Гильдия Злодеев. Том 6 - Дмитрий Ра

и понаблюдать за тобой со стороны. Предупреждаю. Эльфы не люди, и так просто с ними не справиться. Я говорил, что у них был какой-то план. Что они слишком ценят свои жизни, чтобы штурмовать неприступные стены. Но ты решил оставить их на потом и отдохнуть в разломе.

Ага, будто я знал, что меня засосёт внутрь на несколько недель…

Но по поводу анклава Альдавир прав. Там у него остался новый смысл жизни, который он опять потерял.

— Ты ведь не поэтому убегаешь.

Сердце его бьётся слишком размеренно, слишком медленно. Он старается его контролировать, но от моего нового чутья ничто не скроется.

Альдавир замирает в проходе.

— Верно, мой бывший ученик. Я доверяю своим страхам. Страх предупреждает об опасности. И за всю свою жизнь я боялся лишь одного…

— Костю?

— Не совсем. Того, что исходило от него. Тяжело объяснить. Намного проще сказать, что теперь это чувство у меня вызываешь ты. — Альдавир еле слышно хмыкает. — Не знаю, что случилось в разломе, но ты не просто так изменился. Он этого захотел, не так ли?

Нехотя соглашаюсь:

— Так. Всё идёт по его плану.

— Ну и как ты планируешь противостоять тому, кто умеет составлять планы из чистого хаоса?

— Как-нибудь. Сдаваться я не собираюсь.

— Надо же… Ну что ж. Видимо, у меня не настолько сильная воля, как у тебя. Оберег ещё проработает пару дней. Советую успеть убраться.

Альдавир скрывается. Подумав немного, я произношу:

— Спасибо тебе, друг. Ты многим мне помог.

Слышу, что он замирает на месте, будто в сомнениях. Но через секунду шаги его ускоряются. Альдавир… ушёл.

Осматриваю оставшихся. Серьёзно? Десяток малознакомых авантюристов, Лия, Клоуш и Авис Ква? Это всё?

— Кто-то ещё хочет уйти? Как видите, мы в полной жопе. Я не знаю, что делать, но точно знаю, что если вы останетесь со мной, то эльфы нас рано или поздно найдут. С сегодняшнего дня я распускаю Гильдию Авантюристов. Ступайте куда хотите.

И чего я ожидал? Что они расплачутся, упадут на колени и поклянутся, что будут со мной до конца? Нет, они не Торн. Поэтому они все… уходят. Спрашивается, чего вообще здесь сидели? А, ну как же… Здесь было безопасно, пока не явился тот, кого эльфы так сильно желают натянуть.

Итак…

Костя ржёт как ненормальный в моей голове.

Вот что осталось от нашей Гильдии Злодеев.

Рыжая и наивная Лия, старый пердун Клоуш и придурковатое чудо в перьях Авис Ква.

В бой, мои воины! За короля и отечество! Блин, я стал выражаться как Костя.

Когда последний авантюрист выходит, Клоуш садится на скамью, разводит руками.

— Это… стал-быть… всё. Ох, стар я для таких приключений… Господин Римус, вы уж смилуйтесь… Я-то старик, но внучку мою надо вытаскивать. И это… стал-быть… по домам, может, а?

Сколько же страха в глазах пожилого деда. Страха не за себя. За Лию.

— Дедушка! Ты уходи! Я с Римусом буду до конца!

— Да что же это… Девочка моя, что же ты… стал-быть. Вы умрёте. Жизнь тяжёлая вещь, стал-быть… Начинается всё весело и хорошо, а потом всё… стал-быть… заканчивается. Нужно жить, да…

— Я всё сказала! Я не хочу быть обычной официанткой в таверне!

Клоуш явно злится. Авис Ква с улыбкой наблюдает за перепалкой.

— Стал-быть, я тебе запрещаю! Пойдёшь со мной! Хватит приключений!

— Куда мы пойдём, а, дедушка? Вокруг одни враги!

— Выберемся как-нибудь… Как эти… — Он кивает в сторону выхода, явно имея в виду авантюристов, решивших, что они смогут сбежать из города, не попав на глаза ни одному эльфу.

— Выберемся! Как же! Ты слышал, что наружи происходит? Там не только эльфы! Там какое-то чудище на людей охотится!

— Ну… стал-быть… я не собираюсь сидеть здесь и ждать, когда оно сюда явится. Или эльфы… стал-быть…

Вздыхаю. Отхожу в дальний угол, сажусь в позу лотоса. Успокаивает. Не знаю почему.

— Я никого не держу. И никогда не держал. Лия, твой дедушка прав. Со мной становится очень опасно.

— Стал-быть, во-о! Даже молодой господин тебе об этом говорит!

Странно. Клоуш раздражает намного сильнее, чем должен. А Лию хочется до скрипа в зубах. И это… не обычное желание. Клоуш даже не представляет, насколько он прав, что со мной им небезопасно. Дикий зверь просыпается. Опять. Так скоро…

Закрываю глаза.

«Мастер, решили погрузиться в транс? Самое время».

«Почти… Нужно успокоиться. И кое-что вспомнить…»

«Это что, например?»

* * *

Другой мир. Другое время

Допрос проводит оперуполномоченный по особо важным делам.

Полковник Федеральной службы безопасности Цыганков Пётр Анатольевич.

Допросная комната. Тесная. Стол, два стула, яркая лампа.

Мальчишка, лет двенадцати, сидит напротив полковника, прикованный сразу тремя наручниками. На руках. На ногах. К стулу, вмурованному в пол.

За спиной полковника стоит капитан Беляев. Очень перспективный, почти гениальный, но ещё неопытный и болтливый.

— Полковник, он ещё ребё…

— Ни слова больше. Выйди. Не дорос ещё до таких дел.

Капитан отдаёт честь, выходит. Закрывает дверь на три замка.

— Камер тут нет, как видишь. Кто ты такой?

— Темнов Дениска. — Мальчик неприятно улыбается, кивает на личное досье на столе. — Там же написано. Вы читать не умеете, полковник?

Полковник, и глазом не моргнув, открывает досье, листает.

— Читал уже много раз. Но я не имя твоё спрашиваю. Я спрашиваю, кто ты такой.

— Мальчик. Двенадцать годиков.

— Понятно. Думаешь, это смешно? Думаешь, я буду тебе подыгрывать? Давай скажу прямо. В исключительных случаях мы тут права человека и ребёнка не соблюдаем. Во благо общества и государства и не на такое приходится идти. Именно поэтому тут нет камер. Понимаешь?

Ни единого мускула не дрогнуло на лице ребенка, что пугает полковника ещё больше, чем его досье.

— Понимаю. Бить меня будете? Пытать? Иголки под дёсны или под ногти? Говорят, достаточно сообщить о том, что ждёт жертву, и она сразу же всё выложит.

Полковник бьёт ребёнка. Несильно, чтобы не калечить, но и чувствительно, чтобы вызвать хоть какую-нибудь эмоцию даже у взрослого человека.

Вот только это не срабатывает. Мальчик не разревелся, не разозлился, даже не хмыкнул. Он продолжает смотреть на Цыганкова так же, как и минуту назад. Будто они просто… играют в разговоры. Никогда ещё допросы ребёнка не доходили до такого. Да что уж, через полковника проходило много детей — и обычно хватало мягкого подхода.