Хроники Мидгарда. Нуб детектед - Альтс Геймер

— Как тебе удалось сохранить трезвый рассудок?

— Общаясь с местными. Иногда встречаюсь с Альвисом. Облегчаю душу. Я уже погибал тут. В первую зиму. Вновь возродился здесь же. Человеком. Мне из-за этого многие завидуют. Идиоты. Они не понимают, что, в отличие от них, я лишен самого главного — надежды. Потому что после реинкарнации мое состояние не поменялось. Я по-прежнему способен испугаться собственной тени.

— М-да. Ну и дела творятся. Ты хочешь примкнуть ко мне, чтобы я вывел тебя в Мидгард вопреки воле богов? Почему ты думаешь, что я пойду против них?

— Ты — Кезон. Поэтому ты и стал тем, кем являешься, что для тебя не существует ничьей воли, кроме твоей собственной.

— А ты льстивый сукин сын, Малун. — Кезон растопырил пятерню и приблизил ее к пламени костра.

Огонь приник к его ладони, словно ласкаясь, потом с утроенной яростью набросился на поленья и стал пожирать их.

— Магия, — прошептал изумленный Малун.

— Ха. Черта с два. Это крупицы огня, подаренного людям Прометеем, оживают в нас. Искры той могучей энергии, что подвластна лишь богам, тлеют в каждом человеке, не в силах пробудиться и запылать по-настоящему. Цверги думали, что на ледяных полях Нифльхейма я обрету Силу, но с Силой я обрел еще и Знания. А человечество стремительно утрачивает их. Я уверен, что, если взять представителя расы людей поколений эдак через тридцать и сравнить с нами, обнаружится, что наши потомки полностью утратили обоняние.

— Утратили обоняние?

— Да. Ведь мы им практически перестали пользоваться. Оценка аромата пищи или запаха женских духов — это не то применение для обоняния, которого желает от нас природа. Если ты не используешь — ты теряешь. Так и эта Сила. В теле каждого она присутствует. Мы перестали слушать свои тела, доверять им. Как сейчас перестаем слушать обоняние и доверять ему. Я могу пройти по снегам Нифльхейма, и они будут таять под моими ногами. Я могу сломать самое толстое дерево без усилий. Эти способности дало мне мое тело. Самое сложное создание на нашей планете. То самое, которое отказывается тебе служить и сделало тебя трусом. Решено. Ты идешь со мной.

— И еще, господин. В сражении на меня рассчитывать трудно — сам знаешь…

— Понятно, — усмехнулся Кезон и махнул рукой. — Ступай. Я все равно беру тебя с собой. Выйдешь из палатки и подойдешь к Бирену — он устроит тебя на ночь.

Евгений Махонин. «Я — очень крупный грызун»

Как там Андрюха выразился? Закон Мерфи? Не знаю, кто такой Мерфи, но, видно, та еще сволота, раз такие законы выдумывает. Здорово, конечно, уметь прыгать на три метра и мчаться со скоростью троллейбуса, но непривычно знать, что выражение «иди, пасись» теперь имеет к тебе самое прямое отношение. Итак, я — кенгуру. Здоровый, с человека ростом. И с хвостом. Грызун. Животное. Крыса-переросток! Вот так ситуация! Ладно, не хватало нам проблем со мной, так еще котяра этот толстенный, как на грех, привязался. Он вообще выглядел на редкость продуманной скотинкой. Подошел ко мне, замурлыкал, потерся как бы между делом. Словно говорил: «Наше вам с кисточкой, кореши, теперь будем вместе кантоваться». Спириус еще немного попричитал, а кот сел между нами и бессовестно заурчал. Потом мы двинули в город. Та еще процессия шествовала по пересеченной местности. С пеонов точно можно было деньги брать за просмотр. Все побросали работу и на нас таращились. Даже надсмотрщики, уж на что тертые жизнью человеки — и то остолбенели. К вечеру добрели до Авгуровой фазенды. В основном переулками. Ничего дядя устроился — маленький такой каменный коттеджик комнат на двадцать со штатом прислуги, фруктовый садик на три гектара, во дворе бассейн, шезлонги и прочая инфраструктура богатого бездельника. Остро чувствовалась нехватка бронзового фонтана. Вот построил бы себе фонтан — все точно было бы по фэн-шую.

Андрюха скоренько со всеми попрощался. Ему пора было на какую-то стрелку с Юстиной и Кондратием. Кто такой последний, я не знал, но понял, что это не тот деятель, который к алкашам с похмелья заявляется. А насчет Юстины, это Андрюхе попутный ветер в горбатую спину. Давно пора. Знатная девочка, тут без вопросов. Причем кот умелся за Андреем с таким видом, что так все и должно быть. Спириус проводил их с крайне недовольной рожей. Потом мы провернули небольшую операцию по скоростному «апгрейду» моего боевого потенциала. Вернулись на базу, весьма довольные проделкой, после чего мне дали три сочных кочана капусты, и все легли спать. Я устроился во дворе возле конюшни. И на том спасибо, что хоть в стойло не поставили. На самом деле, я решил ни на что не обращать внимания и не пускать пузыри. Сам виноват, теперь обтекай и не жалуйся.

Спозаранку я уже был на лапах, постриг зубами сочный газон во дворе. Когда Спириус за мной пришел, успел и подкормиться, и наскакаться досыта. К его дому прямо из гавани оказался прорыт небольшой канал. Узкий, но глубокий и вымощенный гладким речным камнем. Рядом с домом стоял небольшой добротный баркас в десять пар весел. В него-то мы и загрузились вместе с отрядом латников. Пеших, само собой, в тяжелых доспехах и вооруженных до зубов. Со зверскими амбразурами прошедших огонь и воду ветеранов. Спириус сказал, что двинем на северный полуостров Альба Лонга. Туда, куда человеческая нога и ступать-то боится. Будем в обход всех правил возвращать мне человеческий облик. Нестандартная ситуация требует нестандартных решений. Отправились в путь с задержкой. Авгур настоял на моем кратковременном выходе в реал — нужно было привести себя в порядок перед долгим отсутствием. Я проникся и не возбухал. Наглухо зашторенный паланкин доставил меня к Камню, подождал и уволок обратно на фазенду Спириуса.

Милое пасторальное местечко — северный полуостров Альба Лонга. Жизнь разумного существа гроша ломаного не стоит. Меня в первый же день едва не схарчили на сухпай. Чуть-чуть не присмолили мой красивый толстый хвост. События разворачивались следующим образом. Мы бодренько, в темпе вальса, десантировались на сушу со своей пузатой посудины и взяли курс на Камень Иммерсии. Спириус не доверял местности, особенно с учетом последних агентурных данных, и желал на всякий пожарный иметь поблизости от своего драгоценного седалища гарантированную возможность вовремя заточить копыта в Реальность. Если отчетливо запахнет жареным. Баркас частично заволокли на берег и завалили хворостом, чтобы никому не мозолил глаза. Меня отправили вперед — пошуршать по окрестностям и «понюхать воздух» на предмет наличия в нем аромата крупных неприятностей. Только я отдалился от отряда на расстояние десяти плевков половозрелого мужчины, как ко мне привязалась пара враждебно настроенных тараканов трупного цвета. Эти беспочвенно наглые создания попытались прощупать мою личность на предмет присутствия в ней легкоусвояемых калорий. Конечно, травоядное существо всякого норовит пристроить себе в меню. Но не тут-то было. С мягким знаком! Кенгуру скачет лучше Майкла Джордана, с уверенностью это говорю. Закончилось наше знакомство тем, что я просто вусмерть замордовал обеих тварей своими непредсказуемыми прыжками и увертками — настолько, что прусаки-акселераты встали на «ручник» прямо посреди поляны, на которую вышел мой отряд. Спириус скомандовал легионерам держать насекомых в кольце копий, а сам надел на мои хваталки припасенные заранее железные девайсы. Еще накануне, перед отъездом, он, ощупывая меня скептическим взглядом, с хрустом поскреб щетину и задумчиво изрек:

— Значит, говорят, ты можешь барабанить? Попробуем это использовать.

Стальные, устрашающего вида боевые перчатки мы заказали у одного спившегося юнита, по этой самой причине утратившего почти всю свою клиентуру. Его услугами пришлось воспользоваться во избежание огласки и срама. Бедолага, увидев кенгуру, сначала уверенно констатировал собственный диагноз — белая горячка — и полез было на крышу, чтобы окончательно свести свои счеты с этим ужасным миром, где от кенгуру нет никакого спасения простому рабочему люду. Потом отошел, облегченно выдул бутыль вина, взял деньги и «смастырил» мне парочку шипасто-бритвенных изделий. Они надевались на мою верхнюю пару лап, намертво крепились кожаными ремешками и тем самым превращали мои кувалды в грозное оружие. Вот их мне и пришлось использовать против кухонных вредителей. Через десяток минут я с лихвой рассчитался с ними за всех домохозяек первых этажей домов хрущевской планировки. Выписал «стасикам» путевку на Верхние Помойки (если есть Верхние Пастбища, почему бы не быть Верхнему всему остальному?) по полной программе. Спириус удовлетворенно крякнул:

— Начало положено. Теперь еще парочку таких же укатаешь, и можно спокойно сматывать удочки.