«…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения»: Переписка Г.В. Адамовича с М.А. Алдановым (1944–1957) - Адамович Георгий Викторович

119. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 22 мая 1956 г. Манчестер

Manchester

104, Ladybarn Road

22/V-56

Дорогой Марк Александрович

Я получил сегодня «Р<усскую> мысль» и увидел, что там появилась Кускова[527]. Дальше в демократизации идти Водову некуда! Не исполните ли Вы его страстную мечту и не дадите ли ему что-нибудь? Пишу об этом без всякого с его стороны вмешательства, а просто так, — вспомнив мои с ним разговоры. Верно то, что Вы и в «Н<овом> р<усском> с<лове>» пишете чрезвычайно редко, — а это было Вашим главным доводом.

Насчет денег — т. е. откуда в «Р<усской> м<ысли>» — наводил справки Вырубов и пришел к заключению успокоительному. Но денег там мало, отчасти — я умаю — оттого там так процветает Шик: он денег не требует. Если бы писал Сабанеев, было бы очень хорошо. Кстати, я не нашел ничего «возмутительного» в его статье о Гречанинове. Никто ведь Гречанинова великим музыкантом не считал, и в конце концов, «aux morts on ne doit que la verite»[528].

Вопреки Вам я уверен, что если бы Вы были на месте Александровой, Чех<овское> изд<ательст>во еще не скончалось бы. Вы считаете, что это «вздор, не стоит и отвечать» (Кусковой). Нет, с Вами и при Вас все было бы иначе, да и вес у изд<ательст>ва был бы другой. Я пишу это не для того, чтобы сказать Вам что-либо «лестное», а потому, что это правда.

Читали ли Вы в «Н<овом> журнале» М. Иванникова[529] (кто это?) — «Правила игры»[530]. По-моему, очень талантливо, но до невозможности «воняет литературой» и похоже на Андрея Белого. А о Зурове — отвечаю на Ваш вопрос — я думаю, что его рассказики тоже талантливы и со всякими живописными достоинствами, но приторны в своей «русскости»: наше русское небо, русские птицы — et ainsi de suite[531]. Сами знаем, что русские, незачем напоминать. И наши птицы ничем не лучше других.

Очень рад, что Вы в июне думаете быть в Париже. Я надеюсь быть там между 15 и 20, не позже. Шлю низкий поклон и сердечный привет Татьяне Марковне.

Ваш Г. Адамович

120. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 2 июня 1956 г. Ницца 2 июня 1956

Дорогой Георгий Викторович.

Я чрезвычайно рад тому, что Вы будете в Париже между 15 и 20 июня. В это время буду и я, остановлюсь у моей сестры. Татьяна Марковна приедет немного позднее, и тогда мы переедем в гостиницу.

Рассказ Иванникова и мне показался талантливым, — немного, правда, под Сирина, но ведь и Сирин этот жанр создал только в нашей литературе. Он большой мастер, но подражать ему трудно. Вы спрашиваете, кто он (Иванников). Меня этот Ваш вопрос смутил. Когда-то в «Современных записках», по-моему, появились два рассказа Иванникова, и их заметили и очень хвалили[532]. Я думал, что это тот самый? Больше ничего не знаю. Как Вы отнеслись к статье Маркова «Моцарт»?[533] Мне в свое время очень понравились воспоминания этого автора (не знаком с ним) о петербургских студентах в советское время[534]. Я о них даже кое-кому в письмах говорил, — кажется, Полякову и др. Если хотите, литературный дар виден и в «Моцарте», но уже так «изысканно», что сил никаких нет. Нарочно показал эту статью Леониду Леонидовичу. Он прочел и сказал, что автор в музыке, видно, ничего не понимает. Каково Ваше мнение?

Вы были недовольны стихами «Русской мысли». Поэтому привожу стихи поэта Юрия Каменецкого[535], напечатанные на самом видном месте совсем недавно в «Советской культуре» (привожу только начало):

Ленин — это весны цветенье,

Ленин — это победы клич,

Славься в веках, Ленин,

Наш дорогой Ильич

и т. д. Стихи имеют огромный успех и уже положены на музыку каким-то советским композитором[536]. Ловкие люди, что и говорить.

