Три Африки для Миши и Лизы (СИ) - Вагнер Идалия

Судили Диего и Арнальдо. Речь прокурора Миши была яркой и темпераментной. Сначала он заклеймил всех работорговцев мира и призвал к равенству и братству. Его гвардия привычно вдохновилась и очень одобрительно похлопала оратору.

Потом красноречивый спикер обратился к иностранным гражданам с вопросом: этично ли отвечать злом на добро и нарушать данное слово.

— Уважаемые господа, держите ли вы данное слово? И что бывает с теми, кто слово не держит и пытается отомстить?

Иностранные граждане понуро сидели и только поблескивали глазами, а Шарль издал гневный звук. Возможно, он был против только своего пленения, но Миша обрадовался и заявил:

— Иностранные граждане тоже считают, что так нельзя делать. Настоящие мужчины никогда не нарушают своего слова.

Следующее обвинение, кажется, вызвало отклик и у членов экспедиции:

— Уважаемые присутствующие, как вы относитесь к тем, кто крадет жену у законного мужа, чтобы предаться разврату? Если ли прощение такому поступку?

Даже не дожидаясь ответа, Миша приступил к обвинительной части:

— Считаю, что преступные отец и сын Диего и Арнальдо являются злостными бандитами и достойны самого сурового наказания. Обвинение требует смертной казни для обоих через отрубание ног и рук и повешение обрубка тела. Останки казненных требую придать сожжению, чтобы их духу здесь не было. Развеять пепел над океаном!

И тут же, даже без паузы, глядя на посеревших «иностранных граждан» добавил:

— Учитывая ходатайство иностранных граждан, предлагаю просто повесить. Без изощрений. Просто и быстренько. Правда, на глазах у этих самых иностранных граждан.

Гвардия Миши залилась громкими овациями и свистом.

— Ну, Миш! Твой суд самый хороший суд, только слишком добрый! — выступил Бомани. — У меня есть другое предложение.

— Давай, Бомани!

— Мне понравилось про отрубание рук и ног. Я это сам смогу сделать. Только потом эти руки и ноги скормить собакам на глазах у этих обрубков. А потом уже можно вешать и жечь.

— Тоже отличное предложение. Теперь слушайте мое. Считаю, что надо им сломать ноги и руки и отдать гиенам. Они не откажутся, — активно вращая глазами загорелся процессом Абубакар.

А Иму солидно заметил:

— Когда будем вешать, то я хочу затянуть веревки. Я это хорошо делаю. А потом еще хочу повисеть, держась за их ноги, так надежнее получится. Поэтому прошу ноги трупам оставить, а руки — рубите, если хотите. Думаю, духи предков оценят.

Друзья еще немного подурачились, с удовольствием наблюдая, как зеленеют и бледнеют подсудимые и «иностранные граждане», которые еще не знают свою судьбу и не понимают, в чем их может обвинить колоритный и очень красноречивый чернокожий судья.

В конце концов, очень буднично присяжные заседатели решили, что подсудимых повесят после разговора с «иностранными гражданами» и даже согласились с самовыдвижением Иму на роль вязальщика петель и утяжелителя для лучшего эффекта повешения.

Сейчас Мишу уже гораздо больше настроения бандитов интересовала беседа с «иностранными гражданами». Увиденный «самый справедливый суд на свете» явно привел их в нужную кондицию для серьезного разговора.

— Ну что, господа авантюристы, показывайте карту свою. Только не пытайтесь мне рассказывать сказки, что они у вас в вашем грузе. Такие вещи носят у сердца. Доставайте. Или мы продолжим заседание нашего суда.

Торг по поводу карты длился недолго. «Иностранным гражданам» явно жить хотелось больше, чем искать сокровища. Старший из членов экспедиции передал Мише карту, завернутую в несколько слоев кожи и упакованную в непромокаемый чехольчик.

Миша подержал карту в руках, переглянулся со своим отрядом и проговорил:

— Предлагаю карту уничтожить. Кто против?

Против никого не было. И карта, потрескивая на углях, быстро догорела. Миша размешал дрова, чтобы и следа карты не осталось, и довольно проговорил:

— Заседание суда закрывается. Иму, приступай к казни.

