Под-Московье - Анна Калинкина

Нюта даже слегка растерялась: почему-то она была уверена, что противник набросится на нее сразу же, как только она покинет вестибюль, и теперь не знала, что делать дальше.

Постояв еще немного, изо всех сил прислушиваясь к ночным звукам, девушка, наконец, решилась и, то и дело озираясь, потихоньку пошла мимо памятника в направлении самой широкой улицы. Когда Нюта проходила мимо молчаливой громады, то ей на мгновение почудилось, что одна из фигур на постаменте шевельнулась. Девушка замерла, направив на памятник ходящий ходуном ствол автомата. Нет, все же показалось.

Очутившись на середине улицы, Нюта задумалась, куда повернуть? Слева, со стороны Зоопарка, вновь раздались жутковатые звуки, и девушка, как завороженная, потихоньку направилась туда. «Может, у Зверя там логово? И когда он на время оставляет станцию в покое, то уходит как раз туда?»

Нюта брела по улице среди заржавевших автомобилей, стараясь сдержаться и не заглядывать мимоходом внутрь и время от времени оглядываясь назад, на памятник. Ночь и нервное напряжение странно шутили с ее зрением — девушке все время казалось, что отдельные элементы памятника каждый раз стоят в другой позе и на другом месте, а на третий раз из самой середины скульптурной группы на освещенный луной пятачок асфальта выдвинулась длинная черная тень. Нюта ускорила шаги.

«Что я, дура, делаю? — думала она. — Вместо того, чтобы спрятаться где-нибудь рядом со входом на станцию и ждать, когда Зверь соизволит появиться, тащусь в Зоопарк, от которого меня все предостерегали…» И все же продолжала идти.

Через какое-то время Нюта поняла, что различает среди ночных звуков какое-то странное постукивание. Не очень громкое, но ритмичное, из-за чего она и обратила на него внимание. В очередной раз оглянувшись, девушка не сразу поняла, в чем дело. Что-то огромное возвышалось над ней, заслоняя луну. И только несколько ударов сердца спустя Нюта осознала, что перед нею цель ее поиска. Зверь.

«Скорее, Тварь, — мелькнула идиотская мысль. — Мне почему-то кажется, что это самка».

Проклятие Улицы 1905 года больше всего походило на гигантское насекомое. Толстые членистые конечности, брюшко из сегментов, что-то вроде крыльев на спине и изящная овальная голова, с которой на Нюту глядели прекрасные, скорбные, удлиненные глаза. А под ними мерно шевелились челюсти, при виде которых девушка похолодела. Она стояла, завороженная, не в силах сделать и шага и даже не пытаясь воспользоваться автоматом или гранатами: с первого взгляда было понято, что этим жалким оружием Тварь не возьмешь, тут нужно что-то помощнее. Жалко, что Нюта никому уже не успеет сообщить эту важную информацию…

Тварь наклонилась над ней, сложив передние лапки на груди и склонив голову набок. Казалось, она умиленно разглядывает свой поздний ужин, словно гипнотизируя его взглядом. Всласть насмотревшись и, видно, решив, что опасаться нечего, Тварь молниеносно схватила Нюту передними лапами, подняла примерно на высоту второго этажа и, приблизив к голове, продолжила изучение. Черные, продолговатые, выпуклые глаза существа были печальны, словно у Богоматери с иконы, которую девушка видела у одной из работниц на Динамо. Казалось, Тварь и сама скорбит по поводу того, что собирается сделать с жертвой. Потом Нюта почувствовала жгучий укол в предплечье, и мир для нее померк.

Кирилл наслаждался беседой с пожилым книготорговцем. За два дня они успели обсудить большую часть обитателей Зоопарка и перейти к нынешним представителям фауны.

— Нет, представьте себе, — восхищался тот, — там было более тысячи видов и, соответственно, шести тысяч особей! Конечно, многие наверняка погибли в момент Катастрофы. Так уж получается, что обитатели Зоопарка то и дело страдали от людских разборок. Он был основан около двухсот лет назад, и во время революции как раз в этих районах шли ожесточенные бои. Представляете, сколько ни в чем не повинных животных тогда было уничтожено? Потом война, бомбежки и, наконец, всем нам известный финальный аккорд, так сказать. Причем вовсе не обязательно, что смерть бедных животных наступила вследствие травм или действия радиации, — многие могли банально погибнуть от голода, или же их доконала первая же зима. Те же обезьяны, например, привыкли совсем к другим условиям, и без отапливаемых вольеров им наверняка пришлось туго. Хотя, может, для них это стало стимулом научиться разводить костры, взять в руки палку, а там, кто знает, они могли бы дать начало новому виду людей, куда более совершенному! Ведь уцелевшие в подобной передряге наверняка приобрели такие качества, которым и мы можем позавидовать. Знаете, сталкеры рассказывают, что иногда на поверхности им попадались двуногие существа, быстро убегавшие при их приближении. Возможно, если бы изловить одного, мы узнали бы много нового и интересного. Правда, есть глупцы, которые поговаривают об оборотнях, но просвещенные люди не станут верить в такую чушь!

