Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон

лишь получить еще немного материальных благ, еще высокую должность, еще одну желанную награду – и тогда мы наконец станем счастливы. Но современные психологические исследования неоднократно и ясно давали понять, что стремление к статусу и материальным благам не ведет к долгосрочному счастью и не дает почувствовать радость жизни. По большей части весь раздор и вред, которые мы наносим себе и тем, кого любим, проистекает из этой когнитивной иллюзии.

Безграничная свобода – не путь к безбрежному счастью

Еще одна когнитивная иллюзия, которая часто отдаляет нас от счастья и сбивает с пути к нему, – это обманчивая, но соблазнительная убежденность в том, что, обладая неограниченной свободой, мы наконец обретем его. Подобный взгляд на жизнь являет собой ловушку «сохранения права выбора». За последние несколько десятилетий современная психологическая наука убедительно показала, что в некоторых ситуациях сохранение права выбора не усиливает чувство счастья, а лишь ослабляет его[492].

В качестве показательного примера рассмотрим авторитетное исследование, которое в 2002 году провели Даниел Гилберт и Джейн Эберт. Студентов, принявших в нем участие, попросили пройти краткий курс по фотографии (дело было еще до того, как все начали разгуливать с камерами высокого разрешения, встроенными в мобильные телефоны). В завершение курса студенты должны были сделать два качественных снимка, важных лично для них. Они знали, что один снимок им позволят оставить себе, а второй придется отдать организатором курса как доказательство пройденного обучения. Студенты могли выбирать, какую фотографию оставить. Половине сказали, что решение, которое они примут, должно быть окончательным (группа «твердого решения»), другой половине – что при желании они смогут поменять фотографии через несколько дней (группа «сохранивших право выбора»). В дальнейшем всех студентов спрашивали, нравятся ли им выбранные снимки. Возможно, вы подумали (как подумали все участники исследования), что студенты, которым предоставили право выбора, уже в силу этого были более довольны и счастливы – в конце концов, если бы им разонравился снимок, они потом могли бы просто обменять его на другой. Но оказалось, что студенты, принявшие «твердое решение» выбрать один из снимков, чувствовали себя более довольными, чем те, за кем оставалось право выбора. Возможно, еще удивительнее было то, что, даже когда время, в течение которого снимки можно было поменять, истекло, студенты, твердые в своем выборе с самого начала, были довольнее тех, кто мог изменить решение.

Один из ключевых выводов, к которому пришли Гилберт и Эберт, заключался в том, что ответственность за решение, как правило, приносит человеку больше счастья. Свою точку зрения они объясняют при помощи аналогии:

«Если бы каждое яблоко имело заранее определенную сладость, то принятие решения о выборе яблока сводилось бы к попытке установить степень его сладости, и поскольку такие попытки могут быть неудачными, возможность поменять надкусанное яблоко стала бы бесценным преимуществом. Но дело в том, что яблоки, приобретенные без права на возврат, оказываются слаще тех, которые вы просто пробуете. Конечно, соотношение фруктозы и целлюлозы – объективный фактор и неотъемлемое свойство яблок, но переживание ощущения сладости – это субъективное свойство, которое усиливается, когда просто яблоко становится моим яблоком»[493].

Другими словами, иногда необходимость совершения выбора усиливает наше удовлетворение от совершения этого выбора. Несомненно, зачастую чем больше свободы, тем лучше. Это особенно справедливо, если мы говорим о деспотичных государствах, ограничивающих базовые человеческие права: свободу слова, свободу вероисповедания и свободу собраний. Однако в западных демократических обществах можно наблюдать крен в обратную сторону. Стоит признать, что, если вы желаете достичь счастья и удовлетворенности жизнью, решительный выбор может оказаться лучше свободы выбора.

