Жестокая любовь - Наталья Соболевская

возомнила себя хозяйкой положения. Я доказал, что это не так. Поэтому если у меня есть мнение, как мы оба себя должны вести, чтобы нашему сыну было комфортно, будь добра с ним считаться.

Как же мне хотелось вцепиться Берману в шевелюру и прокричать во всё горло, что я о нём думаю, но присутствие неподалёку Вадика исключало скандал.

— Я поеду завтра к Виктору Валерьяновичу, мы там найдём отдалённое тихое место и поговорим, — сказала я, но перед глазами стояла картина совсем не беседы, а того, как я оглядываюсь в лесу по сторонам и яму копаю, чтобы спрятать бездыханное тело Кирилла.

Как высидела за ужином рядом с Кириллом полчаса и при этом не опрокинула ему на голову салатник вместе со всем содержимым — понятия не имею. Более того, после вышла вместе со всеми на прогулку с целью дрессировки щенка. А как было не пойти, сын и так от меня основательно отдалился и теперь чаще с вопросами бегает к Берману, чем ко мне.

Зато после того, как Вадик уснул, и необходимость терпеть общество Кирилла исчезла, по крайней мере, до утра, выдохнула. Приняла душ, нанесла на кожу кокосовое молочко, как следует перед ночью прочесала волосы и уже, в принципе, спокойная и уравновешенная потушила свет в спальне, забралась на кровать и включила телевизор, чтобы перед сном посмотреть минут пятнадцать какой-нибудь лёгкий фильм.

— Иди отсюда. Сегодня вчерашний и позавчерашний номер у тебя не пройдёт, — заворчала я на щенка, который, протаранив дверь носом, цокая коготками по ламинату, заявился ко мне в спальню. — Что смотришь, морда мохнатая, нафиг ты мне не сдался.

Дымка ничуть не впечатлила гневная речь, и он как ни в чём не бывало подошёл к кровати, закинул на неё передние лапы, а когда запрыгнуть не смог, жалобно заскулил.

— Нет, не хочу опять выплёвывать утром шерсть, — махнув рукой, отогнала пса от кровати, а потом и вовсе встала, чтобы выдворить его за дверь. — И даже не вздумай делать сиротские глаза, я бы позволила тебе в комнате остаться, но это дохлый номер. Рано или поздно заберёшься на постель и опять уляжешься мне на грудь. Так что, дружок, топай, — спустила с рук в коридоре щенка, закрыла плотно дверь и подпёрла её стулом.

Не знаю уж насколько умный нам достался питомец, но то что настойчивый — это точно. Дымок никуда от двери не ушёл, а, чтобы его пустили, принялся скулить.

Затыкала уши пальцами, закрывала голову подушкой — всё без толку, скулёж всё равно слышала и, конечно же, мучилась от жалости к щенку.

Не прошло и пяти минут, сдалась, пустила Дымка. Он, естественно, с оной попытки оказался на кровати и тут же начал моститься у меня на груди.

— Дымок, я тебе сейчас другое место покажу для ночлега, оно ничуть не хуже, а даже и лучше, там грудь гораздо шире и без всяких ненужных холмов, — пробормотала я, взяла пёсика и понесла к хозяину, ну то есть к Берману.

Конечно, существовала вероятность разбудить Кирилла и лишний раз перекинуться с ним «любезностью», но если Дымок приучится спать именно со мной, то не видать мне блаженного одиночества в кровати лет так эдак… ну, в общем, всю собачью жизнь.

До гостиной добралась без приключений, спасибо ночнику в коридоре, а возле самой двери притормозила и прислушалась. Ага, Кирилл вроде бы спит и крепко, дыхание ровное, глубокое, поза, если судить по очертаниям, расслабленная.

Сейчас, конечно же, не то, что в первые ночи. Берман из-за любого, даже самого тихого шума не подпрыгивает как солдат по тревоге, потому как к новому жилищу привык, да и спать на надувном матраце гораздо удобнее, чем на жёстком диване, с которого даже у меня в лежачем положении ноги свисают.

На цыпочках подкралась к Берману и осторожно опустила на матрац пёсика.

— Вот твоё место, — погладив по спинке щенка, шепнула я. — Не стесняйся, устраивайся. Видишь, какая удобная грудь? Голая, не то что у меня под сорочкой. Что смотришь? Ложись. Кирилл добренький, не прогонит, он же тебя в дом притащил.

— Алиса, боюсь, Дымок тебя не понимает, — хрипло протянул Кирилл, и я чуть от неожиданности и страха до потолка не улетела.

— Проснулся — отлично, — выдала я, как только испуг отпустил и смогла говорить. — Забирай собаку, а то тапки, значит, по команде таскает тебе, а ночью ко мне в кровать прыгает. Дудки, так не пойдёт, и вообще я собаку заводить не планировала.

Кирилл, вытянув руки и ноги, потянулся, потёр лоб и присел. Но вместо того, чтобы приголубить щенка и убедить спать с ним, схватил меня за руку и резко на себя дёрнул.

— А-й, — только и успела всхлипнуть, как Берман прикрыл мне рот ладонью.

Глава 42

— Тихо, сына разбудишь, — шикнул Берман и, убедившись, что умолкла, убрал руку от рта. — Алиса, не надо смотреть такими огромными перепуганными глазами. Не собираюсь я для женского здоровья в профилактических целях ничего с тобой делать. Просто хочу поговорить, а то после вечернего разговора на душе остался неприятный осадок.

— Ну, Кир, ты даёшь, — продолжая сидеть у Бермана, можно сказать, на коленях, преувеличенно удивлённо брякнула я. — Про душу-то ты явно загнул. Откуда она у тебя? На время у кого-то в займы, что ли, взял? Хотя конечно же нет, кто бы тебе её дал, да и для твоего тела — это настолько чужеродная субстанция, что мгновенное отторжение обеспечено.

— А ты более обидчивая, чем кажется со стороны, — не отводя от моего лица пристальный взгляд, озвучил вывод мужчина.

— Ещё чего не хватало. Обижаются лишь на близких людей, мнение которых для тебя важно, потому как присутствует уважение. А ты мне совершенно чужой, ничуть не отличаешься от случайного прохожего, да и твоей жизненной позицией и принципами я отнюдь не восхищена. Так что не льсти себе, я не обиделась, а разозлилась. Две разные вещи. И хватит уже меня держать, вцепился — не выберешься.

Берман как по команде поднял обе руки вверх, но понаблюдав за тем, как я неуклюже барахтаюсь из-за чрезмерно мягкого матраца в попытке сползти, мужчина меня приподнял, а, усадив рядом с собой, поинтересовался:

— Так лучше?

— Лучше будет, когда ты убедишь Дымка, и мне плевать как, спать исключительно с тобой.

— Не обещаю, но постараюсь, — погладив щенка, ответил Берман.

— Ну и отлично, — резко подавшись вперёд, планировала подняться на ноги, но мужчина зачем-то, выставив руку, не дал этого сделать.

— Какого