Свинцовый закат - Роман Глушков

Выяснить, из какой серой мути сотворен слизень, оказалось проще простого. Да и не слизень это был вовсе. Пыль, гравий, сухие листья, прочий сор – все, что устилает улицы мертвого города и что может быть поднято в воздух, к примеру, ураганом, отрывалось от земли и оставалось висеть над ней. Но не пеленой и не облаком, которые могут двигаться под порывами ветра, а цельной массой, как будто растворенной в прозрачном киселе. Именно из-за полной неподвижности зависших в атмосфере миллиардов частиц и мелких объектов возникала иллюзия, что некая бесформенная масса разрастается словно на дрожжах и заполняет собой улицы. В действительности же, надо полагать, подножный мусор и пыль удерживались на месте той силой, которая до этого изничтожила здесь мутантов, а потом швыряла в меня что ни попадя. Неужто она существует сама по себе, а Скульптором ее прозвали монолитовцы, тоже, небось, ломающие головы над тем, как выглядит этот могучий монстр?

Чудеса, да и только!

Впрочем, спустя еще минуту мне пришлось признать собственное открытие несостоятельным. Не успел я в очередной раз пропеть Скульптору о трагической судьбе таракана-калеки, а застывшая в воздухе, как на стоп-кадре, пыль вдруг оттаяла, будто кто вывел ее из режима паузы. Огромная серая масса ухнула вниз, кроме наиболее летучих частиц, тут же отдавшихся воле подхватившего их ветра. В одно мгновение «слизень» обмяк и растекся, превратившись в быстро оседающую завесу обыкновенной пыли.

Костлявая бабуля занесла надо мной косу, но так или иначе, а дышать перед смертью всякой гадостью мне не хотелось. Руки мои были заняты гранатами, и я не имел возможности надеть защитную маску, поэтому всего лишь отступил от пылевого облака на несколько шагов. Не прекращая, разумеется, самозабвенно отплясывать «Кукарачу», потому как был уверен: то, что монстр внезапно «сдулся», напрямую связано с моими идиотскими выкрутасами. Не было ли это завуалированным предложением прекращать кривляться? Мол, видишь, я закончил тебя разыгрывать, а значит, и тебе пора перестать валять дурака. Посмеялись, и хватит. Раз не желаешь бояться как положено, так хотя бы не строй передо мной шута горохового.

«Дудки, батенька! – подумал я, набирая в грудь воздух, перед тем как зарядить свою песнь заново. – Никаких компромиссов! Надумал прикончить Мракобеса, значит, приканчивай, нечего больше тянуть! Да, у меня не хватает духу плюнуть тебе в морду и умереть с гордо поднятой головой! Но и стоять перед тобой на полусогнутых, трясясь как осиновый лист, я тоже не намерен!»

– La cucaracha, la cucaracha!..

Ищущий да обрящет – так, кажется, написано в Библии? Не сказать, чтобы я искал встречи со Скульптором, но то зудящее во мне чувство, которое, если верить уже не библейской, а народной мудрости, некогда сгубило кошку и оторвало Варваре на базаре нос, никак не унималось с момента, едва мы узрели утром те деревья-перевертыши. Даже сейчас, когда я стоял одной ногой в могиле, меня не покидала уверенность, что палач исполнит последнее желание жертвы: явит ей перед казнью свой истинный лик, каким бы отвратительным он ни был. Вряд ли в ближайшее время кто-нибудь еще при встрече со Скульптором пустится в пляс и начнет распевать ему песни. Так почему бы в связи с этим не сделать Лене Мракобесу маленькое одолжение? От апостола Монолита не убудет, а скомороху пусть сомнительная, но все-таки приятность.

И настал час истины, и узрел я Скульптора, и долго не мог понять, смеяться мне до истерики или плакать навзрыд от такого вероломного откровения…

Пыль еще оседала, когда я заметил уродливую фигуру, движущуюся сюда в полупрозрачной серой пелене. Край закатного неба виднелся сквозь нее, и поначалу высвеченный им силуэт показался мне просто огромным. Макушка скрытого мглой чудовища маячила на уровне четвертого этажа соседних девятиэтажек, однако чем ближе оно подходило к пристани, тем стремительнее уменьшалось в размерах. Еще до того, как Скульптор вышел из пыли, я смекнул, что стал жертвой оптической иллюзии и что истинные его габариты значительно меньше. Очевидно, этот монстр был высотой приблизительно с псевдогиганта… или кровососа… или химеру… Вот те раз: да ведь мы с ним одного роста! Хотя постойте-ка: опять ошибочка – оказывается, тварь ниже меня на голову… На две головы! Еще ниже!.. Неужто даже меньше вставшего на четвереньки снорка? Однако так! Меньше бюрера?.. Кто бы мог подумать! А может, это и не Скульптор вовсе?