Когда оба тела затрепыхались в воздухе, «иностранным гражданам», Шарлю и их двум чернокожим гребцам, которым сильно повезло остаться сегодня в живых, развязали руки. Пока обескураженные пленники занимались развязыванием собственных ног, четверка авантюристов отплыла на лодке. Пристать на берегу рядом с факторией «Знойная красотка» не получилось, потому что там толпились люди, явно не понимавшие, что здесь произошло, где хозяин и кто устроил такую бойню.

Проплыли чуть дальше, там вышли на берег и пешком вернулись к своим лошадям. Перекусили тем, что было припасено, и отправились в факторию «Приют скитальца». Очень недолгое время, но Миша все же помучился на тему того, что становится преступником-рецидивистом. И почти сразу присоединился к своим друзьям, которые насвистывали:

— Любо, братцы, любо,

Любо, братцы жить,

С нашим атаманом

Не приходится тужить. (казачья нар. песня)

Со старым господином Джереми удалось договориться удивительно быстро. Услышав от приезжих имя Миш, он тут же распорядился позвать Лиз. Она, оказывается, уже рассказала свою маленькую историю, и сердитый господин Джереми ждал Диего, чтобы навести справедливость. Глядя на ликующую Лиз, которая повисла на шее Миши и радостно кричала, что была уверена в спасении, ведь ее Миш — это самый лучший Миш на всем свете, радовались все!

Вытирая увлажнившиеся глаза, господин Джереми распорядился разместить гостей и готовить праздничный стол, ведь у него самого давно не было таких приятных новостей.

О судьбе Диего и его отряда хозяин «Приюта скитальца» даже не спросил, услышав, что похититель и обидчик наказан. Он только понимающе кивнул головой. И то, что Роналдо вряд ли потребует от него еще какие-то услуги, его тоже не расстроило.

Миша и Лиз опоздали на торжественный ужин, устроенный хозяином. Никто этому не удивился. Каждому понятно, что и у Лиз есть, что сказать Мишу, и Миш должен чем-то поделиться. Конечно, в перерывах между сеансами массажа органов, нуждающихся в отдыхе и ласке.

Только через день удалось вырваться из дома гостеприимного хозяина. За это время успели отыскать спрятанные в лесочке товары, которые купили на ярмарке. Чьи-то острые когти упаковку повредили, но не сильно. Только покупки Лиз, которые она делала для подружек в деревню Камни, пропали.

Иму, который прекрасно ориентировался на местности, вывел их через селение солеваров прямо к деревне Кайашели. У солеваров Миша увидел интересную технологию, как большая группа мужчин и женщин выщелачивает пропитанную солью равнину, потом кипятит полученный раствор и фильтрует в дырявых горшках через затычку из травы. Воду выпаривают до момента получения твердой соли. Они остановились у солеваров, закупили порцию их продукции и отправились дальше.

Деревня Кайашели удивила. Когда радостно обнимались и здоровались с выбежавшими их встречать людьми, обратили внимание на то, что строптивая Аданна, сияя уверенной улыбкой, выходит из хижины старосты Буру.

Оставшись наедине со старостой для решения деревенских вопросов, Миша напрямую спросил:

— Как Аданна? Не беспокоит ли чем? Может, уйти хочет? Как со всеми обращается

На это Буру степенно ответил:

— Хорошо все, вождь. Будем просить уважаемого шамана Кваку провести свадебный обряд. Думаю, так будет угодно духам. Уверен, что Аданна будет хорошей женой и матерью. Когда в деревнях создаются семьи — это значит, жизнь продолжается. Обязательно в гости позовем всю деревню Камни. Там Узома и Акоко тоже собираются жениться. Весело у нас скоро будет!

— Это ты правильно говоришь, Буру. Очень рад за тебя и за Аданну, желаю вам счастья и побольше детишек.

— Спасибо, вождь. Уж я-то постараюсь, — весело фыркнул степенный Буру.

— Уж постарайся! — Миш подмигнул и довольно хлопнул по плечу человека, который недавно был обречен на то, чтобы стать рабом.

Немного отдохнули в Кайашели и отправились домой. Так привычно все, в том числе Миша, называли свою деревню Камни.