Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра (СИ) - Устинова Мария

Что толку, если я скажу, как была рада ему.

И что чувствовала, пока ждала в машине, а он опаздывал. У меня много чувств, только ему они не нужны. Мы все равно расстанемся — так он решил. Андрей сделает мне документы, и я уеду за границу. Он бы, наверное, мог сдохнуть за меня, если надо. Только любить не будет. И не захочет привязываться, как привязалась я.

— Неважно… Идем, — эхом повторила я.

Мы легли вместе под ворох одеял. Сквозь тонкую ночную рубашку я чувствовала горячее тело, и только это помогло уснуть. Всю ночь снились темнота и кровавое месиво. Несколько раз я просыпалась ­— видела Андрея рядом, и вновь проваливалась в сон. А он спал спокойно, хотя я ждала, что будет метаться в кошмарах. Я беспокоилась, как ребенок перенесет это. Скорей бы к врачу…

Проснулась на рассвете — даже солнце не встало, а спать я больше не могла. Прижалась к нему, рассматривая заросшее лицо и поняла, что Андрей уже не спит. Под одеялами было тепло, но он выскользнул из моих рук в холод и ушел на кухню.

Я втянула под одеяло халат, завернулась и только потом встала. На нетопленной кухне стоял арктический холод. Не замечая его, Андрей умылся ледяной водой, голый по пояс.

Я отыскала чайник и попыталась включить древнюю электрическую плитку. Кухня старая, плохонькая — здесь никто не жил. На окне грязный тюль. Рамы в облезшей краске перекошены, в щели дует. Деревянный стол растрескался от старости. Современный телефон и пистолет Андрея на столе не вписывались в интерьер. Ладно, справимся… Ну и что, что холодная дыра. Я вздохнула и заглянула в пакет в углу, нашла сыр, подсохший хлеб и кофе. Этого достаточно. Я давно привыкла начинать новый день, довольствуясь малым. Лишь бы не одна.

Зазвонил телефон и Андрей ответил:

— Да.

Он повернулся к окну, и я невольно залюбовалась им. Капли стекли на шею и грудь, покрывшуюся гусиной кожей. Шрамы как-то стали резче — может, от холода? Капли воды застряли в бороде. Она делала его другим — совсем непривычным. Скрыла недостатки парализованного лица.

— Нет, ничего не слышал, — Андрей порыскал по карманам и прикурил. — Извини, Сергей, я за городом, с девчонкой зависаю, а что? Я предупреждал, что отдохну пару недель. Ну, хочешь, приеду. В чем дело-то?

Андрей выслушал Сергея, глубоко затягиваясь.

— Да ты шутишь? — он присвистнул. — Кто?

Пауза.

— Так, я светиться не буду. Скажи Демьяну, что посижу тихо. Я по его машинам работал. Не хочу, чтобы это всплыло.

Он отключил телефон, искоса взглянул на меня.

— Все хорошо, не бойся. Власова нашли. Пару дней выждем.

Закипел чайник, я кивнула и занялась завтраком.

Это не мое дело.

Андрею виднее, что делать. Я сделала бутерброды, кофе. За завтраком Андрей читал новости. Я тоже заглянула: просто заметки о смерти известного бизнесмена с темным прошлым, без деталей. Слишком рано. Первые значимые версии и результаты появились через несколько дней. По предварительной версии, с ним расправился один из его телохранителей, мотив пока неизвестен, у дела был свидетель…

Я вопросительно взглянула на Андрея.

— Это твоя сиделка, — пояснил он.

Я начала читать дальше: оказывается, она попала в больницу с обширным инфарктом, единственный свидетель преступления… Я отложила телефон. Все это вызывало боль и грусть. Исподтишка следила за Андреем, а он вел себя, как обычно.

Я пока не могла сказать, как все это на меня повлияло, но как-то — это точно. Дней пять мы жили в домике, наслаждались природой… Я начала успокаиваться, такая благодать была вокруг.

На пятый день заглянул сосед, встревоженный, что в доме поселились.

Андрей вышел к калитке, держа пистолет за спиной. Я стояла в дверях, меня не было видно. Слушала, как он объясняет, что снял домик на месяц, сам из Москвы, служил… Жутковатый, с бородой, по нему видно — нелюдимый, опасный человек. Плечи, спина непроизвольно напряглись и я испугалась, что если объяснения не достигнут цели и Андрей не успокоит любопытного соседа, то просто пришьет его.

