Эволюция Генри - Владимир Алексеевич Ильин

его себе в ноги и хлопнуть дверью, как машина прыгнула вперед, раскидывая землю, и повернула на юг.

Я обернулся назад — никого.

— Улица — не та! Улица — параллельная! Они к парадному входу едут! — Ликовал я.

— Пристегнись, — мрачно огрызнулся Ральф. — Хватит того, что они едут через нашу дорогу.

— В объезд?

— Да без тебя понимаю, что объезд, — скинув скорость, Ральф крутил головой. — Мы едем на юг, нам надо на север. Долго ехать нельзя, там черные. Можно на восток, там тоже черные. Можно на запад, — стиснул он руль. — Там «Вайта бэй».

— Они же союзники?

— У нас колеса на ходу и кузов забит добром. Нам тут никто не союзник.

Эту часть города я знал хорошо — тут школа, куда я ходил все эти годы, детский сад рядом, условно «хорошее» жилье — не арендное, в добротных домах с закрытыми дворами. Тем тяжелее было смотреть на темные провалы окон и выгоревшие фасады. Школу мы миновали быстро — оттуда тянуло дымом, кто-то жег костры на втором этаже…

— Это уже территория черных?

— Пока нет, тут разного сброда полно, — вынужденно сбросил Ральф скорость, объезжая очередные завалы из поваленных на бок мусорных баков. — Крути головой, ты же местный, как нам на восток удачнее дернуть?

— Да тут уже не поймешь… — Задумался я. — У складов дороги шире, там, наверное, хлама меньше.

— У складов нам уже глотку резать будут. Надо раньше уходить, — с тоской посмотрел он на наглухо перекрытый сгоревшим «таурусом» проезд на запад. — Может, предприятие какое есть? До складов. С просторной территорией и выездом на авеню.

Я пытался припомнить — юг, он действительно промышленный. Ближе к Калифорнии и ее активной жизни.

— Давай тут направо, — ткнул я рукой в сильно заросший дворик с очень сомнительным проездом за бордюром — он, даже без завалов, казался малопроходимым.

— Точно? Не завязнем?

— Ага. Рули. Там психбольница, ее еще до всего закрыли и продать хотели, — вцепился я в ручку двери, пока машина одолевала бордюр и вгрызалась бампером в кустарник. — Это пешеходный проход, но там вокруг здания есть дорога и выезд.

— А ворота?

— Ворота тоже есть, — признал я. — Я открою. Или срежем…

— Психов-то разогнали? — Приподнялся Ральф на сидении, вглядываясь в пространство перед колесами. — Черт, тут бы шину не проколоть…

— Кусты же. Ветки мягкие. А психов нет, я же говорю. Владельцев тоже не было, кому такое нужно… — Смотрел я вперед, где серела трехэтажная коробка государственного здания. — Ценного нет, тепла нет, воды нет — все срезали.

— А ты откуда знаешь? Пациент? — Фыркнул босс.

— Не, там в школе посвящение проходят. Ночь в психушке, и ты вроде свой.

— Бомжи трахнут и сожрут, будешь свой…

— Да вроде целые все, — пожал я плечами. — Говорю же — ни воды, ни света там. В городе другого брошенного полно. И потом, я ствол брал…

— Нечестно.

— В условиях не было, что со стволом нельзя, плевать. — Отмахнулся я от уже неважного прошлого.

Машина выкатила на улицу вокруг мрачного и давно заброшенного строения. Что характерно, на здании были окна, его не трогал пожар — но тусклые стекла в серых деревянных рамах, покрытые то ли пылью, то ли паутиной, смотрелись еще жутчее, чем разграбленные дома в центре. Впереди, по центру фасада, располагалось низкое крыльцо с некогда снятой вывеской — но отпечатки букв «Дом терпимости города Вингстон» остались на бетонном фасаде и от времени, дождей и ржавчины от срезанного крепежа, покрылись темно-алым налетом.

— Милое местечко, — прокомментировал Ральф. — Понятно, что тут никто не живет. — Оценил он окружающее запустение.

Следов людей не было — ни вытоптанной травы, ни запахов огня или пищи, ни срубленных деревцев, уже покрывших двор перед зданием. А еще замок на воротах никуда не делся — дорога проходила вдоль фасада и упиралась в высокую решетку, перетянутую ржавой цепью.

— Людей нет, — механически ответил я, глядя на здание черно-белым зрением. — Но кто-то тут есть.

Ральф настороженно глянул на меня.

А я не мог отвести взгляда от мерцающей сиреневой точки в районе подвала, вокруг которой улеглась непонятная тварь длиной метров в десять.

Глава 9

Если оглянуться назад, в школе мы делали много разного и не очень умного. Но так решал коллектив: либо делай, либо становись изгоем. Даже если хватает мозгов договориться с продавщицей гипермаркета, что завтра я приду и вынесу под курткой жареную курицу, и вот вам деньги, чтобы вы не мешали ограблению, то следующим испытанием всегда может стать что-то максимально тупое и опасное для жизни.

Я был согласен с Ральфом — лезть в заброшенную психушку и проводить там ночь вообще не самое разумное занятие. Даже со стволом в руках — попадется какой-нибудь нарк, который всю обойму встретит грудью и все равно царапнет спидозными ногтями. Но признаваться Ральфу, что творил ерунду, тоже нет смысла. Я это и сам знал. Только это нужно было делать.

По канону, ночь предлагалось провести в подвале — и где-то там, может быть, все еще хранился мой спальник и прочие вещи, припрятанные за пару дней до испытания. Там же был и пистолет — его я забрал потом, оставив все остальное. Денег было достаточно, чтобы не задаваться мыслями отмыть их после психушки и использовать вновь.

Речь сейчас не о тех вещах. Речь о том, что подвалы психбольницы я помнил — низкий потолок с линиями труб над головой, сырость и бетонный настил под ногами. Внутри подвала никак не могло уместиться нечто увиденных мною размеров. В старом подвале — не могло. В новом, с выдолбленным полом и отрытым в земле лежбищем, с проломленными перегородками на первый, второй, третий этажи и чердак — неизвестное существо умещалось прекрасно.

— Кто есть? — Ральф тронул меня за плечо. — Ты кого-то видишь?

— Смотри на третий этаж, слева, — показал я рукой. — Свет видишь? Крыша пробита.

— И что? — Насторожился он.

— Второй этаж, первый этаж. — Повел я рукой по диагонали. — Окна светлее, чем рядом. Солнце стоит над крышей, четко видно — там тоже дыры. А их раньше не было,