Избранные сочинения в 2 томах. Том 1 - Владимир Немцов

— Но, насколько я понимаю, на работу к Васильеву можно посылать людей только с их личного согласия?

— За этим дело не станет. Пойдем поговорим!..

Вскоре все мастера собрались в комнате отдыха и с нетерпением ждали, что скажет парторг.

Рустамов оглядел слушателей. Их было всего несколько человек, разных и по возрасту, и по стажу, и по национальности. И вместе с тем перед ним был крепкий коллектив, который может сделать все.

— Нехорошо получается с моей стороны, — с улыбкой начал Рустамов, останавливая свой взгляд на озабоченном лице мастера Керимова. Сегодня праздник, когда вы все, можно сказать, именинники, и вдруг приходит Рустамов и говорит о новой работе. Но, понимаете, дело уж очень срочное… — Он перевел взгляд на Григоряна. — Вы знаете, что к нам приехал один замечательный инженер? Он раньше работал в Ленинграде, на Кировском заводе. Много сделал для Советской Армии. Теперь приехал с Урала для испытания своей новой конструкции. Он тоже ищет способ, чтобы больше достать нефти с глубин морского дна. Но один человек ничего не сделает без опытных мастеров…

— Как можно! — согласился Керимов.

— И вот мы посоветовались с Джафаром Алекперовичем и решили просить вас…

— Зачем просить? — неожиданно загорячился Керимов. — Скажи: надо! Все пойдем. Да?

— Нельзя, Керимов. Тут дело особое. Опасное задание! Пойдет только тот, кто желает.

— Там тоже надо бурить? — смотря в пол, нерешительно спросил Григорян.

— Та же самая работа, но, понимаешь, это первый опыт, а потому я и предупреждаю, что он может быть опасным.

Григорян немного помолчал, затем снова, уже несколько смущенно, спросил:

— А кто на новой буровой у Ибрагима Аббасовича будет?

— Найдутся люди, — недовольно оборвал его Пахомов и нервным движением сжал бороду в кулак. — А я так понимаю: если ты, товарищ Рустамов, к нам пришел, по-душевному, говоришь, просишь — значит, надо! А страшного мы не боимся… Всякое на нашем веку бывало. — Он встал, застегнул верхнюю пуговицу пиджака и спросил: — Когда на новую работу становиться?

Опанасенко рассмеялся:

— О це дило! — Он хлопнул себя по коленке. — Правильный разговор! Ну, как есть, Петр Потапыч, в самую точку! Если нужно, наши бурильщики землю прямо насквозь продырявят, и вылезет труба где-нибудь у этих… как их?..

— Американцев? — со смехом спросил Рустамов, заражаясь веселостью мастера.

— Да нет… антиподов… вот у кого!

— Ну, это то же самое, — снова рассмеялся парторг. — У них все вверх ногами. Ты, Опанасенко, конечно, знаешь, что наши инженеры разработали способ наклонного бурения. Мы им обычно пользуемся в тех случаях, когда нужно достать нефть в местах, где нельзя поставить вышку. Улица хорошая в городе, дом замечательный стоит — зачем его ломать? Скажи, пожалуйста? Пусть издалека подойдет к этому месту наклонная труба… А вот эти «антиподы», то есть я говорю об американских дельцах, используют советское изобретение для обыкновенной кражи средь белого дня, или, попросту, для выкачивания нефти под участком своего соседа. Что ж с ними поделаешь? У нас говорят в народе: «Ишаку нравится, как он ревет». Такова их совесть!

— Ну и жулики! — не удержался Опанасенко. — Тащат почем зря!

— Так вот, дорогие, вернемся к делу, — перешел на серьезный тон Рустамов. — Почему мы решили просить именно вас? Конечно, мы могли бы найти мастеров и на других промыслах, но у вас опыт инженеров. Где таких найдешь? Хоть и обещали подобрать, но… — Он улыбнулся в усы. У нас такая пословица есть: «Кто надеется на соседа, тот уснет без ужина».

— Обязательно! — весело крикнул Опанасенко.

Мастера дружно рассмеялись.

— Значит, с нашим инженером мы уже не будем работать? — не сдерживая своего недовольства, спросил Григорян.

Все взоры обратились к Гасанову. Он стоял в дверях и молчал.

Подошла Мариам и тронула Гасанова за рукав:

— Ибрагим Аббасович, я все промерила. Верхние подкосы…

— Хорошо… Потом посмотрю. Подождите, — нервно отмахнулся инженер и полез в карман за папиросами.

Мариам резким движением откинула косу назад и скрылась за дверью.

— Рустамов знает, с кем нам теперь работать, — вздохнув, проговорил Керимов, обращаясь к Григоряну. — Здесь другая бригада будет. — Затем он спросил у парторга: — А меня, старика, возьмешь? Да?

— Почему нет? — искренне обрадовался Рустамов. — Ты больше всех нужен: ты сорок лет работаешь. Кто лучше тебя знает, как бурить! Спасибо, дорогой! Всем спасибо. Я знал, что вы не откажетесь… И ты прав, Григорян! Здесь тоже опытная установка, останешься при ней за старшего.

Мастер встал и обиженно замахал руками:

— Почему я останусь? Я же бурильщик.

— Нет, дорогой, не проси! Мы с директором уже решили. Не один год ты работал на эксплуатации, все знаешь.

Григорян, ворча, отвернулся к окну.

— Придут сюда совсем молодые мастера. Мы поручим эту опытную вышку нашим комсомольцам, — продолжал Рустамов, искоса наблюдая за Гасановым. — Им надо все рассказать, научить их сегодняшней технике добычи нефти, чтобы чувствовали они в этом свое будущее и чтобы росли из наших ребят такие специалисты, как Гасанов, Васильев, как вы, мои друзья! На вас сейчас мы особенно надеемся… Итак, товарищи, послезавтра придется начинать новую работу. Там дело очень срочное. А пока торопитесь домой — отдыхать, переодеться, чтобы вечером выглядеть настоящими именинниками. Сегодня вам встречать гостей на празднике в институте!..

Рустамов остался с Гасановым.

Мариам с чертежами ждала Гасанова на мостике. Уже отплывали от решетчатого причала катера, лодки, глиссеры. Все гости возвращались на берег, а ее комсомольцы так и не приехали. Но сейчас не это волновало Мариам: она не могла понять, как можно было взять у Гасанова его верных помощников, всех лучших мастеров. И отец от него уходит! А ведь еще столько работы впереди… Мариам собиралась предложить Гасанову испытать новый электробур на опытной стометровой конструкции. Кое-какие усовершенствования в электробуре сделаны самой Мариам. А когда-то Гасанов занимался этим делом, пока не придумал свои новые подводные основания. Может быть, и не следовало ему строить их?

Опустив голову, она бесцельно смотрела на зеленую воду, где плавали ореховые скорлупки.

Из окна комнаты отдыха доносился резкий, напряженный голос Гасанова:

— Нет, Али, хоть ты мне и друг, но я этого не понимаю. Как можно взять моих лучших людей и отдать их неизвестно зачем, неизвестно кому?.. Ну да, конечно, конечно… — заторопился он, видимо заметив, что Рустамов хочет возразить. — «Моя душа не скатерть, чтобы расстилать ее перед тобой», — так говорится у нас в народе. Но я не могу иначе, я прямо скажу, что у меня на душе! — горячился Гасанов. Васильев приехал по приказу министерства. Неудобно не помогать ему. Что там о тебе подумают?.. Все понимаю, Али.