ОХОТНИК НА ДЕМОНОВ - Николай Басов

Терпение Мицар истощилось.

– Сушумла, я приказываю тебе…

– То, чего ты требуешь, нельзя получить приказом.

Темная колдунья отвернулась, чтобы уйти. И это была ее ошибка. Мицар вдруг встала в позу вызывания небесного огня, и туда, где стояла Сушумла, ударила молния. Гром раскатился по залу, у Лотара заложило уши. Но он продолжал рубить прутья. Оставалось уже немного, хотя и гораздо больше, чем ему хотелось бы.

Мицар переоценила себя. По-видимому, она давно не встречала магов, которые не соглашались с ней, и вообразила, что она самая сильная колдунья на свете. А теперь ей предстояло убедиться, что десятилетия безустанной, наработанной до автоматизма практики сильнее, чем энергия молодости. Ответный удар Сушумлы был сильнее, чем молния Мицар.

Лотар не понял, что именно сделала Сушумла, но принцесса отлетела к перилам балкона и очень сильно ударилась о них. Если до сих пор она хотела только припугнуть свою дуэнью, то теперь почувствовала себя оскорбленной. И Лотар понял это едва ли не раньше, чем сама Мицар. Поняла это и Сушумла.

Одним движением она сдернула покрывало и встала в прочную, неколебимую стойку опытного бойца, готового встретить любую атаку. Она была готова умереть в колдовском поединке, но не собиралась позволить Мицар вселить в себя Нуримана.

Внезапно каменные блоки, закрывавшие двери, рассыпались едва ли не в пыль. Вероятно, кто-то догадался привести Илисара, чтобы он снял магию. И ему это удалось, таран справился со своим делом с одного удара. Тупое, избитое в щепы рыло тарана убралось из пролома, и в башню довольно решительно стали вкатываться стражники.

В насыщенной магией атмосфере они двигались, как рыбы в аквариуме, но их было много, очень много. И среди них попадались не только дворцовые стражники. На многих были избитые доспехи и оружие, истертое в долгих походах и изнурительной кочевой жизни простых солдат. Этих так просто не испугаешь, и драться они будут как черти, потому что иначе не умеют. Эти ничего не боятся, кроме своей прежней жизни, и ничего им не жаль.

Удары обеих колдуний стали очень неточными, но на удивление сильными. Сушумла несколько раз попала в стену башни за спиной принцессы, и та треснула. Мицар своими молниями откуда-то сверху сбивала тяжеленные каменные блоки, которые падали, поднимая тучи пыли и обрушивая часть балкона. Камни поменьше тарахтели постоянно, как дождь, разбивая все, что было в зале.

Тогда Мицар стала метить ниже, ее молнии раскрошили пол, между каменными плитами под балконом зазмеились трещины.

Воины короля Конада тем временем рассыпались вдоль стены. Их насчитывалось уже не меньше трех дюжин, и у них были неплохие сержанты. Неожиданно в дыру пролез Блех, а следом за ним… Лотар едва верил своему магическому зрению, позволяющему смотреть во все стороны, не поворачивая головы. Это был сам король. Он был бледен, но решителен, как, наверное, тогда, когда завоевывал свое королевство.

Нуриман попытался сделать еще несколько выпадов, но Лотар был готов к этому и легко блокировал их. Существо по имени Коринт вышло на середину клетки и застыло в ожидании. Неужели оно - или Нуриман в его обличье - на что-то надеялось, неужели что-то могло еще измениться?

Интересно, подумал Лотар, догадался ли Блех проинструктировать солдат, чтобы они не смотрели на кого-либо в этом зале выше колен? Скорее всего. Бывший начальник тайной полиции, а нынешний визирь, все делал очень основательно.

Мицар слабела. Хотя ее удары пробили в полу башни огромную дыру, из которой стал подниматься тяжелый удушливый туман, она проиграла. И по законам колдовского поединка, если у нее не осталось какой-либо резервной силы, она должна была погибнуть. По крайней мере Сушумла, Лотар отчетливо чувствовал это, не склонна была оставить ее в живых. Это было бы безрассудно опасным поступком. Она уже добивала принцессу, и той уже недолго осталось…

Вот тогда-то это и произошло. Принцесса повернулась к залу и громко, перекрывая грохот падающих камней, произнесла:

– О, Нуриман, царь демонов и повелитель колдунов, приди ко мне, защити свою гибнущую рабу…

Это остановило даже Сушумлу. Она посерела от ужаса, готовая прекратить бой, но было уже поздно.

Люди, стоящие в другой стороне зала, тоже услышали слова принцессы. Король Конад сделал шаг вперед, протягивая руки.

– Принцесса, дочь моя, что ты говоришь? Неужели ты?… Но Мицар не обращала на него внимания.

– О, Нуриман, благословенный мой повелитель, будь моим единственным защитником, спаси меня, чтобы спастись самому!

Каким-то образом в зале установилась тишина, все ждали, что произойдет. Лишь пламя факелов, рассыпающее ослепительные голубые искры, однообразно гудело в этом пыльном и туманном воздухе. Все ждали.

Вдруг Лотар вспомнил о Рубосе. Где мирамец? Он обернулся. Бывший командир наемников стоял на лестнице и целился в Нуримана из арбалета. На его тетиве лежала стрела, которая показалась Лотару огромной. Лишь потом он сообразил, что такой ее делает блестящая темно-красная аура. Рубос стоял спокойно, лицо его было отрешенным, словно ничто из происходящего вокруг его не касалось. Лотар отчетливо, словно стоял в одном шаге от него, увидел, как мирамец задержал дыхание и плавно нажал на скобу.

Хлопок тетивы был громче, чем обычно. Она лопнула, отравленная аура все-таки пережгла ее. Но стрела полетела вперед, и это было самым важным.

Становясь все ярче, она как-то очень медленно проплыла в воздухе над факелами и над туманом, прошла между прутьями, которые Лотар так и не одолел, и с сухим треском, с каким рвется мокрая ткань, впилась до кожаного оперенья в грудь монстра, одержимого Нуриманом. И по тому, как глубоко она вошла в это существо, Лотар понял, что Рубос все-таки опоздал. За мгновение до этого Нуриман покинул это тело и перешел…

Он перевел взгляд на принцессу. Она изменилась. Теперь это была не усталая, потерпевшая поражение колдунья, а молодая, сильная хищница, преисполненная силы и готовая сокрушить все на своем пути.

А ведь я с ней не справлюсь, мелькнуло у Лотара. Принцесса расхохоталась, и этот смех заставил отступить назад даже закаленных в боях воинов. Лишь король Конад сделал шаг вперед, губы его беззвучно шептали единственное дорогое имя.

– Мицар, дочь моя, - приговаривал он. - Что ты наделала, Мицар!

А принцесса выпрямилась с новой, невозможной для человека грацией и ударила молнией в свою противницу.

Но даже теперь с Сушумлой не так просто было справиться. Она понимала, что проиграла, знала, что настали ее последние минуты, но собиралась биться до конца. Она выставила легчайшую на вид, но, вероятно, очень сильную магическую защиту. Эта блестящая пленка, шурша, в мгновение ока соткалась в воздухе и прикрыла фигуру в черном.