. Мы делаем это, чтобы хорошо выглядеть.

― Это похоже на рабство. Кажется довольно неудобным для ночного шоу.

― Но рабство для прелюдии и шоу ― это то, ради чего все и затевалось. ― Я взмахнула на него бровями.

В его руке были ленты, и на мгновение он затянул их потуже.

― Не играй, женщина. Мы снимем с тебя это дерьмо, и ты получишь другое платье.

― Ты так и не сказал, что я получу.

― Чего ты хочешь? ― Он вздохнул, как будто, наконец, устал от меня и признал свое поражение.

Может быть, именно это мне и было нужно. Чтобы он отошел в сторону, чтобы я действительно не стала жертвой сердечных страданий во всем этом. Ром был моим самым опасным падением. Мне было все равно, что моя жизнь находится под угрозой, потому что я знала, что потерять себя будет гораздо менее болезненно, чем потерять того, кого любила.

― Должна ли я попросить тебя отойти в сторону? ― сказала я. ― Нам с Бастианом было бы комфортно, Ром. Мне было приятно быть рядом с ним. Должна ли я попросить тебя прекратить то, что, черт возьми, мы продолжаем делать?

― Ты можешь.

Мое сердце упало. Он так легко отпустил меня. Я знала, что для меня это было показателем того, что должна отвернуться, оставить его позади и попросить его сделать то же самое для меня.

― Ты можешь, Каталина, но это не имеет значения. ― Его торжественный тон свидетельствовал о том, что он был в таком же смятении из-за того, что у нас было, как и я. ― Я не отступаю от того, что принадлежит мне, и ты быстро становишься такой. Даже если не хочу этого.

Я подняла на него глаза и провела рукой по его челюсти.

― Тогда я думаю, что я хочу, чтобы ты заявил на меня права, потому что чем сильнее вы оба тянете, тем больше буду наслаждаться болью от разрыва в любом направлении.

― Вечная мазохистка, да?

― Нужно быть мазохистом, чтобы знать это.

Глава 18

КЭТИ

― Прости, ты сказала, что придете? ― Заявление моей подруги по телефону не имело смысла.

― Да, мы все придем на вечер кино, ― повторила Вик так громко, что я отвела телефон от лица и скривила губы, вопросительно глядя на Бастиана.

Он лежал на диване, смотрел телевизор и пролистывал свой телефон. Когда я сказала, что это Вик, и она хочет устроить здесь вечер кино, его щеки впали, и он расширил глаза, посасывая кусочек ананаса из миски с фруктами на животе. Бас выглядел абсолютно нелепо, и по ухмылке, которая последовала за его громким поеданием, я поняла, что он издевается надо мной.

― Ты в этом участвуешь, не так ли? ― Я выпятила бедро и снова поднесла телефон к уху. ― Ты уже говорила об этом с Бастианом, не так ли?

― Ну, мой муж сегодня утром работал с твоим мальчиком-игрушкой, ― начала она, словно перечисляя все по списку, как девушка в «Блондинке в законе». ― Я могла бы упомянуть вчера вечером, что не видела тебя очень долгое время. Они быстро обсудили дела, а дела ― это хорошо, Кэти. Ты же знаешь. Все наши предприятия в Чикаго работают очень хорошо. ― Она подчеркнула каждое слово. Боже, она была слишком жизнерадостной.

― Я не понимаю, как мы вообще стали друзьями, ― простонала я и отмахнулась от