Тысяча порезов (ЛП) - Малком Энн

— Он не только забрал у меня гребаный титул, но еще забирает и все остальное. — Его рука впилась в мое запястье до такой степени, что я подумала, он может его сломать. — Он отнял у меня все.

Кристиан. Он каким-то образом обидел этого человека, и было ясно, что тот хотел отомстить, причинив мне боль.

— Он принимает решения, — продолжил он, слегка встряхивая меня, усиливая хватку. — Он пользуется уважением. У него есть звание. — Мужчина метнул взгляд на меня. — И шлюха.

Другой рукой скользнул вниз, затем вверх по моему платью.

Он не хотел меня отпускать. Собирался взять то, на что, по его мнению, имел право.

Его хватка была болезненно крепкой, и я оказалась прижатой к стойке, не имея возможности вырваться. Мое сердце бешено колотилось о ребра, пока я осматривала кухню. Феликса, который всегда прятался поблизости, нигде не было видно. Кристиан был призраком по утрам. Я не знала, ушел ли он или сидел в своем кабинете в глубине дома. И даже если бы был здесь, он бы не услышал моих криков. Тут никого нет. Только я. И я ни за что, блядь, не позволю этому куску дерьма изнасиловать себя без боя.

— Разве ты не хочешь меня сильнее, чем этого старика? — пробормотал он, дернув меня вперед, так что наши губы соприкоснулись. — Я трахну тебя лучше, чем он.

Это было именно то, что мне нужно, когда он соединил наши губы, его язык погрузился в мой рот. Я, не колеблясь, вонзила в него зубы, пока не почувствовала вкус крови.

— Какого хрена! — прогремел он, кровь брызнула у него изо рта.

Он ослабил хватку, и я приготовилась ударить его коленом по яйцам и схватиться за ножи на кухонном островке, но тот был быстрее меня.

— Сука!

Его кулак со значительной силой врезался мне в лицо, и я отшатнулась назад, опрокинув кофейную чашку на пол.

К сожалению, это был не первый случай, когда мужчина решил, что ему нужно доказать свою мужественность, ударив меня по лицу, поэтому не упала на пол от шока и боли, как в первый раз. Я узнала, что, если ты позволишь мужчине повалить тебя на пол, он, скорее всего, выбьет из тебя все дерьмо, и сломает несколько ребер. Это было чертовски больно, и потребовалось много времени на заживление ран.

Этот ублюдок ожидал, что я упаду на пол, так что у меня появилась возможность. Я не растратила ее впустую. Мое колено нашло путь к его яйцам, довольно неуклюже, но это сделало свое дело, и он застонал от боли, рухнув на колени.

Я, спотыкаясь, добралась до кухонного островка, выхватила самый большой нож из блока и встала за большой мраморный остров.

Бегство, возможно, было бы лучше на данном этапе, но мужчина уже приходил в себя, и я лучше буду стоять на своем, выбью дерьмо из этого человека. К лучшему или к худшему.

И это определенно было к худшему, так как он быстро встал и вытащил пистолет из-под куртки.

— Ты гребаная тварь! — взревел мужчина, слюна с оттенком крови упала на белый гранит между нами.

— О, какое оригинальное оскорбление, — парировала я, мой голос был шокирующе ровным. Щека горела, а кожа уже казалась опухшей. — Иди награди себя в зале славы говнюков, оскорбив меня за то, что я защищалась.

Я держала нож высоко, размахивая им, как будто он поможет. Я буквально была с ножом против пистолета. Сделала мысленную пометку попросить оружие, если переживу это. Затем научусь с ним обращаться, чтобы пули попадали прямо между глаз тому, кто попытается причинить мне боль. Кристиан, вероятно, будет недоволен, что его пленница вооружена, но более недоволен он будет тем, что меня изнасиловали.

— Ты, блядь, труп! — прорычал он, размахивая пистолетом. — Никто не смеет так разговаривать с Доном.

Я приподняла бровь, глядя на него.

— Может, и нет. Но ты не Дон. А Кристиан. Как думаешь, что с тобой будет, если ты убьешь его невесту? — мой голос был чистым и ровным. Кристиан был моей единственной защитой. Его репутация. Его безжалостность. Мне оставалось надеяться, что он пуленепробиваемый.

