Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души - Григорий Двоеслов

Петр. Почему это, скажи пожалуйста, в последнее время открывается столь многое о душах, чего прежде не было известно, так что с этими откровениями и указаниями, по-видимому, открывается перед нами будущий мир?

Глава сорок первая. Почему в последнее время открывается столь многое о душах, что прежде не было известно?

Григорий. Это правда. Чем более настоящий век приближается к концу, тем ближе становится будущий век и открывается в более ясных знамениях. Если в настоящем веке мы не видим взаимных помышлений друг друга, а в будущем станем смотреть в сердца друг другу, то чем назвать настоящий век, как не ночью, и будущий, как не днем? Но как с окончанием ночи и наступлением дня, пред восходом солнца, тьма некоторым образом смешана со светом, доколе остатки предшествующей ночи не будут совершенно поглощены светом следующего за ней дня, так и в то время, когда запад сего мира смешается с востоком будущего, самые остатки тьмы сего мира исчезнут от соединения со светом мира духовного. Посему хотя многое познаем мы из принадлежащего к тому миру, однако не совсем ясно постигаем; потому что видим то как бы в некотором рассвете пред восходом солнца.

Петр. Мне нравится, что говоришь ты. Но относительно Пасхазия, такого святого мужа, невольно возникает вопрос: каким образом отведен был по смерти на место наказания такой муж, покров которого, положенный на одре, имел силу отогнать злого духа от бесноватого?

Григорий. В этом деле можно познать, как многоразлично домостроительство всемогущего Бога. Своим судом Он определил: Пасхазий, такой святой муж, потерпел несколько времени наказание за то, в чем погрешал, и в то же время чрез свое тело по смерти творил чудеса пред глазами людей, которые знали благочестивые дела, совершаемые им до смерти, дабы и те, которые видели его добрые дела, поняли достоинство его милосердия, и он сам не остался без наказания за вину, которую не считал виною и потому не омыл слезами.

Петр. Взвешиваю слова твои и побуждаюсь твоим доводом страшиться не только тех грехов, которые знаю, но и тех, которых не понимаю. Но скажи пожалуйста, так как несколько выше была речь о местах адских мучений, где мы должны полагать ад, на этой земле или под землей?

Глава сорок вторая. Где должно полагать ад?

Григорий. Не дерзаю неосмотрительно сказать об этом предмете ничего определенного. Некоторые полагали ад на какой-нибудь части земли, а другие думают, что он находится под землей. Однако ж должно заметить, что если мы потому называем ад преисподнею, что он находится внизу, то ад по отношению к земле будет то же, что земля по отношению к небу. Поэтому, может быть, и псалмопевец говорит: избавил еси душу мою от ада преисподнейшаго (Пс. 85, 13), чтобы показать, что земля есть как бы верхний ад, а под землей находится ад преисподнейший. С этим мнением согласны и слова Иоанна, когда он говорит, что видел книгу, запечатанную семью печатями, и никто не нашелся достойным — ни на небе, ни на земле, ни под землею — раскрыть книгу и сломить ее печати; И аз плакахся горько, прибавляет он (Откр. 5, 4). Впрочем, далее он говорит, что книгу раскрыл Лев от колена Иудова. Что разумеется под этой книгой, как не Св. Писание? Ее раскрыл один наш Искупитель, Который воплощением, смертию, воскресением и вознесением открыл все тайны, заключенные в Св. Писании. И никто на небе не мог открыть книгу, т. е. ни Ангелы, никто на земле, т. е. ни люди, живущие еще в теле, никто под землей, т. е. ни души, вышедшие из тела, — никто, кроме Господа, не мог открыть нам таин Св. Писания. Когда же говорится, что никто под землей не нашелся достойным раскрыть книгу, то я не нахожу ничего противного слову Божию полагать ад под землей.

Петр. Скажи, пожалуйста, один ли геенский огонь, — или сколько различных грехов, столько и различных огней приготовлено?

Глава сорок третья. Один геенский огонь или несколько различных?

Григорий. Хотя один геенский огонь, но не всех грешников будет жечь одинаковым образом. Каждый по степени вины терпит там наказание. Как в здешнем мире многие живут под одним солнцем и, однако, не одинаково чувствуют теплоту солнца: один более согревается, а другой менее — так и там: в одном огне не для всех одинаковые степени мучения. Что здесь производит различие тел, то там производит различие грехов: хотя огонь один для всех грешников, но не одинаково будет жечь каждого из них.

