Глаза ведьмы (СИ) - Шолох Юлия

Дашка молча ждала, пока шаркающий звук утихнет.

– Присядь. Вот этот стул мягкий.

Она закатила глаза. Ну прям растаяла от заботы, тем более разномастных стульев на любой вкус тут было штук десять – столовая рассчитывалась явно на большую семью.

Не дождавшись ответа, Сашка пожал плечами и продолжил:

– Я уже говорил. Ведьма. Древняя ведьма. Я хочу её найти.

– С чего ты вообще решил, что я с ней знакома?

– Это же очевидно. – Он посмотрел разочаровано. – Мы шли по её следу и нашли тебя. В той квартире, откуда ты, так глупо рискуя, лезла по балконам – там была древняя. Теперь сложим два и два. Двое в одной квартире? Значит, вы знакомы.

Отпираться, похоже, было бессмысленно. Дашка невольно покусала губы и сдалась.

– Ну, предположим, была она там. Но мы с ней виделись всего раз. Несколько минут поболтали о том, о сём – какое это, к чёрту, знакомство?

Он, конечно, не поверил.

– И что можешь рассказать?

– Что всем нам стоит держаться от старой кошёлки подальше! – Непроизвольно повысила голос Дашка. Мысль, что Сашка станет гоняться за древней каргой, отчего-то заставила беспокоиться. Он просто мальчишка по меркам Безымянной! Она таких на завтрак пачками хомячит!

– Согласен. Ну, в смысле, что тебе стоит держаться от древней подальше. Рад, что ты сама понимаешь. – Он недобро усмехнулся. – Если только не хочешь стать, как она.

– Не хочу!

– Я понял, понял.

Сашка помедлил и поднялся. Подошёл, сунул руки в карманы.

Он стоял очень близко, так, что было видно переплетение нитей на ткани его синей толстовки, но Даша делала вид, что в упор его не замечает. И пусть сердце забилось, как испуганная птица, пусть всего несколько сантиментов вперёд и уткнёшься носом в его грудь, пусть дыхание словно прерывистая линия…

– Такие старые, то есть опытные ведьмы, они опасны для всех. Даже для нас.

– Для кого, для вас? – Прищурилась Дашка и невольно подняла на него взгляд.

– Для Служителей.

Она дёрнула головой.

– А остальные, такие как я, не опасны?

– Нет, – он медленно покачал головой. Дашка не знала больше, что сказать, когда он тихонько добавил: – Ты самая безопасная для меня ведьма.

У него было злое лицо. Или голодное. Он словно хотел ударить, но смотрел на её губы, смотрел, словно заколдованный, а потом прямо так – руки в карманах – вдруг потянулся к Дашке.

Она резко отвернулась, прижимаясь щекой и спиной к стене.

Заменять собой какую-то его пассию – увольте. Дашка достаточно себя уважала. Даже неприятно стало – раз он так любит эту неизвестную с бесячим именем Симона, такие страстные дифирамбы ей пел… зачем лезет целоваться к другой? Она была о нём лучшего мнения. Хотя… давно ясно, что он не ангел, сам говорил. Видимо, из тех, у кого любовь и секс не обязательно должны сплетаться в единое целое и могут существовать параллельно друг другу.

Она стояла, отвернувшись, пока не услышала, что Сашка отступил и ушёл. Ушёл – а его раздражение осталось, травило собой воздух. Потом она задрожала. Не хватало этого… не хватало ещё этого всего!

Нужно было решать, что ей делать дальше, но не сейчас. Дашка почувствовала себя очень измотанной, поэтому пошла в комнату, где её поселили, задёрнула дверь-занавеску и легла в кровать, на которой имелось не меньше пяти матрасов и целых два одеяла. Прям принцесса на горошине.

Лёгкий запах затхлости и чего-то травяного ничуть не мешал. Дашка крепко заснула. И ничего во сне не видела, разве что слышала приятный смех. Кто и над чем смеялся, осталось тайной, но проснулась она с улыбкой на губах.

А проснувшись, сразу почувствовала запах. Может, даже наоборот, вначале был запах – а потом она встала и чуть не побрела по его следу, как привидение. Это был один из лучших ароматов на всём белом свете – аромат жареной с луком картошки!

За окном сгущались вечерние сумерки, от тишины с непривычки трещало в ушах, но зато сердце наполнялось покоем. Всё-таки в тишине отдыхаешь, особенно если тебя издёргали и подвергали стрессам. Отдых нужен.

