Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Будут и другие похороны в недалеком будущем, но они не сравнятся с этими — так велика скорбь, охватившая всю общину. Еще двадцать воинов находились в Палатах Исцеления, некоторые из них вели почти безнадежную борьбу с ранами, которые не мог излечить даже Локон Иши. Здесь весь Алайток мог прочувствовать свое горе. Меньшие церемонии для друзей и семей погибших пройдут позже, когда камни души умерших станут одним целым с Бесконечным Круговоротом.

Мимо проплыл саван с руной Артуиса. Корландриль закрыл глаза, и на него нахлынули воспоминания.

Это был канун Праздника Озарений. Корландриль танцевал с Тирианной, в то время как Артуис и Маэртуин наливали себе добрые порции из черного хрустального графина.

— Что это вы принесли? — весело спросила Тирианна. — Какой-то особенный напиток?

Она с середины дня попивала летнее вино, и теперь несколько неуверенно держалась на ногах. Корландриль, поддерживая девушку, наслаждался ее близостью, хотя и не прижимался к ней настолько, чтобы это казалось неуместным.

— Этот рецепт — семейная тайна, — заявил Артуис и, наполнив до половины два стакана, предложил их Корландрилю и Тирианне. Танцующие разъединились и сели за низкий стол у тихо булькающего потока, который извивался по Долине Полуночных Воспоминаний. Освещение купола было все еще ярким, светильники сияли над ними подобно сотне солнц, но скоро здесь станет темным-темно, как в глубочайших безднах меж звезд, и лишь призрачный свет путеводных камней и сверкающие украшения в волосах и на шеях будут нарушать эту темноту. Это было Время Тени, перед Праздником Озарений, ночь перед днем, скрытые и темные наслаждения перед разоблачающим светом. Этой ночью все могли без угрызений совести потакать своим страстям, чтобы на следующий день избавиться от этих воспоминаний.

Корландриль попробовал густую жидкость, такую же черную, как и емкость, из которой она появилась. Она слегка пенилась и чуть-чуть горчила, оставляя приятное послевкусие.

Он поднял стакан, приветствуя Артуиса и Маэртуина.

— Поздравляю вашу семью с тем, что ей удалось так долго держать в секрете столь восхитительный напиток!

— Это всего лишь сумеречная вода и ночной виноград, смешанные с огненной пряностью, облачным фруктом и сахарной пудрой, — рассмеялся Артуис. — Будьте осторожны, на вкус это невинно, но скрывает в сердцевине жало, подобное копью Анакондина!

— Ночной виноград? — воскликнула Тирианна, поставив на стол нетронутый стакан. В ее глазах вспыхнул гнев. — Это непочтительно. Взять то, что выросло в Садах Вечного Утешения, и использовать для опьянения! Что бы вы сделали, если б ваши намогильные цветы таким образом использовали?

Усмехнувшись, Артуис взял стакан и осушил его одним глотком.

— Если с моего участка, ты бы им подавилась!

Это воспоминание взбудоражило Корландриля. Ему не следовало это вспоминать — Праздник Озарений должен был уничтожить все воспоминания. Какие еще двери в своем разуме он открыл, когда обращался к Локону Иши?

Закрыв глаза, Корландриль представил себе Артуиса в виде статуи, обессмерченным в черном драгоценном камне, с множеством резких граней, но с полостью внутри, хранящей бутылочку его тайного полуночного коктейля. Это будет подходящей наградой тому, кто открыто принимал все темное, что скрывалось в нем, и тем не менее неистово бился за то, чтобы принести свет в жизнь других.

Его смерть была преждевременной. Он, как и многие другие, пожертвовал своей жизнью, чтобы будущие поколения жили спокойно.

Открыв глаза, Корландриль внимательно осмотрел собравшихся. Среди них были аспектные воины, но они отнюдь не составляли большинства. Не было ни одного экзарха, ибо согласно традиции присутствие жрецов Кхаина на таких церемониях не одобрялось. Разносчикам разрушения не позволялось оплакивать плоды трудов своих. Для остального Алайтока экзархи были уже мертвы, и никто не станет оплакивать их кончину, хотя их деяния будут помнить и почитать. Толпа в сдержанном безмолвии смотрела, как славные мертвецы проплывали сквозь Врата Прощаний, белую арку, увенчанную золотой руной Алайтока.

Тишина приводила Корландриля в смятение. Эти эльдары отдали свои жизни не за безмолвное созерцание и уважительное спокойствие, но за жизнь, за счастье, радость и веселье тех, кто сейчас собрался вокруг них, и тех, кто придет в будущем. Их смерть прискорбна, но такой конец не перечеркивал их жизненных достижений. Даже их души будут продолжать существовать в Бесконечном Круговороте. Это — переход от телесного к бестелесному, а не окончательное прекращение жизни, понял Корландриль и впервые посмотрел на похороны другими глазами.

