Невеста-обманщица - Кэтрин Коултер

Миссис Пичем не отставала от нее, шелестя своими черными юбками.

Граф объезжал восточные границы своих владений, выясняя, какая помощь потребуется его арендаторам, дома которых пострадали во время недавней бури.

«Как же ее остановить?» — мучительно раздумывал Холлис и предпринял еще одну попытку.

— Пожалуйста, миледи, вы должны подождать. Вы еще недостаточно окрепли для путешествия. Пожалуйста, дождитесь возвращения графа.

— Я отправлюсь пешком, если вы сию же минуту не дадите мне экипаж, Холлис.

Холлис был близок к тому, чтобы отпустить ее пешком. Она не сможет отойти далеко, и граф легко ее перехватит. Чертов мальчишка! Холлис не был так уж уверен, что он захочет догонять ее. В прошлый раз захотел, но теперь? Почему он до сих пор не принял окончательного решения? С того времени, как они вернулись из домика Тома О'Мэлли, Дуглас был не в себе. Холлис не винил в этом графиню. Он полностью возлагал вину на графа. Ему не повредила бы хорошая порка.

— Ну хорошо, миледи, — наконец согласился Холлис, хотя его душила горечь поражения.

Он приказал лакею подать из конюшен экипаж для графини и уже тише добавил, чтобы послали кого-нибудь из конюхов разыскать графа.

— И если он сделает это недостаточно быстро, — сказал он, — скажи ему, что его уши окажутся в жарком, которое подадут сегодня на ужин.

Через десять минут Александра устраивалась в экипаже, кучеру было сказано, чтобы он отвез ее домой. Ее саквояж лежал на сиденье напротив нее. Она уезжала с тем же багажом, что и приехала сюда. Судьба не баловала ее.

Кучер резко хлестнул лошадей и рванул с места, и в ту же секунду раздался крик из другого экипажа, подъехавшего к дому. Александра высунула голову из окошка, чтобы посмотреть, что случилось.

Она столкнулась лицом к лицу с немолодой женщиной, с первого взгляда было ясно, что она принадлежит к семейству Шербруков. Она в упор разглядывала Александру.

Рядом с ней появилось лицо красивой, совсем юной девушки, которая с восторгом спросила:

— Ведь это вы — невеста Дугласа? Как чудесно, конечно, это вы! А я — Синджен, его сестра. Ах, как это замечательно! Вы — Мелиса… нет, нет, конечно же, вы — другая сестра! Добро пожаловать в семью Шербруков.

Александра возвела глаза к небу. Удача, которая, казалось, вот-вот ей улыбнется, опять отвернулась от нее, и скоро она опять будет втоптана в грязь.

Другая женщина, которая, несомненно, была несостоявшейся свекровью Александры, устрашающе громко засопела и подала голос.

— Не понимаю, почему вы все еще здесь. В ваши обязанности не входит посещение арендаторов. Вынуждена отметить, что вы не идете ни в какое сравнение со своей сестрой, если верно то, что мне о ней говорили. Вы не представляете из себя ничего выдающегося. Мой сын никогда не выбрал бы вас себе в жены.

Александра чувствовала себя так, словно ей дали пощечину, но взяла себя в руки и спокойно ответила:

— Вы совершенно правы. Ваш сын действительно не хочет, чтобы я была его женой. Я уезжаю не для того, чтобы навестить арендаторов. Я уезжаю совсем. Нет, не говорите больше ничего. Я буду рада доставить вам удовольствие своим отъездом.

Она уже собралась сказать кучеру, чтобы он трогал, как вдруг дверь другого экипажа отворилась, и юная девушка спрыгнула на землю.

— Пожалуйста, прошу вас, возьмите меня с собой!

Александра прикрыла на мгновение глаза, до боли стиснула зубы и выругалась про себя, употребив одно из любимых выражений Дугласа. Вторая женщина закричала.

— Джоан, вернись немедленно, слышишь? Она уезжает, и не вздумай останавливать ее! Вернись сию же минуту!

Девушка не обратила на нее никакого внимания, быстро открыла дверь экипажа и ловко забралась на сиденье. Теперь Александра оказалась лицом к лицу со своей несостоявшейся золовкой.

— Куда едем? — спросила Синджен, ослепительно улыбаясь Александре.

Глава 12

Александра сурово, без улыбки, смотрела на свою золовку.

— Пожалуйста, покиньте мой экипаж. Вы слышали, что я сказала: я не собираюсь посещать арендаторов и вообще кого бы то ни было. Я уезжаю из Нортклифф-холла и никогда сюда не вернусь.

Синджен сидела скромно, как монашка.

— Конечно же, я поеду вместе с вами. Мне все равно, куда вы едете. Прошу вас, не выгоняйте меня. Теперь я ваша сестра по мужу, и я не такая уж плохая, правда, и…

— Я вовсе не думаю о вас плохо, но я уезжаю от вашего брата, что полностью соответствует желаниям вашей матушки и его самого, а также всех обитателей этого дома, включая приходящую прислугу. Я не могу ваять на себя ответственность за вас. О Господи, в конце концов я просто совсем не знаю вас, а вы — меня! Вам следует заняться своими собственными делами. Не окажете ли вы наконец мне любезность, покинув мой экипаж?

Синджен это новое осложнение показалось ужасно интересным. Так вот что такое брак. Это, оказывается, гораздо занимательнее всех греческих пьес вместе взятых, которые она тайком читала по ночам при слабом свете свечи в библиотеке Дугласа. Это было несколько ближе к сочинениям времен Реставрации, например Драйдена или Уичерли. Хотя она и не всегда понимала диалоги в этих пьесах, тем не менее она понимала достаточно, чтобы глупо хихикать над ними. К тому же у нее хватало ума понять, что Дугласу не следует знать, что она читает их. Почему-то ей казалось, что если он узнает об этом, то ему будет совсем не смешно.

— Почему вы уезжаете от Дугласа?

— Прошу вас, выйдите.

Вместо этого Синджен помахала кучеру второго экипажа, и он укатил. Свекровь Александры продолжала оглядываться на нее. На ее лице отражались смущение и безнадежность. Она не сделала попытки остановить экипаж.

— Ну вот, теперь у вас не осталось выбора, если только вы не хотите, чтобы я шла пешком. Но я не думаю, что вы так жестоки. Давайте лучше поболтаем.

«С меня довольно всего этого», — подумала Александра. Она только покачала головой, открыла дверь, схватила свой саквояж и соскочила на землю. Посмотрев на изумленного кучера, она сказала:

— Можете отвезти ее домой, если хотите.

— Я не могу, — кучер не знал что делать. — Его милость скормит мои потроха скотине. Я не могу! Пожалуйста, миледи, не просите меня об этом. Я не могу бросить вас. Хозяин перережет мне горло и четвертует!

— Не преувеличивайте, ваш хозяин не настолько жесток и несправедлив. В любом случае мне все равно. Все это больше меня не касается. По правде говоря, мне совершенно безразлично, что с вами станет. Можете оставаться или вернуться в Нортклифф. А я ухожу.

Она быстро зашагала прочь. Саквояж оказался тяжелее, чем она думала. Все равно надо идти. Ей нельзя останавливаться, и она не позволит своим плечам согнуться до тех пор, пока не скроется из виду.