Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Смекалин Дмитрий

— Ладно, помолчи! Я ускоряюсь.

Николас сложил крылья треугольником и разогнался до крейсерской скорости. Стало не до разговоров, зато через два часа Лерден показался.

Сели они на центральной площади, предварительно сделав круг почета. Их встречали. Зевак было относительно немного, а вот официальные лица — набежали. Служба оповещения заинтересованных дипломатов по «хрустальной» связи работает!

Заявление короля о том, что с Николасом они вдвоем все переговоры проведут, оказалось чистым кокетством. Помимо официальных лиц из дипмиссии, среди встречавших оказалось не менее двух взводов военных. Наверное, на экскурсии здесь были, ведь в университете они точно не учатся… Так что Отто подхватили под белые ручки советники, взяли в плотное кольцо охранники, да так и повели к княжескому дворцу, где на ступеньках высокого гостя ждал тоже высокий и худой юноша лет семнадцати с темными кругами вокруг глаз — теперь уже суверенный князь Бурхард IV. Придворные образовали за ним полукруг, из которого выделялась одинокая фигура Деты фон Дронт, стоявшая рядом с юношей. При этом принц (тьфу, никак не привыкну!), то есть теперь уже князь, держал ее за руку.

«Кажется, дела у бедной ассистентки наконец пошли удачно!» — отметил про себя Николас.

Сам он сразу же сменил форму после посадки, а теперь оказался внутри кольца стражи. Правда, за ручку короля не держал и прижимался не грудью к его плечу, а спиной в напиравших сзади охранников. Дать ему сбежать подальше от разворачивающихся событий в планы Отто явно не входило.

Сделав несколько шагов вперед, остфальские охранники разомкнули кольцо спереди, открыв своему королю проход к князю Бурхарду. Отто этим немедленно воспользовался, обнял молодого человека и решительно пригнул его голову к своему плечу.

— Мужайся, сынок! Я скорблю вместе с тобой. Помни, что в этом мире ты не одинок, и хотя на твои плечи лег громадный груз забот и ответственности, знай, что я всегда готов помочь тебе и словом и делом. С твоим отцом у нас бывали разногласия, но тебя я всегда любил. И горжусь тем, что ты вырос достойным человеком и патриотом.

Король еще долго вещал проникновенным голосом аналогичное бла-бла — правильные и красивые слова, которые на самом деле для него ничего не значили. И само содержание слов было для него не важным, главное, что молодой князь позволил отнестись к себе «по-отечески» и признал его в их отношениях лидером. А там и до полного подчинения рукой подать.

В какой-то момент этой трогательной беседы Бурхард подтянул Дету за руку к себе поближе, приобняв ее при этом за талию. Скорее всего, он просто инстинктивно искал в ней дополнительную опору, с близкими людьми у монархов вообще напряженка, но впечатление несколько смазалось, так как его рука, столь же инстинктивно, опустилась при этом немного ниже. Помогло это ему собраться с духом или нет, неизвестно, но Отто этот порыв заметил и немедленно объявил, что награждает прекрасную наставницу баронством Пилз за заслуги в воспитании молодого поколения. Расположено баронство, правда, было в Остфалии, но они же теперь одним государством в рамках единого Дэнляндского союза будут. А еще лучше — единой империи… Выражение лиц новоиспеченной баронессы фон Пилз и высунувшегося из-за спин придворных ректора фон Кредера были весьма различными. Равно как и дистанция между ними и княжеским ухом. Похоже, переговоры обещали быть для короля успешными.

Николас даже почувствовал легкий укол зависти. Ради императорской короны Отто не скупился на посулы и подарки, но вот Дете достался хоть и небольшой, но вполне реальный манор в подарок, а его герцогство так и осталось на уровне обещаний. Видимо, король понимал, что практичные женщины (а Дета, несомненно, была практичной женщиной) интересуются только конкретными вещами, а не абстрактными. Зато и интересуются «конкретно».