Впрочем, при этих словах торговец непроизвольно понизил голос.

Кирилл смутно вспомнил, что, по рассказам отца, начало роду человеческому, кажется, положили человекообразные обезьяны. Впрочем, если верить все тому же книготорговцу, таких в московском Зоопарке было всего несколько экземпляров, а преобладали, в основном, мартышки, но спорить с восторженным чудаком не хотелось. К тому же, кто знает — возможно, радиация и впрямь творит чудеса…

— А знаете, молодой человек, какую тут у нас рассказывают легенду? — продолжал торговец. — Будто один одержимый зоолог, оказавшийся в момент Катастрофы в метро, несколько раз поднимался на поверхность, чтобы спасти кое-кого из своих любимцев, и даже приносил их вниз. Но потом жители его станции возмутились: животные занимали место, им требовалась еда, которой и людям-то не хватало, они шумели и, пардон, гадили. Наконец, некоторые из них, навроде ядовитых змей, были даже опасны, а еще какую-то отнюдь не травоядную зверушку этот чудак держал даже не в клетке, а так, на поводке. А ведь на станции дети… В общем, когда все чаще стали раздаваться призывы прикончить всю живность скопом, пока не поздно, или даже разнообразить за ее счет, так сказать, станционное меню, ученый со зверьем и своей дочерью, фанатично преданной отцу и науке, ушел куда-то в туннели под Белым Домом. Что с ними потом случилось, никто не знает. Может, сожрали свои же питомцы, а может, до сих пор живут себе где-нибудь. По крайней мере, к нам на станцию иногда заползали самые странные гады. Кто-то, кажется, даже видел крылатых змей. Но откуда они взялись — сверху или из коллекции этого фанатика, сказать трудно.

В общем, Кирилл был почти счастлив. С первого же дня торговец предложил парню помогать ему с книгами, взамен делясь едой.

— Оставайтесь жить у нас, — в который уже раз предлагал старик. — Не думайте, что тут скучно, — порой встречаются умнейшие люди. Мы даже, смешно сказать, небольшой подпольный кружок организовали, помесь общества декабристов с Коминтерном, да-с.

— Это мутанты такие? — не понял Кирилл. Старик тонко засмеялся:

— Да нет, отчего же? Вполне себе нормальные люди, недовольные существующим режимом.

— Каким режимом?

— Т-с-с, не надо так громко! Кто каким. Один от фашистов бежал, другой от красных, даже в столь милом вашему сердцу Полисе встречаются диссиденты. Думаете, там все так уж безоблачно?

— Да я политикой как-то не интересуюсь, — слегка смутился Кирилл.

— Ну, и не надо, так оно спокойнее, — согласился торговец. — Я, честно говоря, тоже не очень. Был как-то у них на заседании — они все войну по-новой перевоевывают. Я посидел-посидел, да и ушел — скучно стало. С другой стороны, все какое-то разнообразие в жизни…

И все было бы просто замечательно, если бы Кирилл знал, что с Нютой. Ему удалось выяснить, что на Беговую девушка отправилась в компании челноков. Это отчасти успокаивало. Но вот сегодня, когда те вернулись и Кирилл разыскал их старшего по имени Васильич, чтобы узнать подробности, оказалось, что все не так уж хорошо. Мужчина недружелюбно посмотрел на него и буркнул:

— Девушка? Светленькая такая? Она на Улице 1905 года задержалась, и больше мы о ней ничего не знаем. — А потом мрачно добавил: — Получше следить надо было за ней…

Больше он ничего не сказал, но Кирилл заметил, что одна из женщин-челноков делает ему знаки. Он отошел и встал неподалеку. Улучив момент, женщина присела, якобы для того, чтобы завязать шнурок на ботинке, и прошептала:

— Больше ты ее не увидишь, парень.

— Да что случилось-то? — занервничал Кирилл.

— Тише ты! Тебе ничего не будет, а вот мне…. Нюту твою решили на поверхность отправить, Зверю на съедение. Бедняжки уже, наверное, и в живых-то нет.

Женщина встала и, нервно озираясь, поспешила обратно к своим, а Кирилл схватился за голову. Он ничего не понимал — кто решил, почему, и что за Зверь, но чувствовал: случилось что-то очень плохое. Подойдя к торговцу, парень поделился с ним новостью.