Мужчина побледнел, и его губы задрожали. Да, я привлекла внимание этого придурка. Он не заботился о моем благополучии, это было ясно, но он был слишком самовлюбленным, чтобы сбрасывать со счетов собственную безопасность.

— Если ты сделаешь это, тебе некуда будет бежать. Негде спрятаться. Он найдет тебя. И твоя смерть будет мучительной. Медленной, — пообещала я. Мой голос звучал гораздо увереннее, чем я ощущала на самом деле.

Кто знает, насколько я ценна для Кристиана? Вероятно, я была чрезвычайно бесполезна. Он мог уже знать о моей связи с Грегом Харрисом и планировать мою казнь. Но Кристиан думал, что я принадлежу ему. И как бы сильно ни ненавидела этот факт, сейчас это было действительно чертовски важно. Большие боссы мафии не терпели, когда кто-то трогает его девушку.

Мудак держал пистолет еще несколько секунд, может быть, потому что не хотел сразу отказываться от своей мужественности, или бравады, или чего там еще, черт возьми. Но потом он опустил его.

Мое дыхание не замедлилось, и тело не расслабилось. Я продолжала сжимать нож, пытаясь удержаться от того, чтобы обогнуть стойку и зарезать его. Потребность покрыть себя его кровью была почти невыносимой. Мой гнев, ярость, которую я испытывала всю прошлую неделю, жгла горло.

Я не узнавала это чувство в своем теле. Ярость. Я практически почувствовала, как нож проникает сквозь плоть, чувствовала его кровь на своих руках. На лице.

Я воздержалась от этого.

Едва ли.

Только когда красная пелена рассеялась из моего поля зрения, я увидела темную тень в дверном проеме.

Феликс.

Стоял там.

Наблюдал.

Наблюдал, блядь.

Я уставилась на него, гадая, как долго он там пробыл. Конечно, его не было там, когда этот человек собирался, черт возьми, изнасиловать меня. И когда он ударил меня по лицу.

— Лоренцо, — произнес Феликс, все еще глядя на меня, сосредоточившись на горячем, пульсирующем участке моей щеки.

Мужчина, которого, как я догадалась, звали Лоренцо, не заметил Феликса в дверях. Слабый инстинкт самосохранения для того, кто, по-видимому, должен был стать главой этой семьи. Я была в его присутствии около пяти минут и поняла, что этот маленький кретин не сможет возглавить отряд бойскаутов, не говоря уже о целом преступном мире.

— Кристиан хотел бы тебя видеть, — продолжил Феликс резким и холодным голосом.

Я не могла оторваться от взгляда Феликса, но краем глаза заметила, как Лоренцо пошевелился. У него было достаточно чувства самосохранения, чтобы не бросать вызов Феликсу. Если бы мужчина, о котором идет речь, обратился ко мне с такой же просьбой, я бы тоже к нему побежала, хотя сейчас я была в ярости.

— Я заберу твое оружие, — сказал Феликс, когда Лоренцо двинулся к нему.

И снова Лоренцо не стал сопротивляться, без возражений передав пистолет мужчине. Хотя он не смотрел на меня, я увидела, как бледность кожи Лоренцо стала почти серой от страха, реальность того, что сейчас произошло, поразила его.

Я смотрела, как он исчезает в коридоре.

Ходячий мертвец.

Кристиан

Я едва мог дышать. Едва видеть.

На протяжении многих лет я совершенствовал свой самоконтроль. Это было не трудно. Потеря контроля случалась только тогда, когда позволяешь себе чувствовать. Когда позволяешь себе заботиться о чем-то.

О ком-то

С тех пор как я вошел в этот дом и почувствовал запах крови двадцать пять лет назад, меня не заботило ничего, кроме мести. Когда стало ясно, что я этого не получу, я отключился. Полностью.

Я едва ли был человеком. Что сделало меня хорошим Доном. Великим Доном. Что бы ни случилось с бизнесом, с конкурирующими семьями, с моими людьми, у меня все было схвачено. Никогда в жизни я не хотел разнести комнату на части голыми руками.

Мои глаза были прикованы к мужчине, сидевшему передо мной.

Только он не был мужчиной.

Со времен Изабеллы мне не хотелось разорвать другого человека. Насилие было частью моей работы. И зная, что он сделал, зная, что тот мог сделать, я хотел убить Лоренцо голыми руками. Хотел покрасить стены его гребаной кровью.