Приведя себя в порядок, Дашка поспешила на кухню. Каково же было её удивление, когда у плиты она обнаружила Сашку в футболке с вафельным полотенцем на плече, который переворачивал картошку огромной лопаткой. Хотя, если подумать, не дед же там готовил? По нему вообще непонятно, чем он питается, ведь чтобы готовить тоже нужны силы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дед сидел через коридорчик от кухни в веранде-столовой. Вообще все помещения в доме были небольшими, но хорошо продуманными. И явно рассчитанными на несколько человек, значит, когда-то семья была большой, а теперь от неё ничего не осталось. Печально.

– А, Дашенька, проснулась? – Дед повернулся, словно сидеть было неудобно и коротко застонал. – Ух ты ж, опять... Давай, помоги Саше на стол накрыть. Ты хоть и гость, а помоложе меня будешь. Тарелки вон в буфете возьми, хлеб порежь, салатик, огурчики и сметана в холодильнике. Давай, вынимай, я скажу, что.

Дашку так воспитали, что отказать пожилому человеку в помощи она не могла, ну, по крайней мере, в такой простой. Тем более она любила огурцы на салат резать соломкой, а все вокруг резали полукольцами. Лучше и правда самой.

Минут через пятнадцать уселись за стол. Все проголодались, уплетали так, что кроме чавканья ничего слышно не было, даже дед не отставал, умудрялся жевать своими несколькими зубами.

Картошку Сашка жарил изумительно! Но Дашка была удивлена не только этому. Он очень органично смотрелся в деревенском доме, сейчас, в старой футболке и спортивных штанах, за одним столом рядом с дедом. Но он не походил на деревенского парня, когда они встретились. Дашка никогда не сомневалась, что он коренной горожанин. Однако сейчас ведёт себя так, будто жил здесь долгие годы и знает в доме каждый уголок, а в устройстве тутошнего хозяйства – каждую мелочь.

Хотя, что на самом деле она о нём знала? Вероятно, так же мало, как и он о ней. За пару встреч, как ни старайся, человека и его прошлое не изучишь.

Да и зачем изучать? Что это даст, раз пути-дороги суждены разойтись. Вот и сейчас они вроде вместе приехали, а друг на друга старались не смотреть.

– Ой, спасибо, ой, порадовали старика. – Вытерев губы рукой, проскрежетал дед, когда его тарелка опустела. – Давно так вкусно не ел. Всё, пойду полежу, а вы сами чай пейте, конфеты на верхней полке. Сашка знает где. Правда ведь, помнишь?

Они переглянулись и рассмеялись. Видимо, вспомнили что-то из прошлого.

Как-то не сговариваясь, Даша и Сашка убрали со стола посуду, остатки салата Дашка сунула в холодильник, хлеб завернула в пакет. Посуду Сашка мыл сам. В доме была только холодная вода, поступающая по шлангу из колодца и газонагреватель, но нагретого объёма воды, похоже, надолго не хватало.

– Почему он живёт тут один? – Спросила Дашка, сгребая остатки еды в тарелку, из которой потом их выбросят во двор курам. – Представляю, как тут зимой…

– Зимой тут заметает до окон, только на вездеходе можно пройти. Соцработник на лыжах ходит.

– На лыжах?

– Да, есть у нас тут женщина, пятый год работает. Зимой на лыжах ходит, продукты и лекарства возит. Золотой человек. В городе таких не найти.

– Так почему ты его не заберёшь?

– Да я пробовал, – Сашка даже не разозлился, продолжал усердно тереть щёткой сковороду. – Но ему там плохо, в городе, тесно, душно. Чего ему там? Сел на диван и телевизор целый день смотри. Шум, гарь, людей как в муравейнике, всё не то. Дольше недели не выдержал. Вези, говорит, обратно, а то сам поеду. Так бы и сделал…

– А если тут ему плохо станет? А врача нет?

– Тогда он умрёт. – Обманчиво спокойно ответил Сашка. – Но умрёт дома.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дашка по правде говоря не знала, как было бы правильно, потому промолчала. На самом деле она тоже вряд ли бы захотела уехать из дома, где прошла вся жизнь, в город, полный чужих равнодушных людей. И как умирать, тоже предпочла бы решать сама.

Вскоре посуда была домыта. Сашка выключил воду, сказал: