Война Калибана - Джеймс Кори

— Три… два… один… есть! — отсчитывал механик, пока «Роси» проскакивал мимо Каллисто так, что Холдену показалось: высунься в люк — и зачерпнешь горсть снега.

Одновременно выброшенные Наоми помехи глушили сенсоры летящих следом ракет на время, которое требовалось их процессорам для отсечения «шума». Пока чужие прицелы вылавливали корабль среди помех, скорость и притяжение уже закрутили «Росинант» вокруг Каллисто. Два снаряда удержались на хвосте и продолжили погоню, но остальные либо рассыпались в беспорядке, либо ушли в спутник. Пока оставшиеся преследователи выходили на курс, получивший изрядную фору «Роси» неторопливо расстрелял их из своих орудий.

— Прорвались, — выдохнул Алекс. Похоже, пилот еще сам себе не верил. Холден чуть не вздрогнул: неужели было так плохо?

— Ни минуты не сомневался, — сказал он вслух. — Веди нас к Тихо. На половинке g. Я буду в каюте.

Когда они закончили, Наоми перевалилась набок, откатившись к краю их общей койки. От пота ее кудри прилипли ко лбу. Она все еще отдувалась. Холден тоже.

— Весьма… живенько получилось, — сказала она.

Холден кивнул. Говорить еще мешала одышка. Когда он спустился по трапу в рубку, Наоми уже выбралась из креплений кресла и ждала его. И тут же бросилась ему на шею, поцеловала так крепко, что разбила губу. Они едва дотерпели до каюты, а что было потом, Холден помнил смутно, только бедра у него ныли и губа болела.

— Пойду пописаю, — сказала Наоми и, завернувшись в халат, направилась к двери. Холден опять кивнул.

Он передвинулся на середину кровати, полежал минуту, разминая руки и ноги. По правде сказать, каюты «Роси» были тесноваты для двоих, а амортизаторы мало походили на двуспальную кровать. Но в последний год они все чаще оставались в каюте Наоми, и понемногу она стала вроде как «их каютой», так что Холден только там и спал. При перегрузках в койке было не уместиться вдвоем, но ведь, когда «Росинант» маневрировал на высокой тяге, обоим все равно спать не приходилось.

Холден успел задремать, когда переборка открылась и вернулась Наоми. Она швырнула ему на живот холодную влажную салфетку для умывания.

Он так и подскочил:

— Ой, вот это побудка!

— Тебе не помешает остыть.

— Это вряд ли, — заявил Холден, умываясь.

Наоми ухмыльнулась и, присев на край койки, ткнула его под ребро.

— Ты еще способен думать о сексе? Я надеялась, с тебя хватит.

— Дыхание смерти творит со мной чудеса.

Наоми, не снимая халата, залезла к нему в койку.

— Знаешь, — призналась она, — я о том же думаю. И всей душой за утверждение жизни через секс.

— На конце фразы мне послышалось какое-то «но». Как это понимать?

— Но…

— Ага, вот оно.

— Нам нужно кое-что обсудить, и сейчас самое время.

Холден перевернулся, чтобы видеть ее глаза, приподнялся на локте. На лицо Наоми свисал тонкий локон — она смахнула его ладонью.

— Что я такого сделал? — спросил Холден.

— Дело не в том, что ты сделал, а в том, что собираешься.

Холден положил ладонь ей на плечо и стал ждать продолжения. Мягкая ткань ее халата липла к мокрой коже.

— Я боюсь, — сказала Наоми, — что ты натворишь дел на Тихо.

— Наоми, тебя там не было, ты не видела…

— Я видела, Джим, — через камеру Амоса. И знаю, что это такое. Понимаю, как оно тебя напугало. Мне самой до чертиков страшно.

— Нет, — возразил Холден и сам удивился, сколько злости прозвучало в его голосе, — тебе не страшно. Тебя не было на Эросе, когда там вырвалась эта дрянь, ты не…

— Эй, я там была. Может, не видела худшего, что досталось вам, — сохраняя спокойствие, продолжала Наоми, — зато я помогала тащить в медотсек то, что осталось от вас с Миллером. И видела, как ты там норовил отдать концы. Нельзя винить Фреда только потому…

— Прямо сейчас — в эту самую минуту Ганимед, может быть, превращается в…

— Нет!

— Да. Это реально. Возможно, мы оставили на смерть пару миллионов ни о чем таком не подозревающих людей. Помнишь Мелиссу и Сантичая? А теперь представь, как их разделывают на куски, чтобы слепить то, что сочтет нужным протомолекула. Мысленно расчлени их на части потому что вирус, если прорвется на Ганимед, именно это и сделает.

— Джим, — теперь в голосе Наоми звучало предостережение, — я как раз об этом и говорю. Какие бы чувства тебя ни обуревали — это не доказательство. Ты готов обвинить человека, которого год считал другом и покровителем, в убийстве населения целой луны. Фред, которого мы знаем, на это не способен. И ты к нему несправедлив.