Петр. Скажи еще, неужели вечно будут гореть те, которые однажды будут ввержены туда?

Глава сорок четвертая. Всегда ли будут гореть грешники, вверженные в геенну огненную?

Григорий. Очевидно и несомненно истинно то, что как не будет конца блаженству добрых, так не будет конца и мучению злых. Ибо Сама Истина говорит: идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф.25,46); и если справедливо то, что Бог обещает, то, без сомнения, не будет ложно то, чем угрожает.

Петр. А что, если кто скажет: "Бог только для того угрожает грешникам вечным мучением, чтоб удержать их от совершения грехов"?

Григорий. Если ложно то, чем Бог угрожал для удержания грешников от беззаконий, ложно также и то, что Он обещал для возбуждения к праведности. Но кто, кроме безумного, осмелится сказать это? И если Он угрожал тем, чего не исполнит, то прежде, нежели захотим признать Его милосердым, должны будем назвать Его (что страшно и сказать) лживым.

Петр. Желал бы я знать, как согласить с правосудием то, что за вину, имевшую конец, будут терпеть безконечное наказание?

Григорий. Справедливо было бы недоумение, если бы раздраженный Судия рассматривал не сердца людей, а одни дела. Нечестивые потому имели конец грехов, что имели конец жизни. Они желали бы, если бы могли, жить без конца, чтоб иметь возможность грешить без конца. Те, которые никогда не перестают грешить во время своей жизни, показывают, что они желают всегда жить во грехе. Следовательно, великая справедливость со стороны Судии, что вечно будут наказываемы те, которые в сей жизни никогда не хотели отстать от греха.

Петр. Но ни одного верного раба правдивый господин не судит с излишнею строгостию; и лукавого раба повелевает бить только для того, чтоб исправить его пороки: ему наносятся удары в надежде исправления. Если же нечестивые, преданные геенскому огню, не достигнут исправления, то с какой целью будут вечно гореть?

Григорий. Всемогущий Бог как Милосердый управляет добрыми людьми без жестокости; но как Правосудный не перестанет вечно наказывать нечестивых. Впрочем, нечестивые люди, определенные на вечные мучения, хотя наказываются за свое нечестие, будут гореть и с другою некоторою целию. Все праведники увидят и блаженство в Боге, которое получат, и мучения грешников, которых избежали. И чем яснее увидят они вечное наказание за грехи, которые победили при помощи Божией, тем более будут сознавать себя вечными должниками Божественной благодати.

Петр. Как же мы будем считать святыми людей, которые не будут молиться за врагов своих, видя их в огне, когда сказано: молитеся за творящих вам напасть (Мф.5,44)?

Григорий. За врагов своих молятся в то время, когда могут обратить их сердца к плодотворному покаянию и спасти сим обращением. Ибо о чем другом должно молиться за врагов своих, как не о том, по завещанию апостола, еда како даст им Бог покаяние в разум истины, и возникнут от диавольския сети, живи уловлени от него, в свою его волю (2Тим.2,25–26)? Как же тогда молиться за грешников, когда они уже никоим образом не будут в состоянии переменить свое нечестие на дела правды? Значит причина, почему тогда не будут молиться за людей, осужденных на вечный огонь, та же, какая и теперь причина того, что не молятся за диавола и аггелов его, присужденных к вечному наказанию. Какая и ныне причина того, что святые люди не молятся за умерших людей неверных и нечестивых, как не та, что узнали об них, как об осужденных на вечное наказание, и потому не хотят приносить тщетную молитву пред лицом Праведного Судии? Если же ныне живущие праведники не сострадают умершим и осужденным нечестивцам, когда сами сознают нечто достойное осуждения в своей плоти, тем строже будут смотреть на мучения нечестивых тогда, когда, свободные от всякой тленной страсти, еще тверже и полнее усвоят себе святость. Судное решение, принадлежащее Правосуднейшему Судии, так согласно с их духом, что решительно не позволяет им ни в чем различествовать от определений Его вечной правды.

Петр. Ничего не нахожу сказать против ясного довода. Но теперь следующий вопрос занимает мой ум: каким образом душа называется безсмертною, когда известно, что она осуждается на смерть в вечном огне?