С улыбкой я вышла к ним, положила ладонь ему на спину, останавливая от глупостей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мы с мужем отдыхаем, рада познакомиться. Слышала, в этом году много лисичек, это правда? Никогда не видела лисичек.

Сосед смерил меня взглядом, заметил живот и успокоился.

— Нет лисичек совсем, — я выслушала про неурожай грибов, делая вид, что мне интересно.

Сосед отстал и мы вернулись в дом.

— Зачем вышла? — серьезно спросил Андрей.

— Прости… Подумала, увидит женщину, меньше цепляться будет, — я грустно взглянула на него. — Не захотела проблем.

— А если он тебя запомнит? — неулыбчивый, мрачный, он отчитывал меня за глупость, но настоящая глупость, если бы он с соседом расправился.

— У нас же и была такая легенда, — миролюбиво напомнила я. — Военный в отставке с беременной женой. Зачем меня запоминать, баба и баба. А к тебе он бы присматривался, еще бы участковому сказал.

— Ладно, ты права, — выглядел он все равно недовольным. — Придется менять место. Съездим в город, купим тебе одежду, заодно зайдем на УЗИ. Возьми, что нужно. Сюда возвращаться не будем.

Несмотря на недостатки деревенского старого дома, было жаль уезжать. Здесь были ценнее вещи, чем хороший ремонт. Спокойствие. Ночью так тихо и темно, словно во всем мире никого, кроме нас, не осталось. И я бы не расстроилась, если бы так и случилось. С ним было хорошо спать. И утра, по-осеннему холодные и долгие, наполненны сельской идиллией.

Пожалуй, за всю беременность — самое спокойное время. Его я уже не боялась, страшнее было без него.

Собирать было особенно нечего, но я сложила в пакет пожитки. Кочевая жизнь с Андреем приучила не оставлять следов.

Уже почти без сожалений я села в машину. Андрей изучил маршрут и вырулил на проселочную дорогу. Мы почти не говорили. Я смотрела на золотой лес, и в голову упрямо лезли воспоминания из детства: как с мамой я собирала листья и мы хранили их в большой книге, вместе делали поделки из шишек и желудей… Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Представила — через несколько лет я буду то же самое делать со своим сыном или дочерью… Андрея с нами уже не будет. Но все равно я буду делать поделки, вырезать снежинки, собирать красивые листья, и только иногда в разгар осени буду чувствовать грызущую нечеловеческую тоску, как сейчас. И скрывать ее.

В городе Андрей остановился напротив магазина для беременных.

— Жди в машине.

Через витрину я видела, как ему показали платья на вешалках. Точного размера он не знал, но уверенно выбрал пару. Я ощутила укол беспокойства — бородатого мужчину в ветровке, который набирает одежды на беременных в магазине обязательно запомнят. Пакеты Андрей бросил на заднее сиденье.

— Дай ногу, — попросил он.

— Ты шутишь? — спросила я, но сбросила тапок и вытянула ногу, он тут же подхватил под лодыжку и рассмотрел стопу.

— Тридцать шесть-тридцать семь?

— Тридцать семь.

— Понял, — он выбрался из машины. — Скоро вернусь.

Андрей направился в соседний переулок. Он прав, мне нужны одежда и обувь, в деревне я ходила в том, что было: халат и тапочки. Андрей вернулся через полчаса с покупками не только для меня, но и для себя.

Какое-то время мы кружили по пригороду. Я поняла, что он проверяет слежку. Пробирались через незнакомый микрорайон, пока не оказались на отшибе. За автосервисом на пустыре начинались гаражи. Около одного мы припарковались. Андрей отпер замок, развел створки, и я поняла без слов: меняем авто.

Внутри оказалась черная «ауди».

Андрей вернулся в машину.

— Одевайся, и поедем к врачу, — он распаковал одежду и аккуратно срезал бирки своим выкидным ножом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я переоделась в машине: теплее. Было жутко неудобно — особенно надевать колготки. Восьмой месяц беременности. Одевалась я долго, делая передышки и чувствуя себя неповоротливой.

У Андрея оказался отличный глазомер — платья сели по размеру. Осенние сапоги на низком каблуке тоже подошли. Судя по супер-удобной колодке и качеству коже, обошлись недешево. Я вышла из машины и расправила подол платья.