Отбитая. Том 2 - Кира Романовская

не оставит ничего от тебя прежнего, и ты будешь на моем месте. Ты тоже ее возненавидишь так сильно, что захочешь стереть её с лица земли, чтобы никто больше не страдал от этой мрази.

— Как ты стёр Оксану? Ты её убил?

— Это ты её убил, Вадим. Прощай. Время ответов закончилось.

* * *

Если бы этого разговора не было, ничего бы не изменилось в его жизни. Однако, осуждённым на казнь, дают последнее слово и право исповеди. Лёня исповедался — в своей любви и ненависти к Оксане, которые с чего-то перенёс на Катю.

Её прохладную историю о том, что Ионов серийный маньяк, Вадим верил с большой натяжкой, после разговора с Лёней начал думать в другую сторону. На этой стороне стоял Филин — пусть с этим и разбирается. Лёня был ослеплён своим горем и вполне мог сублимировать его на женщин с профессией «шлюха». В бредни Лёни о Кате Вадим не верил. Лёня смотрел на неё через призму гнева, Вадим влюбленными глазами. Он видел её не такой, может, на людях она иногда немного переигрывала, но когда они были вместе он видел совсем другую Катю — спокойную, домашнюю, которой не нужны были зрители, только если Вадим.

Задумавшись о ней, он не заметил, как следует по маршруту точно к её дому. Он остановился недалеко от её подъезда и спрашивал себя, что он здесь делает? Он за неё волновался. Со дня скандала с Павликом и братом, она не выходила на связь, не открыла дверь братьям, когда они пришли извиниться и даже Алиса рядом им не помогла. В день своего рождения, Катя отключила телефон. Это он понял, когда попытался ей сейчас позвонить, но в её окнах горел свет. Пока Вадим собирался с силами и духом, чтобы выйти из машины и попробовать постучать в закрытую дверь, свет погас. Из подъезда вышла Катя, не одна, под руку с Веретенниковым, своим бывшим.

— Давай, спину подставляй, до машины меня довезешь, Большой Черепах! — громко скомандовала она.

Федя вздохнул, чуть нагнулся и Катя запрыгнула ему на спину и тут же спрыгнула обратно, заливаясь смехом на весь двор.

— Я штаны порвала!

— Наконец-то! В тридцать два года начала задница расти, а то схватится не за что было. Может, и грудь, наконец, до первого размера дорастёт, — хмыкнул Федя.

— Я щас, переоденусь, стой тут никуда не уходи!

Катя скрылась в дверях подъезда, пока Вадим был готов сквозь землю провалиться от стыда, хорошо, что она его не заметила, а вот Веретенников вдруг посмотрел прямо на него через лобовое стекло его авто — верные псы Катерины встретились взглядами.

* * *

«Что делают люди в конце своей жизни?» — спрашивал себя Леонид, глядя в закрытую дверь прямо перед собой. «Подводят итоги.» — отвечал он сам себе, горько усмехаясь. Он не подводил итоги, он думал о ней. Напоследок, вдыхая кислород в лёгкие он хотел насытиться ею, пусть и в своих мыслях.

Катя, женщина, которая смогла затмить воспоминания о той, которую он потерял. «Убил» — тут же напомнил себе Леонид, сжимая дрожащий кулак. Он оправдывал себя все эти годы, тем, что был пьян, тем что разозлился, тем, что она его довела. Но реальность была таковой — он убийца. И он хотел убить и её, Катю. За то, что как и Оксана, она никогда не была бы только его женщиной.

После смерти своей жены он жил будто в каменной пещере, где её имя отдавало гулким эхом от стен. В ней он был один, наедине со своим одиночеством и поступком, который совершил. Её черты постепенно стирались из памяти. С личной жизнью у него не складывалось, да он и не хотел больше складывать этот пасьянс, в нём не хватало нужной карты — дамы треф.

В каждой женщине он видел знакомые черты, и его это убивало. Лишь Катя казалась ему другой. Пусть он понимал, что она с ним не будет никогда, он смирился с этим. Пока с появлением Вадима все его воспоминания не ожили и не стали реальными. Как реальной стали его мысли о мести, он ещё не знал, как он это реализует, но установил камеры в её кабинете. Ему нравилось за ней наблюдать, как она ругается по телефону, наматывая круги по своему кабинету, как сидит в кресле, тыкая пальчиком в планшет и хмуря бровки. Всё в ней было прекрасно, ровно до того момента, как к ней присоединялся Вадим.

Этот её восторженный взгляд на него, так раздражал Лёню, что хотелось выколоть кукле глаза. Леонид рассчитывал, что они будут трахаться, как кролики, в своём общем кабинете, но они оба его разочаровали. Он так хотел увидеть её голой, что когда увидел предпосылки к тому, что у них с Вадимом будет секс, он задрожал от возбуждения, но нет.

Её партнёр будто знал, что за ними наблюдают и не раздел её до конца. Леониду досталось лишь наблюдать её оргазмические судороги, отпечатавшиеся на лице. И она была так прекрасна в этот миг.

Между ними был не просто секс, это было понятно, по тому как к ней относится Вадим, как он обнимает её, прижимая к себе, будто самого близкому человека в жизни.

В их кабинете, когда они встречались, видимо, после того, как не ночевали вместе, они притягивались друг к другу магнитом и целовались, нежно, осторожно, не как любовники, а как двое любимых.

Вадим не мог прожить без контакта с ней ни минуты, часто подходил к ней и обнимал, целуя в волосы, пока она что-то весело щебетала ему под подбородком. Когда Катя обнимала его сзади за плечи, пока он сидел за своим столом, он всегда откидывался назад в кресле, предаваясь её ласкам и прикрывая глаза от удовольствия.

Ни разу Катя не встала на колени и не ублажила его ртом, на это Лёня хотел бы посмотреть. Зато она часто садилась на колени к нему, и он обнимал Катю, утыкаясь носом в шею. Иногда они просто сидели в большом кресле вдвоём, молча, без поцелуев, без секса, им и так было хорошо. Только Леониду становилось всё хуже.

Он строил грандиозные планы по обворовыванию Игоря, по причинению тяжкого вреда здоровью Катерины, но все они рушились один за одним, потому что Громова с Крымским слишком крепко держались за руки.

Потом умер Игорь. После его смерти между влюблёнными пролегла призрачная тень общего друга, и ему не надо было больше