Человек из тени - Коди Макфейден

Да, и если вдруг вы начнете лелеять надежду, что Барнес даст вам нить, которая приведет ко мне, то должен вас огорчить. Мистера Барнеса уже нет с нами. Смотрите запись. Вы все поймете.

Теперь, завершая письмо, перехожу к главному: зачем я все это делаю. Причина все та же. Я хочу, чтобы вы охотились за мной. Охотились старательно. И запомните, Ронни Барнес был одним из многих, обуреваемых жаждой крови. А я всегда готов к встрече с единомышленником.

Из ада,

Джек-младший.

— Милостивый Боже, — с отвращением роняет Алан.

— Любопытно, — говорит Джеймс. — Он похож на оживший компьютерный вирус. Именно это он и хочет нам показать. Что он может воплотиться в других.

— Ага, — отвечает Лео. — И он все еще гонит волну. Предупреждает нас, что не остановится, пока мы его не поймаем.

Я слишком устала, чтобы отвечать. Передаю Лео диск:

— Поставь.

Мы все собираемся за его спиной и смотрим, как он кладет дискету на подносик и нажимает кнопку. Мы видим то, к чему уже привыкли: видеофайл. Лео поднимает на меня глаза.

— Действуй.

Он дважды щелкает мышкой. Побежали картинки, раздался звук. Мы видим привязанную к стулу женщину. На этот раз она полностью обнажена. Ни трусиков, ни капюшона. Брюнетка. Хорошенькая девушка лет двадцати с хвостиком. Напугана до умопомрачения.

К ней подходит голый мужчина. Он ухмыляется. Я сглатываю от отвращения, заметив у него полную эрекцию. Его явно заводит ее ужас. Полагаю, это и есть Ронни Барнес.

— Мерзкий парнишка, — замечает Олдфилд.

Он прав. Ронни Барнес прыщав, явно только-только вышел из подросткового возраста, у него впалая грудь и очки с толстыми линзами. Он из тех, над кем любят издеваться вульгарные женщины. Он будет мастурбировать, думая о них, хотя и ненавидит их за то, что они говорят. Он презирает их еще больше, потому что желает их, и презирает себя за это желание. Я догадываюсь об этом не из-за того, что он худосочен и прыщав, но потому, что он держит в руке нож и это вызывает у него эрекцию.

Он смотрит куда-то, но мы не видим куда, так как в кадр это не попадает.

— Вы хотите, чтобы я это сделал сейчас? — спрашивает он.

Мы не слышим ответа, но он кивает и потирает руки:

— Круто.

— С кем это он разговаривает? — спрашивает Алан.

— Догадайся с двух раз.

Барнес наклоняется, видимо, готовится. То, что он делает потом, настолько ужасно, настолько жестоко, что мы отшатываемся от экрана.

— Гребаная шлюха! — вопит он.

Он поднимает охотничий нож и опускает его острием вперед со всей жестокостью, на которую только способен. Нож почти погружается в тело девушки. Он не просто вытаскивает нож, он выдергивает его со злобной яростью. Снова поднимает нож над головой и снова опускает.

Он вкладывает в это движение всю силу своего тощего тела, все свои мускулы. На шее даже вздуваются жилы.

Еще раз.

Это вовсе не методичная работа Джека-младшего. Это полное безумие его ученика.

Еще раз.

— Шлюха! — визжит Ронни. Затем он просто продолжает визжать.

— Ублюдок, — говорит Лео. Он вскакивает, бежит к мусорной корзине и блюет. Никому и в голову не приходит упрекнуть его за слабость.

Все быстро кончается. Женщина лежит на спине. В ней уже трудно признать человека. Барнес, весь покрытый кровью и потом, стоит на коленях, откинувшись назад, раскинув руки и закрыв глаза. Переживает экстаз. Эрекции нет.

Он снова смотрит куда-то в сторону.

— Можно сейчас сказать? — спрашивает он. Поворачивается к камере, смотрит прямо в объектив. — Это для тебя, Смоуки.

— О Господи! — стонет Лео.

Я молчу. Я продолжаю смотреть.

Барнес опять смотрит мимо камеры.

— Я все хорошо сделал? Так, как вы хотели? — Я вижу, как меняется выражение его лица. Сначала изумление. Потом страх. — Что вы делаете?

Когда раздается выстрел и разлетаются мозги Барнеса, я невольно вскакиваю, уронив стул.

— Черт! — кричит Алан от неожиданности.

Я наклоняюсь вперед, схватившись за края стола дрожащими руками. Я знаю, что сейчас будет. Обязательно. Джек-младший не упустит возможности. И он меня не разочаровывает. Перед камерой появляется лицо в капюшоне. Мы можем догадаться, что он ухмыляется, по смеющимся глазам в прорезях. Он показывает нам оттопыренный большой палец.

Видео заканчивается.

Все молчат, все в шоке. Лео вытирает рот. Сержант Олдфилд машинально кладет руку на кобуру пистолета.

