Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются - Алимов Игорь Александрович Хольм ван Зайчик

Котя вывалился из видения. Отер пот.

«Так… Иероглифы. Вот то, чего мне не хватало. И если там есть цифра, значит, скорее всего, это адрес».

Наконец-то!

Осталась малость: адрес прочитать. Амулет-переводчик такой возможности носителю не давал. Устная речь — пожалуйста, а вот письменный, печатный текст оставался для Чижикова полной тарабарщиной, и в этом смысле он был сродни Громову, выбиравшему блюда в ресторанах по картинкам в меню.

Но не зря Котя, в долгий ящик не откладывая, помчался с Дюшей к Гу Пиню. Природный китаец Гу Пинь читать иероглифы умеет. К тому же он — человек, в события вокруг зеркала не вовлеченный, а с другой стороны, о предметах Гу Пинь знает, и, судя по всему, на этой почве за прошедшие пять минут они с Чижиковым умудрились заключить молчаливый союз, не сказав притом ни одного лишнего слова. Прямо «братство кольца» какое-то.

Гу Пинь поможет.

Осталось только записать иероглифы. Всего-то. Ерунда. Знать бы еще, как их писать правильно… Но особого выбора у Коти не было. Он нашел среди бумаг на столе чистый лист, положил перед собой, взял в правую руку ручку, в левую — Дракона и снова «пробил» деда.

Чижикову понадобилось пять попыток и почти все силы, чтобы более или менее похоже воспроизвести — криво нарисовать? — те иероглифы, что были написаны мелом на стене за дедом Виленом. Проведя последнюю черточку, он в изнеможении откинулся на спинку стула. Усталый, но довольный. Шпунтик, возлежавший на рюкзаке в позе сфинкса, будто понимая, что происходит важное, внимательно посмотрел на хозяина.

— У тебя под рукой… тьфу ты, под лапой нет случайно бутылки холодной минеральной воды? — с вялой улыбкой спросил Котя Шпунтика. — Во рту пересохло.

Кот в ответ лишь моргнул.

Чижиков еще пару минут посидел, приходя в себя, потом встал и на нетвердых ногах спустился вниз. Умытый и намазанный мазью Дюша ворочал коробки. Гу Пинь, сдвинув очки на кончик носа, сверялся с листком бумаги. При появлении Коти оба обернулись.

— Уважаемый Гу… не могли бы вы пройти со мной наверх? Нужна ваша помощь с компьютером, — попросил Чижиков. Дюша вопросительно глянул на него, и Котя успокаивающе прикрыл веки: все нормально.

— Конечно, конечно! — Гу Пинь с готовностью встал. — Андэли, ты тут пока проверь позиции номер двенадцать и семь, ладно? Должно быть пять коробок одной и три второй.

— Хорошо, — буркнул явно обиженный Громов.

— Спасибо, Дюша, — посмотрел на него Котя. — Как ребра?

— Да ладно, брат, — махнул рукой Громов, смягчаясь. — Нормально все. Синяк только будет здоровый.

Наверху Чижиков усадил Гу Пиня за стол перед компьютером и положил перед ним листок.

— Написано криво, уважаемый Гу. Я не умею писать по-китайски.

— Да что вы? — Гу посмотрел на Котю поверх очков. — Но это написали вы?

— Ну да, — смущенно признался Чижиков.

— Но как же?..

— У меня свои пути, — со значением ответил Котя, вспомнив Нику и Фэй Луна.

— А! Конечно, конечно, — закивал Гу Пинь. — Понимаю.

— А не могли бы вы сказать, что… гм… тут написано?

— Это… — Китаец сосредоточился на листке, задумчиво стал писать невидимые иероглифы пальцем на столе. — Написано отвратительно… о, простите. Конечно. Итак, это адрес. Если вы не ошиблись, шествуя своими путями, то тут сказано: «Вэйминцунь, Бэйцзе, номер пять». Вэйминцунь — это село Вэймин, смешное такое название, потому что «вэймин» значит «безымянный», Бэйцзе — Северная улица, ну а «номер пять» — номер дома, не иначе.

