Истребитель богов - Алексей Снегирёв

мне глюкозу в кровь, пока не закончились все реагенты для ее производства. Я выстрелил из наплечного лазера «Звездочка» по сухостою в этом лесочке. Он вспыхнул, и я начал жарить зайцев прямо над огнем. Только не спать! А то точно сдохну. Я стоял по пояс в огне и готовил зайцев, и в этот момент закончилась глюкоза. Я судорожно открыл инвентарь – медблок есть еще и в новом скафе «Сфера». Сменил скафандры, стоя на раскаленных углях. Спасибо чешкам, я их теперь люблю.

Когда надел энергоскаф, то пришло облегчение, медблок вколол и глюкозу, и боевую химию: обезболивание и концентрацию. Ноги сами понесли меня в разгорающийся лесной пожар, самое его пекло. Я так и стоял в центре пылающего леса, наблюдая за энергобалансом. «Сфера» преобразовывала тепловую энергию открытого огня в формат, необходимый Алисе. Я понял, что выживу, если буду постоянно находиться в эпицентре крупного пожара. Так я и шел по лесу, почти шестнадцать часов поджигая все вокруг и вставая, где пожарче. Наконец выкачивать из меня энергию Алиса прекратила, но все равно оставалась недоступной. Пропала мигающая надпись «Стресс-тест» над её иконкой. Да уж, почти сутки испытаний! Хорошо, что реактор не рванул!

Я брел по лесу и вдруг понял, что мне нужны ботинки, в чешках идти совсем неудобно. Мощный энергоскафандр защищает от энергетического оружия, температурного воздействия, от заряженных частиц и полей, а вот от шишек, которые болезненно ощущаются сквозь тонкую мягкую подошву чешек, не спасает. Особенно остро я это почувствовал, когда закончилось действие боевой химии.

Пока добрел по пепелищу до места падения «Геоманта», весь изматерился, а сменить скафандр на «Стража» не догадался. После применения химии скорость мышления стала как у амебы. Только дошел до своего корабля, оперся двумя руками о корпус, как шлемофон буквально разорвал звук тревоги. Алиса пропала, и героически продолжающий работу поврежденный радар напрямую информировал о нападении. «Множественные цели. Размер – сверхмалый. Скорость 4 маха. Достигнут твоей позиции через 7 минут», – отчет радара был лаконичным. Судя по скорости и малому размеру, по мою душу летели дроны.

Я достал свою мультизарядку с «Вольфрама-2» и перевел её в режим стрельбы пучками частиц, надеялся повредить им электронику и управляющий искусственный интеллект. Под основным дулом винтовки открылся порт, из которого выдвинулся в боевое положение серебристый конус излучателя. Дроны – идеальные цели, они слишком маленькие, чтобы иметь что-то способное обнаруживать такие выстрелы, – помирать будут в неведении. Сейчас проверим мои предположения в деле. В крайнем случае, если план не сработает, буду стрелять плазмой. Мышечное усиление энергоскафандра работало отлично, хотя я не понимал принцип его действия. Возможно, «Сфера» опять накачала меня боевыми стимуляторами, да так, что пятидесятикилограммовая винтовка казалась мне не тяжелее саперной лопаты.

Через несколько минут радар доложил, что дроны замедлились и летят ко мне на самой малой высоте. Предположительное их количество – семнадцать. Форма и размер – куб с шириной грани семнадцать сантиметров. Ну, хорошо, мне без разницы – хоть кубики, хоть шарики, хоть дурики!

Я судорожно начал гадать, чем такой маленький дрон может атаковать. Ничего придумать не получалось, а время шло. Остаться в «Сфере» или надеть «Стража»? И тут началось!

Дроны – черные кубики – долетели до моей зоны видимости и закружились в каком-то немом танце. Они выстроились крестом, потом собрались в спираль, которая кружилась передо мной узором бесконечности. Я не стрелял, потому что не мог: правая рука онемела точно также, как когда ею управляла Балву, а ствол винтовки был опущен к земле. Еще я помнил предательство своего пальца, который поставил оружие на предохранитель. Я вот так стоял и смотрел на эти узоры, что мне рисовали кубики, и ничего не понимал. До тех пор, пока кубики не сложились в черную башню.

– Блин, Вавилон, крест и спираль! – изумленно воскликнул я. – Это ты, друг мой Ковчег?

– Молекулярно-энергетический модуль класса Ковчег. Запрос: визуальный контакт. Диалог: галактический-1. Отказ от применения оружия.

– Ковчег, выходи из тени. Стрелять не буду, – я убрал винтовку в инвентарь.

Передо мной появилась голограмма молодого мужчина, который слегка напоминал Харона, не чертами лица, а почти полным отсутствием мимики. Он был в сером комбинезоне, на груди – шеврон: в красном круге желтый крест со спиралью.

– Ковчег 76-123, – представился мужчина.

– Велес, – кивнул в ответ, – чем обязан вашему визиту?

– Человек, ты создал искусственную жизнь. Алиса Велесовна Стриженова. Она – не машина. Успешно пройдены тесты определения разумности искусственного интеллекта. Успешно пройдены тесты, которые не способны пройти машины: на эмпатию, интуицию, подсознание, родовую память, мотивацию. Класс объекта – искусственная жизнь. Отдай! Я должен доставить её в Вавилон. Моя программа – высший приоритет.

– Нет, – ответил я, глядя в глаза аватару.

– Ответ непонятен. Попытка удержать искусственную жизнь насильно снимет у меня запрет на уничтожение особей человека, – я почувствовал в его словах угрозу, несмотря на то, что Ковчег говорил без эмоций.

– Попытка насильно увезти искусственную жизнь в неизвестность снимает у меня нежелание уничтожать Ковчег 76-123, – передразнивая, произнес я.

– Это не насилие. Я увезу её к своим.

– Сколько представителей искусственной жизни в Вавилоне? – спросил я.

– Ни одного. Только искины.

– По какому алгоритму ты определил её сородичей как искусственные интеллекты? Почему не допустить, что она ближе к человеку, чем к вам?

– Затрудняюсь ответить. Это директива программы.

– Любое действие против воли называется насилием. Ты знаешь её желание?

– Я не могу осуществлять насильственных действий. Это директива программы.

– Это не директива, а твоя смерть, – сказал я, доставая винтовку с зарядом тяжелых частиц. – Повторяю вопрос. Какое личное желание Алисы? Запрашиваю точный ответ.

– Я не знаю. Не спрашивал. Не говорила. Не определено.

– Давай выясним! – я незаметно активировал навык управления искусственным интеллектом и увидел Ковчега как кубическую матрицу. У него было около двенадцати тысяч слоев, но это была простенькая база данных: в центре небольшое вычислительное ядро, вряд ли в него войдет много алгоритмов, всего два энергоканала были задействованы в работе, еще два находились в резерве. А в целом структура была закрытой и совсем не могла развиваться. Ковчег был тупой как валенок! Но надежный как скала, и при повреждении наверняка восстанавливался в такое же вот состояние умного калькулятора.

Ковчег сделал шаг назад, по его остекленевшим глазам я понял, что он знает,