У меня в голове совершеннейшая пустота. Мысли как перекати-поле, гонимые ветром.

Я беру себя в руки.

— Пора за работу, — говорю я.

Все смотрят на меня так, будто я рехнулась.

— Будет вам! — огрызаюсь я. — Встряхнитесь, братцы. Он в очередной раз пытается пустить нас по ложному пути. Он нас дразнит. Возьмите себя в руки и принимайтесь за работу. А я позвоню агенту Дженкинсу. — Голос у меня твердый, но я все еще дрожу.

Мои слова не сразу, но действуют. Ребята задвигались. Я беру трубку, звоню на коммутатор и прошу соединить меня с главным офисом ФБР в Нью-Йорке. Все делаю автоматически. Когда мне отвечают, я прошу соединить меня с агентом Дженкинсом. Вот так сюрприз! Он тоже работает в КАСМИРК.

Мужской голос произносит:

— Специальный агент Боб Дженкинс слушает.

— Привет, Боб. Это Смоуки Барретт из КАСМИРК в Лос-Анджелесе. — Сама удивляюсь, насколько нормально звучит мой голос. «Привет, только что видела, как женщину резали на куски, а как ты поживаешь?»

— Привет, агент Барретт. Я знаю, кто вы. — В голосе слышится любопытство. Будь я на месте Дженкинса, мне бы тоже было любопытно. — В чем дело?

Я сажусь на стул. Перевожу дыхание. Похоже, сердцебиение приходит в норму.

— Что вы можете рассказать о Ронни Барнесе?

— Барнесе? — Боб явно удивлен. — Но это дела давно минувших дней. Примерно полгода уже прошло. Убил и изуродовал женщину. Можно сказать, разрезал ее на куски. Честно говоря, особо возиться нам не пришлось. Кто-то почувствовал дурной запах и позвонил нам. Копы поехали к нему на квартиру, нашли убитую женщину и его самого. Выстрелил себе в голову. Дело закрыли.

— У меня для вас новости, Боб. Он не застрелился.

Длинная пауза.

— Продолжайте.

Я коротко рассказываю о Джеке-младшем и пакете, который он нам прислал. О видеофильме. Когда я заканчиваю, Дженкинс снова долго молчит.

— Думается, я занимаюсь этой работой так же долго, как и вы, Смоуки. Вам приходилось когда-нибудь встречаться с чем-то подобным?

— Нет.

— Мне тоже. — Он вздыхает.

Мне кажется, я узнаю этот вздох. В нем признание того, что монстры неистребимы и с каждым разом становятся все ужаснее.

— Могу чем-нибудь помочь? — спрашивает Дженкинс.

— Не могли бы вы прислать мне копию дела Ронни Барнеса? Не думаю, что там что-то есть. Наш парень очень, очень осторожен. Но…

— Конечно. Что-нибудь еще?

— Да. Ради интереса, когда умер Ронни Барнес?

— Погодите. — Я слышу, как он нажимает на клавиши компьютера. — Значит, так… Тело нашли 21 ноября. С учетом разложения и других факторов медики пришли к выводу, что он умер 19-го.

Я чувствую, как мне не хватает воздуха. Рука, держащая трубку, немеет.

— Агент Барретт? Вы меня слушаете?

— Да. Спасибо за помощь, Боб. Я буду ждать досье. — Я слышу свой голос как будто издалека.

— Пошлю с курьером завтра утром.

Мы оба отсоединяемся, и я смотрю на телефон.

19 ноября.

Поверить невозможно.

Джозеф Сэндс разрушил мою жизнь в ту самую ночь. В тот же самый день.

Случайное совпадение? Или в этом есть что-то, чего я пока не понимаю?

34

Остаток дня проходит как во сне. Возвращается Келли. С Мэрилин все в порядке. Сержант Олдфилд уверяет меня перед уходом, что он ни за что не позволит Джеку-младшему добраться до Мэрилин и сделать с ней то, что сделал Барнес с девушкой, запечатленной на видео. Все подготовлено для получения завтрашней посылки от Джека-младшего. Можно по домам.

Я сажусь в машину и мысленно возвращаюсь к совпадению дат. Мне кажется, что мое время искривилось. Получается, что в тот момент, когда Ронни Барнес улыбался в камеру, я кричала, а Мэтт умирал. Когда Барнес кромсал тело бедной брюнетки, Джозеф Сэндс уродовал мое лицо.

Когда это происходило, Джек-младший уже вовсю действовал.

И уже тогда он знал обо мне.

Вот это больше всего меня беспокоит. С каких пор он думает обо мне? Не ждать ли мне еще одного Джозефа Сэндса?

Я боюсь. Нужно признаться самой себе: я в ужасе.

— Чтоб тебя черт побрал! — кричу я и ударяю кулаком по рулевому колесу, причем так сильно, что рука немеет. Все мое тело трясется. — Вот так-то лучше, — бормочу я, хотя тряска продолжается. — Держись, Смоуки.