Переговоры затянулись на декаду, но больше напоминали череду торжественных мероприятий: похороны — поминки — коронация Бурхарда IV — гулянка — подписание договора о вхождении княжества Лерденского в Дэнляндский союз — гулянка, гулянка и снова гулянка. Во всех мероприятиях король Отто I принимал живейшее участие. На похоронах стал распорядителем и главным оратором, на коронации не только провожал князя в храм, но и корону на него умудрился возложить собственноручно, отобрав ее у жрецов. На пирах сидел во главе стола, на балах шел в первой паре, а на охотах и прогулках — возглавлял кавалькаду.

Николас неожиданно для себя принял участие во всех мероприятиях, хотя его помощь в их проведении не требовалась. Вроде он неявно пообещал всюду сопровождать короля, но наверняка не стал бы этого делать, если бы не Орлетта. Такого празднества в Лердене не было очень давно (а, может быть, и никогда не было), и пропускать его молодая герцогиня не хотела категорически. Ей нужен был спутник, ходить одной девушке неприлично. К тому же по инициативе Отто все гулянки шли под лозунгом демонстрации дэнского духа, и представители посольств недэнляндских государств получали приглашения не всегда, тем более представители Галлодии, которая рассматривалась как недружественная держава. В общем, наличие кавалера с «вездеходом» на все мероприятия стало для Орлетты серьезным бонусом, от которого она отказываться была не намерена.

Всю декаду Орлетта блаженствовала, находясь в самом центре светской и политической жизни. Сияя глазами, улыбкой, нарядами и драгоценностями, она без устали танцевала на балах, гарцевала во время конных выездов, играла в карты, лото и шарады, скользила от одной группы к другой на многочисленных приемах, пела и музицировала, флиртовала и пикировалась, слушала и сама рассказывала сплетни и анекдоты. Она привлекала всеобщее внимание обаянием и напором, поклонники крутились вокруг нее, как комары. Но при этом умудрялась вести себя в целом корректно по отношению к Николасу, время от времени демонстративно подчеркивая, что именно он ее кавалер. Хаотически порхая по залам, она тем не менее не выпускала его из виду и периодически к нему возвращалась. Первый танец на балах был обязательно с ним и как минимум еще один в течение вечера. Его же она подхватывала под руку и тащила к какой-нибудь очередной группе светских львиц и львов, когда атмосфера в этом кружке требовала наличие кавалера или когда какой-нибудь из очередных ее поклонников делался слишком навязчивым. Впрочем, если кто-нибудь из дам или девиц начинал проявлять к Николасу слишком пристальное внимание, она тоже немедленно появлялась рядом. В общем, все время контролировала ситуацию, тратя на этих мероприятиях массу сил, но получая от этого громадное удовольствие.

Николаса же такой «активный отдых» подруги стал сильно утомлять. Друзей среди аристократов у него не было, собственно, с большинством из них он только на этих мероприятиях впервые и познакомился. Политические беседы его не увлекали, недомолвок и намеков он не то чтобы не понимал, но совершенно не мог взять в толк, почему на данную тему надо было говорить именно недомолвками и намеками. Только обеды, а точнее — пиры серьезно скрашивали в общем-то зря растрачиваемое время. Тут он понимал, что и зачем, а главное, мог все оценить по достоинству со знанием дела. Обязательные патриотические речи, которые шли в нагрузку к переменам блюд, ему не мешали. Он их просто мимо ушей пропускал. Но обеды предварялись и завершались все теми же тусовочными мероприятиями, что и какое-нибудь «обозрение». Хорошо, если народ просто в карты играть садился, а то могли и танцы устроить.

Кстати, танцевал Николас очень неплохо. Сказывалось увлечение с детства театром, а актер, даже любитель, обязан уметь хорошо танцевать и петь. Проявлять свои таланты на этих вечерах (равно как и «утренниках») ему не приходилось. Он, может быть, и продемонстрировал бы свои музыкальные умения, но от кэра их никто не ждал, тем по должности голосом только врагов пугать полагалось. Самому же пробиваться через толпу желающих «себя показать» и навязывать свои услуги неловко было, да и зачем?