Вышедшее из-под покрова мглы существо выглядело и впрямь мельче и субтильнее коренастого большеголового карлика-бюрера. Оно скорее напоминало некрупную мартышку и передвигалось подобно ей, опираясь при ходьбе на длинные и тонкие передние лапы. Задние, напротив, выглядели крепкими и выносливыми – почти как у кенгуренка. Хвоста я не видел, но если он и присутствовал, то был очень коротким. Тело мутанта покрывала лишенная шерсти и усыпанная бородавками кожа, определить точный цвет которой в сумерках не удавалось. Сидящая на узеньких плечах голова величиной с мой кулак казалась не такой миниатюрной из-за гигантских ушей, торчащих вразлет, как у лисы-фенька. Такими же непропорционально огромными были и глаза, занимавшие чуть ли не половину мордочки подбирающегося ко мне гремлина.

О ней непременно следует сказать в отдельности. Несмотря на свой откровенно чудовищный облик, существо глядело на меня таким осмысленным и живым взором, что, честное слово, я смог прочесть написанный у него в глазах немой вопрос. Даже имеющие выразительную мимику шимпанзе не способны так ярко выразить взглядом свою разумность, как сделал это малыш Скульптор. Я давно не сомневался в том, что за мной гонится тварь, обладающая интеллектом, а не тупая машина смерти вроде псевдогиганта. Но взглянув в проницательные глаза Скульптора, я вдруг понял, что смотрю не просто на чересчур смышленого мутанта, а практически на брата по разуму.

«Откуда у парня испанская грусть?» – будто интересовался он, вопросительно склонив голову и взирая на мою сумасшедшую пляску. И ведь прав оказался Кальтер: этот хищник действительно был сейчас безмерно удивлен. Он приближался ко мне с опаской, как подманиваемая колбасой голодная, но недоверчивая собака. Стоит мне сделать одно неверное движение, и тварь тут же, фигурально выражаясь, оскалит пасть и разорвет меня на клочки. Но пока я пел и танцевал, шаткий мостик обоюдного любопытства между мной и Скульптором сохранялся.

Апостол Монолита!.. Представляете, если однажды выяснится, что библейский апостол Петр был на самом деле горбатым чернокожим пигмеем! Столь же радикально расходился с моими фантазиями и истинный образ Скульптора. Не продемонстрируй он до этого свои сногсшибательные таланты, я бы ничуть не усомнился, что сумею прикончить его одним пинком, не тратя понапрасну пулю. Даже здешние мутировавшие тушканчики выглядели гораздо свирепее, хоть они и уступали Скульптору в размерах. Однако будь у меня выбор, я бы лучше сразился сейчас с целой стаей тушканчиков, чем с этим трогательным лупоглазым уродцем.

Склонив ушастую голову на другой бок, он приоткрыл свою маленькую, как у кошки, пасть и издал протяжный переливчатый звук. Смысла в нем я не уловил, но по характерным ноткам этого курлыканья было очевидно, что Скульптор… мне подпевает! Если бы вместо пения я исполнял «Кукарачу» посредством громкого и мелодичного пощелкивания языком, она бы звучала приблизительно так же. А монстр, моргнув вертикальными, как шторки фотоаппарата, веками, дождался, когда я начну куплет заново, и опять запел дуэтом вместе со мной.

Нельзя было не отметить, что у Скульптора филигранный музыкальный слух. Несмотря на то что я перевирал половину нот, мой партнер по сцене быстро определил по этой откровенной халтуре правильное звучание песни и воспроизвел ее, как положено. А впрочем, чему тут удивляться? Чтобы при таких гипертрофированных ушах и не иметь отменного слуха? Эволюция здешних мутантов – штука непредсказуемая, но если присмотреться, многое в ней протекает по вполне привычной нам природной логике.

Уродец остановился в пяти шагах от меня и взялся курлыкать в такт моему пению, не умолкая. Прямо как в песне Виктора Цоя: «Попробуй спеть вместе со мной, вставай рядом со мной!» Среди сталкеров гуляли байки, что однажды, путешествуя по Зоне, Болотный Доктор сломал ногу и довольно долго провалялся в каком-то подвале, где обитали кровососы. Так они, оказывается, не только не сожрали нашего эскулапа, но еще и изредка подкармливали его рыбой. Мало кто верил в эту легенду, но в сравнении с моей историей она выглядела еще как правдоподобно. Доктор, по крайней мере, не распевал с теми кровососами песен, а меня угораздило устроить неподалеку от Саркофага натуральное шоу «Две Звезды». Да не абы с кем, а с самим апостолом Монолита! А что, если попробовать угостить его тушенкой или шоколадкой? Может, этот день действительно войдет в историю и положит начало мирному сосуществованию в Зоне людей и мутантов…