— Прощай, Артуис! — воскликнул он, подняв руку в приветствии телу своего друга, которое исчезало в сиянии врат. — Ты жил так, как хотел, и погиб благородно! Скоро я навещу тебя!

Корландриль почувствовал нарастающее вокруг возбуждение и множество устремившихся на себя взглядов. Он повернулся к стоящему рядом эльдару, молодому парню, идущему, возможно, по своему первому Пути. Юноша осуждающе нахмурился.

— Разве то, что я говорю — неверно? — спросил Корландриль. — А ты будешь однажды готов отдать свою жизнь, как мой друг? Тебе захочется, чтобы те, с которыми ты разлучен навсегда, ныли и хныкали, или ты захочешь, чтобы они во все горло воздавали тебе должное?

— Это — неподходящее место… — заявила суровая женщина слева от Корландриля. Положив ладонь ему на руку, она притянула его ближе и прошептала на ухо: — Ты позоришь себя и душу твоего друга.

Выдернув руку, Корландриль оттолкнул ее. Он хотел сделать это осторожно, но она упала, тяжело шлепнувшись оземь. Корландриль наклонился, чтобы предложить ей руку, но другие эльдары, поджав губы, с осуждающими взглядами, оттеснили его в сторону.

Выпрямившись, женщина поправила складки своей мантии и посмотрела на Корландриля.

— Тебе здесь не рады, — жестко сказала она, и повернулась к нему спиной, намеренно и медленно. Остальные сделали то же самое, оставив Корландриля в расширяющемся круге изоляции.

— Что за нужда мне в раболепном внимании остальных? — проворчал он. — Некогда вы жаждали знакомства со мной, и я потакал вам. Вы значите для меня меньше, чем Артуис. Его я называл другом и не осуждал, и, в свою очередь, он не порицал меня и называл другом. Кто еще здесь мог бы сказать то же самое?

Рявкнув последний раз, Корландриль гордо прошествовал через усеянный цветами луг к ожидавшему его небесному катеру.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЭКЗАРХ

НАСЛЕДИЕ

Во время Войны в Небесах Кхаин обрушил на эльдаров неисчислимые беды. Ультанаш сначала отказывался сражаться, заявив, что у Кхаина раздор с Домом Эльданеша, а не со всеми эльдарами. Однако ярость Кхаина вовсе не была такой ограниченной, и в Доме Эльданеша нашлись те, кто вспомнил горькое расставание с Ультанашем. Испорченные Кхаином, они набросились на последователей Ультанаша, и разгорелась война между Домами. Кхаин был доволен, но Ультанаш, в конце концов, отказался от своего пацифизма и взялся за копье, но не для того, чтобы противостоять Дому Эльданеша, но чтобы объявить войну Кроваворукому. Поняв, что бог войны — их общий враг, Дом Эльданеша заключил мир с Ультанашем, и они вдвоем стали биться бок о бок, как делали исстари. Но были в обоих Домах и эльдары, зачарованные войной, и Кхаин настроил их друг против друга, и они стали убивать любого противника, невзирая на верность. Они стали творениями Кроваворукого бога и повернулись против себе подобных.

Чем больше времени Корландриль проводил в храме, тем меньше он думал о смерти. Теперь он был окружен ею, будучи и ее посланцем, и ее целью. В его голове мелькали смутные всполохи воспоминаний о сражении с людьми: краткие эпизоды разрушения и убийств, длящиеся считанные мгновения. Эти воспоминания не несли с собой никаких ощущений, словно пьеса без слов или безмолвная опера. Это были просто события, которые произошли.

Однажды после тренировки Корландриль упомянул об этом мимоходом в разговоре с Архулешем. Его товарищ, Жалящий Скорпион, застыл на месте и направил пронизывающий взгляд на Корландриля.

— Ты вспоминаешь сцены кровопролития?

— Только образы, — ответил он. — А ты — нет?

— Нет! Я бы и не хотел этого. Я ощущаю эти воспоминания внутри себя, глубоко в тенях своей души, и этого достаточно, чтобы мне стало тошно от чувства вины и горя.

— Я не понимаю. Все мы знаем, что проливали кровь и убивали. Это — неоспоримый факт. Мы — аспектные воины, именно это мы и учились делать. Я больше не художник, но все еще могу посещать скульптуры, которые создал.

— Есть разница между рациональным признанием факта и эмоциональной связью. Твои скульптуры были плодом твоих действий, а не воспоминанием о них. Скажи мне, Корландриль, что ты чувствовал, создавая свой первый шедевр?