Искренно рад тому, что Вы появились в «Новом журнале»[537], — но жаль, что, по-видимому, уже в пору его агонии. Многое Вам простится за страницы о «Двенадцати», — если у Вас есть литературные грехи. А я, многогрешный, вдобавок прозаик, «э рьен ке[538] прозаик», и в 1918 году никак не сравнивал эту поэму с «Медным всадником»[539] и писал о ней тогда в книге[540] то же самое, что писал Вам в письме о суждении великого мыслителя о гибели «Титаника». Знаю, что Вы меня сочтете за это Геростратом, самодовольным святотатцем или, в лучшем случае, просто дураком.

Вы, конечно, тоже получили циркулярное письмо от Чеховского издательства о ликвидации наших книг. Кускова почему-то страшно возмущена. Я принял предложение издательства и только в частном порядке просил Мрс. Плант прислать мне бесплатно не 20 экземпляров каждой моей книги, как она предлагает, а только 10, вместо же вторых 10–10 экземпляров каких-либо других их изданий, хотя бы по их выбору. Вероятно, они и этого не сделают по их рутинности.

Чрезвычайно меня огорчила кончина Мельгунова[541]. Все-таки я знал его без малого 40 лет…

Оба шлем Вам самый сердечный привет и лучшие пожеланья.

121. М.А. АЛДАНОВ — ГВ. АДАМОВИЧУ 14 июля 1956 г. Ницца 14 июля 1956

Дорогой Георгий Викторович.

Иду на Вы: в пятницу 20 июля часов в пять буду в кафе «Моцарт», — уже известил Леонида Леонидовича <Сабанеева>. Приходите. Я буду скучно, длинно, мучительно нудно рассказывать о каждом заседании, банкете и приеме. Это займет, думаю, часов 20 или 30. Что же тут такого? Будем ночевать там же в кофейне и с утра я буду возобновлять рассказ. Правда?

Оба (и Гаскели[542]) шлем Вам самый сердечный привет.

122. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 19 августа 1956 г. Ницца

4, avenue Emilia c/o Lesell Nice

19/VIII-56

Дорогой Марк Александрович

Прилагаю часть письма Д.Н. Ермолова, которое получил вчера. Я его увижу в четверг, и был бы рад передать ему Ваше мнение по интересующим его вопросам.

Приду в cafe Mozart во вторник ровно в 5 часов. Может быть, Вы были бы добры прийти тоже за четверть или полчаса до общей встречи, чтобы поговорить об этом?

Merci d’avance[543].

Ваш Г. Адамович

123. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 26 сентября 1956 г. Париж

7, rue Frederic Bastiat Paris 8

26 сент<ября> 56

Дорогой Марк Александрович

Я как раз собирался Вам писать, а сегодня получил Ваше письмо. Адреса Чеквер[544] я не знаю, но узнаю его — и письмо Ваше перешлю. Она была летом в Hotel Jeriba, но давно уже уехала в Америку.

В Париже я уже почти две недели. У Любовь Александровны <Полонской> был несколько раз. Она, по-моему, в меланхолии, отчасти из-за смерти одной из кошек. Но, может быть, есть и другие причины. Сегодня — или вчера — вернулась Вера Николаевна и через Бахраха просила меня зайти: Зуров будто бы «хочет рассказать о Швейцарии»[545]. А я как раз чрезвычайно люблю рассказы путешественников! У Иванова я был в Hyeres совсем мимолетно[546]. Статьей[547] моей она очень довольна, в чем я далеко не был уверен. Он — совсем развалина, с tension[548] 28–29. Она, кстати, прислала мне докторское свидетельство, что ему южный климат вреден. Я видел Вырубова и говорил с ним опять о их переводе в Париж. Он что-то предпринимает, но, по его словам, Долгополов заявил, что в тот день, как Иванов будет в одном из здешних домов, он подает в отставку.

Вот, кажется, все новости. Вернее — новостей нет. Mme Вольская[549] полна Вами и ни о чем другом не говорит, впрочем, ревнуя Вас к Яконовскому[550], который будто бы считает Вас теперь своим ближайшим другом[551]. Это — в порядке сплетен и отсутствия сплетен более интересных.