Холден рывком сел на койке. От обиды за непонимание ему стала неприятна даже ее физическая близость.

— Я отдал Фреду последние образцы. Отдал, и он, глядя мне в глаза, поклялся их не использовать. Но там, внизу, я видел иное. Ты назвала его другом, но Фред всегда преследовал собственные цели. Он и нам помогал ради политического выигрыша.

— Опыты на похищенных детях? — спросила Наоми. — Целая луна — самая важная для внешних планет — под угрозой, если не просто уничтожается? Ты видишь в этом смысл? Похоже ли такое на обычное поведение Фреда Джонсона?

— Для АВП Ганимед еще нужнее, чем для внутренних планет, — сказал Холден, признавая наконец мысль, испугавшую его при первом взгляде на черные волокна. — А внутренние его не отдадут.

— Перестань, — попросила Наоми.

— Может, он надеялся их отогнать или обменять протомолекулу на луну. Это, между прочим, объясняет активное движение кораблей внутренних планет, которое мы видели…

— Нет, хватит, — оборвала Наоми. — Не желаю сидеть и слушать, как ты сам себя уговариваешь.

Холден попытался продолжать, но Наоми тоже села и мягко закрыла ему рот ладонью.

— Мне не нравится этот новый Джим Холден, в которого ты превращаешься. Тот, что без разговоров тянется к оружию. Я понимаю: служба костоломом в АВП — дерьмовая работа и тебе, ради защиты Пояса, пришлось делать гнусные вещи. Но тогда ты оставался собой. Я видела, как ты мечешься внутри, выжидая время, чтобы вернуться.

— Наоми, — сказал он, отводя ее руку.

— А тип, который готов устроить бойню на улицах Тихо, — это вовсе не Джим Холден. Я не знаю этого человека, — сказала она и вдруг нахмурилась. — Нет, я его знаю. Только зовут его — Миллер.

Самым ужасным для Холдена оказалось ее спокойствие. Она не повышала голоса, не выказывала гнева. Бесконечно страшнее была эта смиренная грусть.

— Если ты теперь стал таким, высади меня где-нибудь. Нам больше не по дороге, — сказала она. — Я ухожу.

Глава 23

Авасарала

Авасарала стояла у окна, вглядываясь в утреннюю дымку. Вдали взлетел транспортный корабль. Он завис на выхлопном столбе, как на колонне из белоснежного облака, а потом исчез. У Авасаралы ныли плечи. Она знала, что часть фотонов, влетающих сейчас ей в зрачок, были выброшены взрывом, полыхнувшим несколько минут назад. Станция Ганимед, некогда самое безопасное место вне земной атмосферы, стала полем боя, а теперь — пустыней. Выделить из космических лучей свет ее гибели казалось не легче, чем выхватить из океана молекулу соли, но свет ее гибели был здесь, и от этого под ложечкой словно лежал камень.

— Могу запросить подтверждение, — предложил Сорен. — Нгайен должен подать рапорт командованию в течение восемнадцати часов. Когда мы его получим…

— Мы уже знаем, что там будет написано, — фыркнула Авасарала. — Могу пересказать. «Силы марсиан заняли угрожающие позиции, и мне пришлось реагировать агрессивно». На-на-на три хрена. Где он взял корабли?

— Он адмирал, — сказал Сорен. — Думаю, привел их с собой.

Авасарала обернулась. Парень имел усталый вид. Он бегал с самого рассвета. Как и все они. В его глазах виднелись красные жилки, кожа была бледная и влажная.

— Я сама растрепала его группу сопровождения, — сказала Авасарала. — Я свела ее к кучке корабликов, которую можно утопить в луже. А он объявился с огневой поддержкой, которой хватило на марсианский флот?

— Очевидно, — признал Сорен.

Авасарале хотелось плюнуть под ноги. Рокот двигателя наконец докатился от места взлета транспорта, приглушенный и сглаженный расстоянием. Ее измученный бессонницей мозг усмотрел в этом сходство с политикой в системе Юпитера и в Поясе. Что-то происходит, ты это видишь — но осознаешь только постфактум. Когда уже слишком поздно.

Она допустила ошибку. Нгайен — из ястребов войны. Из тех неповзрослевших подростков, что любую проблему надеются разрешить стрельбой. Во всех его действиях тонкости было — как в свинцовой трубе, врезавшей по колену, — до сих пор. А теперь он сумел тайно от нее восстановить свою группу поддержки. И оттеснил ее от переговоров с марсианами.

А значит, это не его работа. У Нгайена нашелся патрон или даже целая группа заговорщиков. Авасарала не видела в нем серьезного противника, и потому тот, кто играет руками Нгайена, застал ее врасплох. Предстояло вести бой с тенью, а она ненавидела такие игры.