Мартынова, ты уволена! - Ольга Корк

– Возбудился, – подхватил его перечисление и махом опустошил свой стакан.

– Так, вот давай без этих подробностей, между прочим, я ее первый заметил! – Ромка, посмотрев на меня, полез в холодильник.

Горло обожгло чудо-напитком из матово-белой бутылки с зеленой этикеткой.

– Это что за зверь? – поинтересовался у довольного Сергеева, который доставал закуску.

– А черт его знает, магазинчик тут у вас недалеко нашел. Купил попробовать. Кашаса, вроде как бразильский ром.

Ромка, наконец, прижал свой зад к стулу и гораздо серьезнее, чем до этого, посмотрел на меня.

– Знаешь, друг, если бы это был не ты…

Не договорив, Сергеев так же, как и я, махнул не глядя свой бокал с налитым ромом и поморщился. Мощная штука. Да.

– Мне Анютка действительно понравилась, Глебка. Со времен Светки ни одна так не цепляла меня. Даже не за яйки, за душу. Но…

Светка – это отдельная история любви и разочарования. Но дело было давно и Ромка обычно не любил вспоминать о ней. Так что понять, что он говорит серьезно, было нетрудно.

– Но ты в Москве, а Аня вряд ли согласится все бросить и рвануть за тобой?

Говорить об этом было неприятно, но то, насколько друга зацепила Мартынова, было заметно еще на выходных.

– Глеб, я вот смотрю на тебя и думаю, – начал он с кривой усмешкой, – ты действительно такой придурок или только прикидываешься?

– То есть дело не в разных городах, а в чем?

Потянувшись, снова наполнил наши стаканы, но уже не так щедро, и поднял свой в немом тосте.

– Ой, дура-ак! – снова протянул Ромка, закатив глаза и громко фыркнув. – Ты реально думаешь, что для меня было бы проблемой несколько месяцев поработать на удаленке, пока я пытался бы наладить наши с ней отношения? Глеб, очнись, я работаю сам на себя. Тендеры, как ни странно, не требуют моего личного присутствия, тем более что у меня отличная компания. Ну мотался бы я иногда в Москву, но это разве помеха?

– А что тогда? Лень?

– Нет, друг, проблема в тебе. Смысл покорять вершину, которая уже давно сделала выбор? Вас же коротит рядом друг с другом. Этого не видел ты, это пока еще отрицает она, но стоит вам оказаться вместе и пазл сам складывается. Химию, братан, никуда не денешь.

– Чушь!

– Ну ты продолжай себя в этом убеждать и у тебя есть все шансы просрать свое вероятное счастье. Твое здоровье.

Молча снова потянулся за бутылкой. К черту бары, надраться получится и дома. И пусть мне завтра будет плохо, но не попытаться выкинуть из головы все свои фантазии и мысли про Аню я попросту не могу. Фигня это все. Временное помутнение рассудка. А Ромка ошибается! Какое там счастье, обычная физиология, не более того… Надеюсь.

Глава 19 Аня

Рабочий день без присутствия начальника пошел спокойнее. Честно высидев положенные часы, печально поплелась домой. Оказывается, что за неполную неделю я умудрилась привыкнуть к совместным вечерам с Глебом. Нашим разговорам, шуткам. Да даже вчерашняя то ли ссора, то ли спор и то было интереснее, чем идти одной в пустую квартиру, где из радостей меня ждет ужин у телевизора и книга. Гулять не хотелось, в понедельник вечером встречаться с подругами бессмысленно – завтра всем на работу и отдохнуть нормально не получится, а встретиться на часик, это просто издевательство. Ни посплетничать от души, ни обсудить кто как живет.

Даже Волга с ее тихим шорохом и пляжный гул не принесли обычного успокоения. Настроение стремительно падало. Как оказалось, эмоционально привязываться к людям совсем не весело. Но кто бы мог подумать, что я так быстро привыкну к присутствию в моей квартире чужого, по сути, человека? Босса!

Поужинав салатом, приняв ванну и приготовив на завтра платье, включила какое-то кино и забралась на кровать с мороженым. Про правильное питание подумаю завтра. Глеб не говорил, что он приедет сегодня, и это не давало мне покоя. Ждать его или не нужно? Может, стоит написать смс и спросить? А кто я ему, чтобы задавать такие вопросы? Так, временная соседка со встроенной функцией повара и прачки. Тьфу. Будто мы уже двадцать лет женаты и наш брак слегка трещит по швам.

Гоняя в голове одни и те же невеселые мысли, выключила телек и, обняв подушку, закрыла глаза. Нужно постараться отвлечься. В конце концов, Глеб Викторович взрослый человек. Ключи у него есть. Захочет – придет, нет, так у него есть свой дом.

Как задремала, даже не заметила. А проснулась от шума в коридоре. С глухим стуком что-то упало на пол, следом раздалось шипение и приглушенное:

– Да тише вы, Мартынову разбудите.

Мысленно отметив, что неизвестные "вы" не спешат отвечать Викторовичу, перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза. За окном была глубокая ночь.

Шаги и звук льющейся воды подсказали мне, что Глеб пошел в душ, и я снова начала проваливаться в сон.

– А-анечка, симпати-ичная такая, зараза, – в нос ударил аромат алкоголя, а сквозь дрему с трудом различила немного невнятное бормотание. – Спишь, как котенок, такая вся клубочком свернулась, и не знаешь, что тут я приперся.

Ну как сказать, "не знаешь", уже знаю. Лежу вот с закрытыми глазами, парами дышу, слушаю.

– Ромка знаешь, что сказал? – тяжелый вздох и моей ладони касаются теплые пальцы. – Ничего ты не знаешь, а Ромка твой вообще дурак, придумал фигню всякую, а я теперь про это думаю.

Еще один вздох и, кажется, Глеб опустился на пол. Молча. А я тоже теперь думать буду. Любопытно же, что там Сергеев сказать успел. А еще интересно, отчего Глеб в чудо-трезвом состоянии не пошёл ночевать в свою квартиру, вместе с тем самым Ромкой, а пришел ко мне, воспользовавшись запасным ключом, который я ему после возвращения с затянувшейся прогулки отдала. Зачем отдала, спрашивается? Еще специально ходила, заказывала. Ой, дурында ты, Мартынова.

Наморщила нос от своей глупости, но Глеб принял это на свой счет.

– Тчччч, тч! Спи, Анечка, спи. А то проснешься, смеяться надо мной будешь. А я это, я чууть-чууть с другом расслабился и мы спать легли. Сергеев, гад, какой-то убойной штукой меня напоил и сам вырубился. А я вот не вырубился, я к тебе вернулся. Коспа… Кинсп… млять. Ко-о-нспи-и-ра-ация… Наверное. Но ты же не расскажешь Маринке, что мы с тобой понарошку. А то она, ууу, акула, всю душу мне вытрясет. А я так уже не хочу. Хрен ей,