Алмазная лилия (СИ) - Красовская Марианна

Он протяжно выдохнул и опустил лицо, пробормотав:

— Тогда будет очень быстро и, наверное, больно. Уверена?

— Да.

И… меня словно камнепадом накрыло. Было, действительно, очень быстро. И даже немного больно — все, как он и сказал. Но только первый раз. Иен был нетерпелив и груб, но от его урчания и крепких рук все вспыхивало внутри. А еще он даже не пытался остановиться, нет. Он словно боялся, что я передумаю и убегу. А я ощущала себя любимой и очень желанной, и уже одного этого осознания мне хватало для удовольствия.

Надеюсь, альвы нас простят за то, что мы здорово шумели почти всю ночь.

— Иен, тебя жизнь ничему не учит, да? — лениво спросила я, когда солнце уже было высоко. Из тёплой постели вылезать не хотелось, да и в теле все ещё ощущалась сладкая усталость.

— Что не так? — всполошился цверг. — В чем я опять провинился?

— Ты ведь знаешь, что я уйду?

— Ну. Я не должен был? Но прости, ты сама пришла. Если это было испытание на прочность, то ты, Лиль, дура, и я ни о чем не жалею. Всё равно бы не отказался. Или что, бриться надо было? Тут извини, терпения не хватило. Виноват.

— Я не про это.

— А про что? — в голосе цверга тревога пополам с раздражением.

— Дети, Иен. Мы не предохранялись. А что, если…

Он шумно задышал, заворочался и сел, уставившись на меня.

— Какие дети? — с ужасом переспросил он. — В смысле, дети?

— Понимаешь, когда мужчина и женщина вместе… ммм… обмениваются физиологическими жидкостями…

— Лиль, что ты несёшь? Да, я готов признать, что был неосторожен. Надо было позаботиться. Но ты застала меня врасплох. Я только об одном и мог думать. Лиль, давай поженимся, а? Я и браслеты новые выковал. Сам. И я очень хочу детей. Ты ведь теперь не уйдёшь? А вдруг и в самом деле — ребёнок?

— Уйду, конечно, — вздохнула я. — Я так близко к цели. Не могу же я все бросить из-за гипотетического ребёнка. Может, и не будет ничего. Значит, ты не специально…

— Не специально, — хмуро ответил Иен. — Но тебя теперь не отпущу. Как ты себе это представляешь? Одна будешь ребёнка растить? Я тогда с тобой пойду.

— А зачем ты мне нужен — без документов, без образования, без навыков жизни в технологическом мире? Кем ты там будешь — бомжом? Работать без документов нельзя, а я одна двоих не прокормлю. Да и не будет никакого ребёнка… наверное.

— А если будет? — вкрадчиво спросил цверг. — Давай тогда ты подождешь и убедишься точно.

Я задумалась. В принципе, ждать осталось недолго. Недели две, наверное. Но… уйду как можно быстрее, и будь что будет. Если беременная — буду как мама. Справлюсь.

— Только попробуй отобрать у меня моего ребёнка, — сжал руку на моем плече Иен. — Тебя я ещё смогу отпустить. Если не любишь меня — все равно не удержу. Но за ребёнком даже в другой мир пойду.

— Не сможешь. Папаша секстант свой… в смысле перемещательный артефакт профукал. Никак ты в другой мир не сможешь.

— Тогда я просто сломаю эту твою алмазную лилию. И никуда ты не уйдёшь.

— Да? — подскочила я, вырываясь из его рук. — А кто тут заливал про доверие? Про "никогда не обижу и принуждать не буду"? Ненадолго же тебя хватило!

— Так то о тебе речь шла, — зло ответил Иен, тоже подскакивая и натягивая штаны. — А ребёнок — это другое.

— До тех пор, пока ребёнок — часть меня, ничего не другое. И вообще, какое тебе дело! Моё тело, мой ребёнок, моя жизнь. Тебя в ней не предусмотрено. Ты себя из моей жизни сам исключил.

— Сколько раз мне перед тобой извиняться? — рыкнул Иен. — Ты уж для начала определись, чего хочешь, а потом меня обвиняй. Сначала отталкиваешь, потом сама приходишь, потом про детей разговор заводишь. А потом снова "пшел вон, убогий, не нужен ты мне?" Так разве делается? Я ведь тоже не каменный, Лиля, я живой цверг! У меня сердце есть. И мне тоже больно. Я как собачка вокруг тебя бегать не нанимался.

