Русский Моцартеум - Геннадий Александрович Смолин

симпатия уже настолько укрепилась, что во время моего «бегства» из России и последовавшим за этим американским предложением о гражданстве в США, мы вели себя как родственные души: давали друг другу знать о себе в ходе беспокойных маневров и разъездов по Германии, перезванивались с ним из телефонов-автоматов, чтобы сообщить, что у нас все в порядке.

Это взаимодействие продолжилось и позже, когда Джонни и Инге откочевали домой, в США, и звонили из своего Квинса под Нью-Йорком, чтобы сообщить о том, что у них все в порядке. Время от времени мы обменивались письмами. Несмотря на сложные обстоятельства, контакт никогда не обрывался полностью…

Маркус протянул мне листок, исписанный ровным почерком.

– Это характерное письмо, почитай.

Джонни писал:

«Свобода, несомненно, является простейшим и важнейшим элементом жизни. Каждый день мне напоминает об этом, и, чем старше и мудрее становлюсь, тем сильнее это чувствую. Никто не имеет права лишать свободы другого, пока он не причиняет ущерба своим согражданам. Странно, что уже твоему отцу много лет назад пришлось бежать из Германии, и теперь жизнь вынудила тебя пойти по его следам… Недавно я был в Колорадо-Спрингс и видел, как красивый белый орел – наш американский символ – величаво летел над каньоном и гордо смотрел куда-то далеко вперед. Его свобода и одинокая независимость вернули меня к мыслям о Вас, дорогой друг».

– Однако, Джонни в душе поэт, – сказал я.

Маркус кивнул.

– Конечно, его рассказ о парящем над бездной каньона орле метафоричен и относится ко мне. В таком же «ключе» Джонни закончил письмо: «Я хочу быть только твоим другом и, как друг, желаю тебе всего хорошего в это тяжелое время. Я уважаю твои убеждения и восхищаюсь твоими принципами жизни. Пусть в следующие годы сопровождает тебя улыбка Господа. Вечно твой друг Джонни. Квинс, США».

– Мелочь, а приятно, – попробовал пошутить я.

– Разумеется, от Джонни не укрылась моя незримая, но сохраняющаяся дружба с российскими коллегами. Кстати, вас, мой друг, Джонни твердо приписал к агентуре из БФФ, стерегущей меня денно и нощно.

– Спасибо, – искренне признался я. – Лучшей оценки и не заслужить.

– Ты знаешь, а ведь у Джонни случился гипертонический криз – из Америки поступило от его жены сообщение: его положили в госпиталь, но ситуация под контролем. Он мне прислал письмо с рисунком-шаржем пляшущего человечка и надписью по-немецки: «Meine Kopf ist schwach»[36]. И по-английски:

«Милые мои М и А[37], я искренне рад, что судьбе было угодно, чтобы мы с вами стали друзьями. И потому мне вас очень не хватало. Меня согревала ваша любовь!»

– Да, Маркус, у меня в Москве возникли некоторые трудности. Мне недвусмысленно было запрещено встречаться с вами, вот только сегодня позволили, так сказать. Но я должен был вас предупредить, просто обязан. А до прояснения ситуации я вынужден лечь на дно…

Он кивнул и заметил с легкой улыбкой:

– Как сказал наш великий Иоганн Вольфганг фон Гёте: «Всё было бы слишком хорошо, если бы все наши поступки можно было бы совершать дважды».

В конце встречи, когда мы встали из-за стола, Маркус негромко проговорил:

– Если у меня вдруг возникнет необходимость срочно встретиться, назначу время и место…

– Хорошо, – кивнул я, чувствуя, что мы с ним неожиданным образом оказались в равном положении своеобразных изгоев – каждый в своей стране.

XVII. СМИ: Документация «двойного» убийства

In Medias Res[38]

Мое пребывание в Берлине, где я гостил у своей «двоюродной сестры» Анны, меня уже тяготило. И вот свершилось: тайное стало явным. Вечером 19 октября под Бонном в предместье Танненбуш в особняке по Свинемюндештрассе были обнаружены тела Герда Бастиана и Петры Келли…

На другой день во многих немецких и зарубежных СМИ прозвучало сообщение, как разорвавшаяся бомба: известная политическая пара мертва…

Я не поленился и скупил буквально все: от официозных газет и журналов до желтой прессы и русскоязычных эмигрантских газет. И засел за работу, не забывая, кстати, о своих обязательствах перед Эрикой Шнайдер: ведь я должен был отработать ее деньги – не в моих правилах быть должным кому-то.

Playboy[39]

199… год, США

Корр.:

– Генерал, имеете ли Вы дома огнестрельное оружие?

Г. Бастиан:

– Я был и слыл солдатом по призванию и им остаюсь сегодня. У меня есть два американских пистолета системы «дерринджер» и тяжелый револьвер. Я и раньше довольно неплохо стрелял по мишеням. Но Петра Келли и я придерживаемся в этом плане совершенно разных точек зрения – я имею в виду предназначение и использование оружия. Оно мне нужно исключительно для обороны. Ну, а Петра Келли ужасается даже от того, что уже видит оружие в чьих-то руках, хотя бы настоящий пистолет.

P. S.

О том, что Г. Бастиан был вооружен, Келли должна была знать еще семнадцать лет назад. Скорее всего, пистолет был у него как у профессионального военного.

Frankfurter Allgemeine[40]

Франкфурт-на-Майне, 199… год, ФРГ

Элеонора Хайнц (подружка Петры):

«Петра была так открыта и честна. Во всей этой ее катавасии на почве адюльтера, к которому я никак отношусь, – это было внутренним делом Келли… Причем в центре этой амурной галактики всегда господствовал приснопамятный Герд Бастиан – генерал бундесвера…».

P. S. Достойное признание истинной подруги.

Bunte[41]

Тетрадь № 43, 25 ноября 199… г., ФРГ

В разделе «Люди говорят о…»:

«Петра Келли, касаясь интимной темы, всегда подчеркивала в многочисленных своих интервью: „Мы обожаем друг в друге (имелись в виду Герд Бастиан и она) только духовное, нравственное начало. Судите сами. В пять часов я, как правило, заканчиваю свои дела и мы расходимся с Гердом с одной мыслью – только бы выспаться. Какие тут могут быть адюльтеры? И днем для любви нет времени, потому что мы делаем политику с большой буквы“».

P. S. Великая притворщица П. Келли: она твердила об этом на каждом шагу.

Надпись на открытке к Рождеству (отправлена в адрес П. Келли)

…Я был слишком юн, чтобы умереть.

Герд Бастиан.

Stern[42]

Гамбург, 199… г., ФРГ

В рубрике «Новости»:

«Каждая из фигур этой известной политической пары подразумевала в партнере одно и то же: чтобы он (она) заботился (лась) о ней (нем). Это было некое кредо их альянса.

Экс-друг Келли Теодор Бэр утверждал, что Петра часто повторяла при нем: „Я просто не могу быть без него“».

Со слов Т. Бэра, она даже призналась своему экс-другу: «Не станет Герда – не