Каган русов - Сергей Шведов

- Если бы твой князь, боярин Аристарх, помог нам в борьбе против Оттона, то мы не только удержали бы Варгию и Полабье за собой, но и отхватили бы у франков половину Саксонии, - тяжело вздохнул Велемудр. – А теперь в моем городе сидит маркграф Герман Биллунг, а сам я, вместе с сыновьями, вынужден искать счастья в чужих землях.

- Сочувствую тебе, воевода, - покачал головой Аристарх. – Лить кровь за чужой интерес не хочется никому.

- А у тебя, боярин, есть для меня менее кровавая и более прибыльная работа? – криво усмехнулся Велемудр.

- Князь Ингер одержим жаждой мести, - пояснил Аристарх варягу. – Понять его, конечно, можно. Три года назад в походе на Византию он потерял едва ли не всех своих мечников.

- Удатный князь, нечего сказать, - презрительно хмыкнул Велемудр.

- Я это к тому, что ратное счастье – неверное счастье, - вскольз заметил патрикий, - Сегодня удача к тебе благоволит, а завтра все может обернутся крахом.

- Ты что же, к измене меня склоняешь, боярин? - насупил брови Велемудр.

- Да Бог с тобой, - испуганно всплеснул руками Аристарх. – Я первый ближник князя Ингера, родной дядя его жены. Просто я хочу уладить дело с Византией миром, без пролития крови. Ромеи, по моим сведениям, готовы заплатить Ингеру огромный выкуп.

- Сколько? – насторожился Велемудр.

- Никак не меньше трех миллионов денариев, - поспешно ответил патрикий.

- Большие деньги, - присвистнул Велемудр.

- Так я и говорю, - продолжил Аристарх. – Лучше взять отступные, чем лить кровь за добычу, с риском сложить голову в чужой земле.

- А князь Ингер согласен на сделку?

- Ингер колеблется, - поделился своими наблюдениями Аристарх. – Доверия к наспех собранной дружине у него нет, сам понимаешь. С другой стороны – он хочет отомстить за павших. Но если воеводы скажут Ингеру свое твердое слово, то великий князь их послушает.

- А что думают воеводы по этому случаю? – спросил варяг.

- Свенельд согласен со мной, Фрелав тоже, а Рогволд и Франмар рвутся в сечу. Люди они молодые, можно понять. Так что многое, если не все будет от тебя зависеть, воевода Велемудр.

- Трудный выбор, - вздохнул варяг.

- Знамо не легкий, - сочувственно поддакнул Аристарх. – Человек ты уже немолодой, начинать жизнь на новом месте тяжко. А тут еще и сыновей нужно определить. Сочувствую я тебе, воевода Велемудр и готов помочь. При разделе выкупа я сделаю все от меня зависящее, чтобы ни тебя, ни твоих мечников дарами не обнесли.

- Союз ты мне, что ли, предлагаешь, боярин? – прищурился Велемудр.

- А почему бы нет, воевода? – удивился Аристарх. – Человек ты разумный, много чего на своем веку повидавший. За Ингера я поручится не могу, но его жена Ольга приветит тебя как родного.

- А что мне от того привета? – пожал плечами Велемудр.

- Так ведь князь Ингер далеко не молод, а дети его еще малы, - вздохнул Аристарх. – Вот их мать и ищет сильных мужей, на коих в трудный час можно положиться.

- Умная, видно, женщина, - задумчиво отозвался Велемудр.

- И советчики у нее не глупые, - в тон ему поддакнул Аристарх.

- Я за славой не гонюсь, боярин, - пристально глянул варяг на патрикия. – Навоевался на своем веку. И если все будет так, как ты говоришь, - вот тебе моя рука.

Воевода Велемудр был лет на двадцать пять моложе Аристарха и от пожатия его руки патрикий едва не вскрикнул – силен был варяг, ничего не скажешь. И духом, судя по всему, крепок – не сломался в несчастье. Одно в нем плохо – язычник.

- О князе Рогволде хочу тебя спросить, боярин, - он действительно имеет права на Полоцк?