Он ушел в ванную, хлопнув дверью, что-то еще ворча, потекла вода, заглушая слова.

Я опустила голову и закусила губу. Действительно, о его чувствах я и не подумала ни разу, увлеченная саможалением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

34. Как архивариус архивариусу…

— Я добыла вам пропуск в архив, — объявила за обедом Альвия торжественно. — Вильгельму и Лилии. У них бумаги соответствующие.

— Зачем нам в архив? — меланхолично спросил Вилли, не отвлекаясь от десерта.

— Если где-то и есть нужные вам сведения, то только там.

Вилли кивнул и потянулся за третьим куском торта. Я, ковыряясь ложечкой в своей тарелке, робко глядела на Иена. Он, поймав мой взгляд, отвернулся. Какой… обидчивый, а! И все же тормознутый, как и все цверги. Неужели не понял, что я уж так, кокетничаю? Просто… ну вот сейчас чуть-чуть сделай шаг навстречу! Будь настойчивее! Но Иен не обращал на меня внимания, вот прям совсем. Демонстративно. А ночью его всё устраивало! Я понимала, что вот-вот расплачусь, поэтому решительно отодвинула тарелку и дернула Вилли за рукав:

— Будешь толстым — Грэта тебя разлюбит. Пошли уже.

— Куда?

— В архив, конечно!

— Лиль, ну такие дела так сразу не делаются… — я вздохнула, а потом взяла серебряную крышку от блюда и громко, глядя в глаза ленивому побратиму, блямкнула ей об тарелку. — Понял, идем сейчас.

Вот! Блям — это всегда работает! Одна радость, что я в клане Алмазных мало наблямкала, а то быть бы мне женой Крокодила, а это страшно.

* * *

— Ничего не знаю, ни про какие лилии я не слышал, — в голосе возрастного эльфа звучала откровенная скука.

Интересно, сколько ему лет? Был бы человеком — дала бы все пятьдесят: и морщинки вокруг глаз, и волосы не сверкают золотом, и губы в куриную жопку поджаты. Прям такая бабушка на лавочке, и смотрит на нас, как на наркомана и проститутку, причем неизвестно еще, кто по какой классификации проходит.

Разные они — коротышка-цверг с рыжей бородой и величественный альв с длинным носом — но чем-то неуловимо похожи. Как говорится, встретились два одиночества, в смысле — архивариуса. Смотрят друг на друга, злятся. Альв нам даже присесть не предложил, видимо, надеялся, что он нас быстро выпроводит и займется своими архиважными делами.

Но он явно недооценил Вилли. Вилли куда противнее, чем кажется на первый взгляд.

— У нас есть расписка, — упрямо заявлял бородатый мальчик, сверкая глазами из-под нахмуренных бровей и потрясая бумагами с видом гаишника, намекающего на взятку. — Написанная Гермеилом Красивым. Тут его печать есть.

— Врёшь, — с азартом выкрикнул альв, требовательно протягивая руку. — Я такого не писал! Я бы запомнил!

Вилли отшатнулся, прижимая к груди документы, и уставился на альва безумными глазами. Я тоже слегка охренела от такого поворота событий.

А ведь точно, альвы живут по тысяче лет! Тот, кто триста лет назад забрал кристалл на экспертизу и не вернул, вполне мог стоять (да и стоял) перед нами! Ничего себе! Так этому дядечке — больше трех сотен лет! А по нему и не скажешь! Ах мама, ну почему ты клюнула на цверга? Я бы предпочла альва в качестве альтернативного ДНК.

— Бумагу дай поглядеть, — нетерпеливо кинул альв. — Я уверен, что ты лжёшь.

— Не дам, — неожиданно твердо ответил Вилли. — Вдруг вы её порвете… или сожжете щелчком пальцев!

— Не смеши меня, мальчик. Всё знают, что у альвов магии нет. Это только среди людей ведьмаки рождаются. Чтобы компенсировать их убогость.

— Все равно, только из моих рук, — переспорить цверга может только цверг, я по опыту знаю.

— Ладно, — царственно кивнул высокий альв, делая вид, что он все ещё хозяин положения. — Показывай свою писульку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вилли стянул ленту, аккуратно развернул свиток и немного его приподнял, чтобы Гермеил мог прочитать. Тот прочитал, нахмурился, пошевелил губами. Прочитал ещё раз. Прищурил свои красивые зелёные глаза.

— Вообще-то почерк похож, — признал он неохотно. — И печать тоже. Но я совершенно не помню, чтобы я такое писал. Скорее всего, подделка.