Красное на красном - Вера Камша

— Мы видим, ты не так!

— Да, Ричард, — покачал головой Норберт, — ты вернулся вчера очень недовольным. Что плохого ты узнавал?

— Ничего, — попытался улыбнуться Ричард, пряча руку за спину, — просто устал.

— Мы есть твои друзья, — голубые глаза Йоганна смотрели укоризненно, — а ты есть очень плохой врун. Ты уехал с одним лицом, а приехал с другим.

Ричард поглядел на близнецов. Сказать? Катершванцы, хоть и не Люди Чести, но вассалы фок Варзова и настоящие друзья.

— Меня отправят домой.

— Но разве это есть плохо? — на лице Йоганна застыло недоумение. — Ты столько раз говаривал про желанность ехать в Окделл, в замок Надор. Или я не так?

— Так, Йоганн, но я согласился остаться в Олларии. Двое Людей Чести хотели взять меня к себе, но им запретили. Дорак запретил.

— Не понимаю. Имена оруженосцев кричат прямо на плац. Та-та… это все знают. Если крикнут тебя, никто не скажет «нельзя». Это есть нарушение порядка.

А ведь Йоганн прав. ЗАПРЕТИТЬ члену Высокого Совета взять в оруженосцы юношу, стоящего на площади Святого Фабиана, не может никто. Выбрал же старик Эпинэ Эгмонта Окделла, хотя ему «намекали», что он должен взять «навозника». А фок Варзов из упрямства назвал Рокэ Алву, хотя с ним говорили и Штанцлер, и Придд…

Одиннадцать Людей Чести не имеют оруженосцев, неужели они допустят, чтоб сына Эгмонта с позором отправили в имение? Реджинальд, как и Эйвон, вечно ждет самого плохого. Отец смеялся, что, если светит солнце, граф Ларак не успокоится, пока не пойдет дождь.

В конце концов, что такого сказал Реджинальд? Что на Высоком Совете Дорак намекнул, что не хочет видеть в столице Ричарда Окделла? Ну и что? Что дороже — «совет» лжекардинала или слово Чести? А крысу он все-таки убил, и она уползла умирать…

— Ты прав, Йоганн, — Ричард улыбнулся богатырю, — а сами вы не передумали?

— Нет, — покачал головой Норберт, — мы не можем передумывать. Бергмарк — ключ от Талига. Хайнрих Жирный хочет войны, мы нужны на границах. Маршал фок Варзов писал Его Величеству. Он приедет сам, если сможет оставить армию. Мы не можем стать оруженосцами Варзов, он два года назад брал молодого Рокслея, а нас есть двое. Мы не можем быть один — здесь, другой — там, мы — близнецы Катершванц, и мы должны бывать вместе и воевать с Хайнрихом.

Но мы не будем умирать завтра, мы еще обязательно увидимся и победим. Как говорите вы, Люди Чести, — так и будет! Что ты делал с рукой?

— Обжегся.

— Надо перевязывать и мазать целебным бальзамом. Мы имеем хороший бальзам, Йоганн сейчас его доставит…

3

В день святого Фабиана Арнольд Арамона глядел на мир генералом, если не маршалом. В парадном плаще и шляпе с роскошными перьями он сидел на огромном белом коне, излучая гордость и самодовольство, но его воспитанники не имели счастья лицезреть своего наставника. Двадцать «жеребят» застыли на замощенной белыми и черными плитами площади Святого Фабиана спиной к повелителю «загона» и лицом к Королю и Высокому Совету.

Его Величество Фердинанд Второй, Ее Величество Катарина и Его Высокопреосвященство Сильвестр в окружении придворных восседали на крытой галерее, увитой гирляндами из кедровых ветвей и пунцовых гвоздик[92]. Чтоб как следует рассмотреть Лучших Людей, требовалось задрать голову, а это было строжайшим образом запрещено распоряжающимся церемонией генералом Манриком. Сам Манрик в сопровождении оруженосца и гвардейских офицеров медленно обошел застывших юнцов и отступил к подножию Фабиановой колонны. Дик видел недоброе, длинное лицо, обрамленное редеющими темно-рыжими волосами — в этой семье все были рыжими. Манрики не являлись людьми Чести. Их предок, бывший чуть ли не сыном гоганского повара, пристал к Франциску Оллару, когда тот носил оскорбительное прозвище Бездомный Король. Как зовут именно этого Манрика, Дикон не помнил — имена и родословные «навозников» Людям Чести без надобности.

Генерал махнул платком, горнисты протрубили «Слава королю Талига», раздалась барабанная дробь и звуки флейты. Вперед выступил высокий человек в черном и белом, в руках которого красовался внушительный свиток. Еще один свиток торжественно развернули на переносной конторке, к которой встал длинный, лысеющий писец, готовясь записывать, кто из Лучших Людей изъявит желание взять себе оруженосца и кого именно. Барабанный бой смолк, и герольд начал хорошо поставленным голосом:

— «Доблестный капитан Арнольд Арамона счастлив сообщить своему государю и всему Талигу, что вверенные его попечению юные дворяне прошли должное обучение и ждут приказаний от короля нашего Фердинанда Второго. Да будет всем ведомо, что означенные дворяне чтут Создателя и наместника Его на земле, владеют шпагой и грамотой и исполнены рвения.

Капитан Арамона ручается за верность и доблесть сих юношей, коих и называет друг за другом, сообразно их воинским успехам и прилежанию.

— Граф Эстебан Сабве, наследник герцогов Колиньяров

— Норберт Катершванц из Бергмарка, верный вассал маркграфа Бергера

— Маркиз Луис Альберто Салина из дома Сагнара

— Герцог Ричард Окделл

— Йоганн Катершванц из Бергмарка, верный вассал маркграфа Бергера

— Виконт Арно Сэ, младший брат графа Савиньяка

— Благородный Эдвард Феншо, верный вассал графов Ариго

— Граф Валентин Васспард, наследник герцогов Приддов

— Виконт Константин Манро, наследник графов Манриков

— Благородный Жюльен Горуа, наследник баронов Горуа

— Благородный Юлиус Ауэ, верный вассал графов Гогенлоэ-цур-Адлербергов

— Барон Северин Заль

— Виконт Франсуа Рафле, наследник графов Рафиано

— Благородный Бласко Дельгадо, брат маркиза Дьегаррона

— Барон Жорж Гайар, верный вассал герцога Эпинэ

— Барон Роберт Лоу, верный вассал графов Рокслей

— Благородный Луитджи Фариани из дома Фукиано

— Барон Карл Тротта-ур-Фрошенбах, верный вассал графовЛастерхафт-увер-Никш

— Барон Анатоль Мей, верный вассал герцогов Колиньяр

— Благородный Макиано Тамазини, верный вассал графов Манриков».

Итак, Арамона все же записал его четвертым. Он, Ричард Окделл, четвертый из двадцати! Это справедливо — Норберт и Эстебан с Альберто сильнее. Йоганн тоже сильней, но в последнем поединке Бергер ему уступил. Ричард гнал от себя мысль, что Катершванц в решающем бою намеренно поддавался, но без этой победы он бы болтался, самое лучшее, в конце первой десятки, а так… Килеану-ур-Ломбаху и Ариго не придется краснеть за герцога Окделла.