Меч судьбы - Татьяна Скороходова

— Если бы только мороз, — буркнул самец, сломав ветку и бросив её в Огненный цветок.

— Ну, ледяные великаны! Подумаешь!

— Великанов можно избежать. Но там владения Хлады.

— Ещё ничего не случилось, а вы уже себя запугали до смерти, как дети, честное слово! Не знаю, как вы, а я свой выбор сделала, — черноволосая самка запахнула плащ и легла, обняв Похожего на волка за шею.

Не спалось. Повоевав с плащом, я села и всмотрелась вдаль. На западе, за границей леса, по ночному небу плыло темное огромное пятно, скрывая мерцавшие звезды пеленой черной дымки. Ветер гнал облако, но с земли поднимались новые клубы. Мрачная туча висела над Славградом, уродовала ночное небо, уже начинавшее светлеть первой, робкой полосой зари. Дом Ведовства до сих пор горел. Магический огонь очищал землю, пожирая даже воспоминание, что таковой Дом существовал. Ольгины штучки. Не хотела бы я оказаться на месте того, кто пожелает преградить дорогу вампирше. С таким другом нам никакой Хладный лес не страшен. Я потрепала по голове Севера, который дремал рядом, и засмотрелась на Вейра. Усталое, измученное лицо. Нахмуренные даже во сне брови, под глазами залегли черные тени. Его поцелуй до сих пор горел на губах. При одном воспоминании у меня подкашивались ноги. Нет, это все-таки магия. Колдунская. Ёж бы его подрал!

— Нравлюсь? — буркнул колдун, не открывая глаз.

— У тебя прыщ вырос, — растерялась я.

— Лучше бы он у тебя вырос. На языке, — сонно ответил Вейр. И отвернулся, оставив меня кипеть от досады. И непонятного смущения. Я легла, крепко обняв за шею Севера, согреваясь теплом друга, и попыталась заснуть. Проспав мертвецким сном почти весь день, я теперь мучилась от бессонницы. Назвать сном тот кошмар, в котором я очутилась, было всё равно, что назвать войну на уничтожение кабацкой дракой, но Ольга с Вейром не стали меня будить. Всё к лучшему. Когда проснулась, почувствовала себя не так скверно. По крайней мере, мысли о Лоринии и её смерти перестали рвать сердце, спрятавшись до поры до времени на дне души. Завтра предстоит дальняя дорога. Хладный лес… Перед глазами встали древние страницы. Слегка наклонные, острые буквы темно-коричневого цвета, складываясь в слова, неспешно вели сказ про время героев. Время льда. И смерти.

«Давным-давно великий хлад пришел на нашу Землю-Матушку, дело злых чуждых рук. Каждый день и час жертвы новые забирала смерть. Лютой смертию гибла Жизнь. Стыла в жилах кровь, не горел огонь. И раздался клич, зов о помощи, все рода на тот зов откликнулись. И поднялися всяк, и млад, и стар. И колдун, и эльф, и ведун с нелюдью, воин с воином рядом встал, чтобы в землю пасть. Ещё вчора вороги, и навек братья во смерти, поднималися взамен павшего, навстречь лютой смертушке, да не убоялися. Падали воины, как подкошены, исчерпав силы до донышка, но ни пяди землицы не отдав врагу, согревая кровью своей Землю-Матушку. Отступила, забоялася Хлада-Смерть пред отвагою, единением и силой духа непобедимою, лишь остался лес, как могила общая, кровью полита, льдом укутана, да слезой умыта».

Я вздохнула. Прошли века, пролетели птицами годы… Всё кануло в лету. Но Хладный лес и по сию пору собирал кровавую дань. И веды, и колдуны с трудом подбирали слова, не зная, как сказать безутешным родственникам, что их кровинка навек замерла посреди ледяных деревьев неподвижной прозрачной статуей. Я поежилась. И чего этого мужика понесло в гиблое место? Что он там забыл? Но, где наша не пропадала? Выбора нет, придется рискнуть. Так и так умираю. Вейр… Я видела. Видела темное облако, слегка затенившее грудь. Ещё нет, ещё рано, но именно такая участь его ждет. Сжалось сердце, защипало глаза. Прокусив губу до крови, я крепко обняла за шею Севера, пытаясь приглушить боль и тоску, рвущие душу в клочья.

Кошмар ждал. И я пришла.

Вздрогнули ветви орешника, из кустарника беззвучно возник серый призрак. Лиса вскочила, но было поздно. Волк стоял рядом. Она даже не заметила, увлеченная наблюдением за двуногими, как серый брат оказался в шаге от неё. В пасти он держал здоровенный кусок мяса. Выронив на траву ароматное угощение, исчез. Так же бесшумно, как явился. Лиса торопливо схватила ещё теплое мясо и скрылась в ночи, чтобы в одиночестве насладиться ужином. Она бы делиться не стала.

Глава 17

Промозглым ранним утром начался дождь. Ольга, кутаясь в темно-зеленый непромокаемый плащ с подбивкой из шкур выдры, растолкала меня с Вейром, молча сунув нам плащи-близнецы и скрылась в кустах. Ни тебе «утро доброе», ни хотя бы легкой улыбки. Впрочем, ни я, ни Вейр жизнерадостностью тоже похвастаться не могли. Решение, принятое ночью, казавшееся единственно верным, теперь смущало даже меня, настоявшую на походе в Хладный лес. Но отступать было поздно. Погода была под стать настроению. Один Север улыбался во всю пасть, выпачканную кровью куропатки. Он уже позавтракал, но все равно не сводил янтарных глаз с закипающего котелка с кашей, щедро приправленной тонкими ломтиками вяленого мяса. Набив желудки горячей едой, мы собрали пожитки и тронулись в путь. Начинало светлеть.

Монотонный, непрекращающийся дождь дымкой мороси скрывал опустевшие поля, медленно проплывавшие перед глазами. Свинцово-серые тучи заволокли горизонт. Вейр мог собой вдохновить иконописца, мастера изображать великомучеников на создание очередного шедевра. Или послужить наглядным примером для юных лекарей, изучающих внешние признаки кишечных колик. Жаль, таковых на нашем пути пока не встретилось. Его темное сиятельство огрызнулись, когда я в сотый раз пробубнила, чтобы он плотнее запахнул плащ. Пропев заклинание, он долго мрачно разглядывал воронку над головой, из которой прямо на колдунскую макушку лился тонкий ручеек воды. Раздраженно щелкнув пальцами, стер защитный дырявый купол, надвинул капюшон и ускакал вперед, буркнув что-то о заботливых квочках. Ну и ёж с ним. Видение не давало мне покоя, пугая до дрожи в коленях, но говорить ему я ничего не собиралась. Пусть ворчит, но простыть я ему не дам.

Ольга ехала рядом, странно притихшая и задумчивая. Изредка она подставляла лицо под капли дождя, закрыв глаза, душераздирающе вздыхала и торопила белоснежную кобылку, словно пытаясь убежать сама от себя. На мои громкие мысленные вопросы и любопытные взгляды она не отвечала, стиснув зубы и делая вид, что оглохла и ослепла. Когда я живо представила, как неведомый проводник к драконам, пав на колено, протягивает букет ромашек, а когда вампирша картинно отвергает поклонника вместе с веником, тот пронзает сердце стилетом и падает рядом с бездыханным телом Вейра, в груди которого торчит меч, она расхохоталась и буркнула: