Судьба в руках твоих - Ена Вольховская

перечить не смел никто. Даже пару раз заглядывавшие громилы с верфи и Волки вели себя предельно прилично, под пристальным надзором держа свои языки за зубами, а руки на виду. За грозной женщиной Сун чувствовал себя, как за каменной стеной и неоднократно мысленно благодарил Вэйла за наводку. Маленький кабак недалеко от центра Илинка обернулся для него тихой гаванью и самым безопасным местом в мире. В конце концов, даже самые обидные шутки поваров и попытки поездить на шее Суна не могли сравниться с жестокостью скита, что под чистую опустошил его. В «Розе», даже работая с утра до ночи, он умудрялся отдохнуть и душой, и телом.

За последним Нэна так и вовсе следила лично, взяв «щуплого мальчишку» под свою опеку. Не то чтобы она за ручку его водила — боги, упасите! Сун бы со стыда сгорел! — но парень явно ощущал, что к нему обращено особенное внимание с ее стороны. Именно она одергивала поваров, что бы они «еще больше не зашугивали пацана», следила, чтоб на Суна не сбрасывали лишний раз работу и чтоб парень не загонял себя.

В первые недели подобная забота, да еще и от чужого человека, казалась ему дикостью, но сейчас Сун был искренне благодарен ей за это, пусть и не понимал причин. Возможно, он просто казался ей жалким. Это не то слово, которое хотелось бы применять к себе, но именно оно лучше всего и подходило. Породистый щенок, отчего-то выброшенный на улицу жестокими хозяевами и замученный глупыми детьми. Может быть, Нэна просто не заметила, как постарела и приобрела особую сентиментальность. А может, просто соскучилась по своему старому помощнику.

Мысли о его предшественнике долго не давали покоя Суну. Ирма говорила, что обаятельный проходимец Йозэль был Нэне почти как сын, и она изрядно переживала, ведь от него так и не дождались вестей. Иногда думая об этом, Сун ощущал обжигающий стыд перед приютившей его женщиной. Работая в «Розе», он немало услышал о Йозэле. Сложить два и два труда не составило: именно этот парень подрядился к Вэйлу на кражу посоха. И пусть Йозэль сам решился на сей опрометчивый поступок, Сун все равно ощущал себя немного виноватым. Не потому что отдал ему посох — священники едва ли стали бы щадить и вора, вышедшего с пустыми руками. Стыдно ему было за то, какие переживания теперь испытывала эта женщина из-за глупости и гордости кучки людей.

Но мысли эти были каплей в море, лишь иногда портившей настроение. В остальном же все определенно налаживалось.

Незаметно для себя Сун словно бы начал расцветать. Прекратились кошмары, а вместе со здоровым сном пришло и довольство жизнью. Он наконец-то знал, чего ждать, к чему готовиться, что делать. Пусть планов на далекое будущее у него все еще не было, он был рад и тому, что имел. Забота женщины стала для него незримой рукой поддержки, и постепенно, шаг за шагом, день за днем, приходило понимание, что теперь все будет иначе. Действительно по-другому. Нет, конечно же, он продолжал сторониться людей и ему все еще казалось, что он делал слишком мало, чтобы окупить траты на него, но что-то определенно изменилось. Исчезло напряжение, сопровождавшее едва ли не каждый его вздох. Спустя почти два месяца работы в «Розе» Сун, наконец-то, перестал ощущать себя лишним. Впрочем, именно обретенная легкость в этот прекрасный день обрекла его на поездку в столицу.

Вернувшись в едва-едва открывшийся кабак с заднего двора с охапкой дров в руках, Сун устало рухнул на стул рядом с разделочным столом, на который еще не проснувшийся повар медленно выкладывал продукты для заготовок. За шторой заскрипела лестница — по ней, на ходу завязывая фартук поверх туники и плотных штанов, грузно спускалась Нэна. В обеденном зале лениво протирали столы и стулья работницы, готовя его к приему гостей. Летнее утро текло своей чередой, пока в него, с ноги распахнув входную дверь, не ворвалась Ирма.

— В этом году, — тут же перешла она к делу, — Фестиваль урожая начнется раньше почти на неделю. Если мы хотим попасть на приуроченную к нему ярмарку, нам нужно выезжать в ближайшие дни. Я уже договорилась с зятем — сами они не поедут, но повозку нам одолжат. Лучше, конечно, выехать сейчас…

— Подожди! Подожди минутку, — устало потерла переносицу Нэна. — Это точно? Я не могу покинуть «Розу» на слишком большой период. С чего бы им переносить Фестиваль? Он много лет начинался вместе с осенью.

— Не имею ни малейшего представления, почему, но то, что его переносят, это правда, — ладонь хлопнула по столешнице. — Письмо моей кузины из Златославы. Почтовый голубь прилетел вчера вечером.

На пару минут кабак погрузился в молчание, Сун даже заинтересованно выглянул с кухни. Дочитав письмо, Нэна со вздохом отложила его в сторону.

— И конечно же, до нас эти новости доходят через сто лет не как положено, а от подруги тетки кузины прабабки невестки знакомой торговки! Тьфу! — она смачно ударила кулаком по стойке. — Ладно, шут с ними! Выедем после обеда. Займись подготовкой припасов в дорогу, можешь взять ребят с кухни. Я раздам указания и тоже начну собираться. Сун! — крикнула она. — Нечего прятаться по углам! Я слышала, как ты зашел!

Парень настороженно вышел из кухни, заметно ссутулившись и опустив взгляд.

— Я могу чем-то помочь?

— Да, поможешь Ирме загрузить припасы в телегу, — Сун кивнул и уже собрался пойти на улицу, когда Нэна продолжила: — Ты когда-нибудь бывал в Златославе? Нет? Когда закончишь, оденься поприличнее — поедешь с нами. Поможешь с закупками, заодно большой город посмотришь, тебе полезно будет.

На том и порешили, и уже после обеда трое выдвинулись в сторону столицы.

Фестиваль урожая проводился в Златославе каждый год и был чуть ли не старше самого города. Со всех концов мира в столицу стекались фермеры, ремесленники и торговцы, устраивая самую крупную ярмарку в году, на которой можно было достать немало диковинок и редких ингредиентов. За последними Ирма с Нэной и ездили туда, попутно присматривая приятные мелочи для себя и узнавая новости из других городов, которые до Илинка обычно не доходили. Илинк и городом-то не считали, даже не отмечали на картах, хотя и прекрасно знали, где тот находился. В приличном обществе это место так и продолжало считаться прибежищем преступников, беглецов и прохиндеев, хотя большая часть населения была уже уроженцами или переехавшими из умиравших деревенек, ведшими вполне честный образ жизни.

Несмотря на спешные сборы да беспрестанные поторапливания со стороны Ирмы,