Спросил Велемудр об этом словно бы между прочим, но Аристарх по настороженным глазам определил, что вопрос этот для варяга очень важен.

- Врать не буду, воевода, - вздохнул патрикий, - не по справедливости князь Ингер поступил с Рогволдом. Согнал с Полоцкого стола, когда тот был еще младенцем. Я княжичу сочувствую, он хорошего рода. Княгиня Ольга тоже выказывает ему свое расположение. Но пока жив князь Ингер, Рогволду Полоцка не видать как своих ушей.

- Вот как, значит, великие князья, понимают правду славянских богов, - покачал головой Велемудр.

- В этом они от христианских королей мало отличны, - поддержал варяга в его печали Аристарх.

- Что ж, - вздохнул Велемудр. – Жить-то все равно надо.

- Но лучше жить богато и счастливо. Думаю, воевода Велемудр мы с тобой еще продолжим этот разговор.

Аристарх был достаточно искушенным в интригах человеком, чтобы догадаться о тайных помыслах Велемудра. Потеряв многое, если не все, в родной Варгии, он ищет место, где можно начать жизнь заново. И город Полоцк, расположенный на бойкой реке, торговый и богатый, вполне может стать надежным пристанищем не только для князя Рогволда. Один человек может помешать осуществлению замыслов Велемудра – князь Ингер. И, надо полагать, варяг это очень хорошо понимает.

Византийское посольство прибыло, когда князь Ингер, собрав в кулак свое многочисленное войско, уже готов был бросить его в чужие богатые земли. Возглавлял посольство давний знакомый патрикия Аристарх, родной брат его давно умершей жены, магистр Григориус. Человек далеко уже не молодой, однако сумевший в почти восьмидесятилетнем возрасте сохранить бодрость тела и ясность ума. Морской переход никак не отразился на самочувствии старого магистра и, едва ступив на болгарскую землю, он сразу же принялся обхаживать смурных вождей варваров, рассылая им богатые подарки. Ингер смотрел на византийского посла почти с ненавистью, но его общению со своими ближниками не препятствовал. Из чего Аристарх заключил, что великий князь знает о настроении, царящем в его войске, не хуже патрикия, и уже почти смирился с тем, что затеянный им поход завершится совсем не так, как ему мнилось в Киеве. Уж слишком выгодные условия предлагали ромеи. Кроме выкупа в три миллиона денариев и не поддающихся подсчету даров, император предлагал великому князю русов вечный мир и изрядный кусок земли в Крыму. Земля, правда, была хазарская, и князь Ингер давно уже прибрал ее к рукам, но почему бы не закрепить ее захват в официальном договоре. И, наконец, что было особенно важно для Игоря, Византия отказывалась от своих притязаний на Тмутаракань и готова была признать ее владением великого князя Киевского.

- Надо соглашаться, - высказал свое мнение патрикий Аристарх под сочувственное молчание воевод. – Худой мир лучше доброй ссоры. Да и вряд ли мы добьемся большего, если вторгнемся в Византию.

Князь Ингер, видимо, ждал, что воеводы, приглашенные на совет, поставят слишком уж миролюбивого боярина на место, но не дождался. Помалкивали даже Рогволд с Франмаром, прежде выступавшие за продолжение похода. Конечно, Ингер мог бы настоять на своем, но было бы чистым безумием ссорится с ближниками и дружиной накануне кровопролитного похода. Великому князю ничего не оставалось делать, как скорбеть о своих боевых товарищах, сгинувших в пучине Черного моря, да копить злобу на ближников, не проявивших твердости в самый ответственный момент. Воеводы принуждали князя Ингера к миру, вопреки его желанию. Наверное впервые после смерти Олега, он вынужден был уступить своему окружению. Аристарх, хорошо знавший великого князя, нисколько не сомневался, что Ингер рано или поздно посчитается со всеми, кто в этот день принудил его отказаться от своих замыслов. А первым в этом ряду будет патрикий Аристарх, чья активность не ускользнула от великого князя.