Возможно, кто-то скажет, что контролируемый эксперимент со студентами и фотоснимками не позволяет нам утверждать, что максимальная свобода не равна счастью. Однако эта базовая концепция проявляет себя и в реальном, не постановочном мире. Пожалуй, самым наглядным примером ее правоты выступает соотношение выгод и потерь при браке и сожительстве. В свете революций 1960–1970-х годов многим социологам сперва казалось странным, что пары, вступившие в брак, более счастливы и довольны, чем те, кто просто сожительствовал. Подобное наблюдение подтверждалось множеством исследований в самых разных культурах[494]. Как показал эксперимент с фотографиями, психологическая ловушка «сохранения права выбора» отчасти объясняет этот социологический феномен. В то время как брак требует решительного выбора и приверженности партнеру, сожительство (во многих случаях) явно сопряжено с сохранением права выбора[495]. С учетом огромного количества психологических исследований, говорящих об исключительной важности отношений для счастья и благополучия, нас не должен удивлять тот факт, что пары, живущие в браке, оказываются счастливее сожительствующих партнеров. При прочих равных условиях верные супружеские отношения ведут к более крепкой и счастливой связи, чем те, в которых оба партнера остаются открытыми для новых возможностей. Дэвид Брукс, колумнист «Нью-Йорк таймс», весьма удачно об этом высказался: «Люди не выигрывают от того, что им предоставили максимум личной свободы и позволили делать все, что захочется. Им гораздо лучше оставаться под покровом обязательств, выходящих за пределы личного выбора, – обязательств перед семьей, Богом, делом и страной»[496].

Как измерить счастье?

Я назову еще одну причину, по которой мы так любим рушить свои отношения, а вместе с тем губить источник своего величайшего счастья. Западная культура одержима стремлением измерять эффективность. Фрэнсис Гальтон, выдающийся психолог XIX столетия и двоюродный брат Чарльза Дарвина, однажды произнес знаменитую фразу: «Когда можете, считайте». Похоже, западное общество приняло его совет близко к сердцу. Многие люди, успешные с материальной точки зрения, с удовольствием повторяли эту мантру, в итоге оставившую отпечаток в нашей коллективной психике. Поскольку же в нас «вшито» стремление к новым высотам, работа и профессия становятся наиболее очевидным и простым способом измерить наш успех. Мы публикуем статью, отправляем в другой город партию товара, заключаем контракт или сделку. Все это позволяет нам испытывать чувство удовлетворения от достигнутой цели, которое легко осознать и измерить. Кроме того, каждое подобное достижение сопровождается кратким эмоциональным пиком, превращающимся в некое подобие зависимости, поскольку эти поддающиеся измерению реакции склонны усиливаться.

Что касается прочности отношений, то измерить ее крайне трудно. Более того, отношения – особенно с детьми и другими членами семьи – часто выстраиваются на протяжении долгого времени. Вложение времени и сил в воспитание детей или в укрепление отношений с супругом или супругой часто не приносит немедленных результатов и ощутимого чувства достижения цели, поэтому многие предпочитают направлять самые драгоценные ресурсы на деятельность, успех которой легче почувствовать и измерить. Как отмечал Клейтон Кристенсен, ныне покойный профессор из Гарварда, трата сил и времени на воспитание детей или укрепление брака «может не приносить ощутимого чувства успеха на протяжении многих лет. Из-за этого мы предпочитаем вкладывать силы в карьеру, а не в семью, тем самым ограничивая одну из важнейших частей нашей жизни в ресурсах, необходимых ей для процветания»[497].

Давайте проведем следующий мысленный эксперимент: представьте, что под конец дня у вас остается несколько свободных часов. Как вы их проведете? Закончите еще не сделанное рабочее задание? Почитаете книгу ребенку? Напишете супруге любовное письмо? Если мы ответили на него так же честно, как я, результат может показаться немного тревожным – и, вероятно, не обещающим долгой и безоблачной радости.

На протяжении веков философы и ученые спорили об истоках человеческого счастья. Но, как мы уже поняли, счастье – штука непростая, причем разные люди (и в разных исследованиях) определяют его по-разному.

Возможно, лучше задать другой вопрос: «Как прожить хорошую жизнь?» Хорошая жизнь – это не просто череда подъемов и падений. Это также не попытка достичь высшей точки удовольствия или избежать трудных и болезненных переживаний. Это жизнь, приносящая глубокую радость, осмысленная и наделенная целью. Чтобы прийти к ней, порой приходится жертвовать чем-то приятным и важным.

Если мы спросим себя, из чего состоит хорошая жизнь, большинство людей вспомнят о своих