— А вот это село Вэйминцунь… где оно расположено?

— Можно посмотреть… — Гу Пинь притянул к себе клавиатуру, набрал сетевой адрес. — Самая крупная китайская поисковая система, — прокомментировал он возникшее на экране окно. — Так… Вэйминцунь… Сейчас… — Гу погрузился в изучение открывшихся ссылок, защелкал мышью. — Возьмите там, в холодильнике, холодной воды, Кэсыцзя, — не отрываясь от экрана, предложил он. — Я вижу, вам надо.

Котя открыл маленький холодильник, притулившийся у шкафа: там действительно нашлась вода. Чижиков открыл бутылку и с наслаждением отпил.

— Кэсыцзя, — позвал его Гу Пинь. — Если отбросить все не относящееся к населенным пунктам, то остается поселок неподалеку от города Чунцина, а также небольшое село под Турфаном. Но, как я вижу, в том Вэйминцуне, что у Чунцина, нет никакой Северной улицы. А про Вэйминцунь, что под Турфаном, ничего сказать не могу: сведения отсутствуют. Каким из двух сел вы интересуетесь?

Котя задумчиво покрутил в руках бутылку.

— А этот Чунцин… он большой?

— Ну… Миллионов тридцать пять там живет.

— А в Турфане?

— Тысяч триста.

— Мне кажется, я интересуюсь тем Вэйминцунем, что под Турфаном, — решил Чижиков. — И… простите мне мою серость, уважаемый Гу, но где конкретно находится Турфан?

— В Синьцзян-Уйгурском автономном районе.

— А как туда попасть, уважаемый Гу? — спросил Чижиков. — Мне очень важно попасть туда как можно скорее. Помогите, прошу. У вас есть машина?

— О, чаек! — обрадовался Сумкин, входя в лавку «Русско-китайского чайного дома». — Прелестно! Привет, Дюша. Будь немедленно другом и напузырь мне самого вкусного чая в самую изящную и приятную глазу чашечку! Ах, вечер в Пекине, в самом сердце знаменитого чайного района! Отдохновение души и прочих частей тела!.. А где прочие фигуранты? И вообще, что происходит? Уже кто-нибудь объяснит мне толком? Я, между прочим…

— Федор Михайлович!

— А! Мой неприкаянный друг-одноклассник! Чертовски приятный вечерок! Да-да, зубик уже почти не болит, и благодаря целебным китайским мазям почти спала опухоль… о! Добрый вечер. Разрешите представиться: Фэйцзя Сумэйцзин, китаевед. Ученый.

— Гу Пинь, продаю чай. Очень приятно, очень. По-русски ваше имя Федор? Правильно?

— О, вы прекрасно говорите по-русски!

— А вы — по-китайски!

— Федя… — Громов переместился за широкий стол для дегустации чая. — Феденька, тебе какого именно чая напузырить?

Чижиков про себя усмехнулся: уж больно забавен был огромный Дюша, называющий Сумкина Феденькой.

— Садитесь, пожалуйста, садитесь! — Гу Пинь убрал с прохода пару коробок и пододвинул табуретки. — Выпьем чая. Семилетний пуэр будет в самый раз, Андэли.

Громов кивнул и стал рыться в бумажных пакетах. Достал из одного блин прессованного чая и отломил изрядный кусок.

— Ну-те… — Сумкин огляделся. — Уважаемый Гу, тут можно курить? А то у меня серьезная травма лица, нужно снимать боль никотином…

— Разумеется! — Гу Пинь поставил перед великим китаеведом пепельницу. — Вы знаете, Фэйцзя, я поражен: за короткий срок я встретил уже двух русских, говорящих на моем языке чуть ли не лучше, чем я сам. Где вы учились?

— В ленинградском университете, — отвечал Сумкин, принимая из рук Громова небольшую чашечку. — Старая школа. Палочная муштра.

Он яростно оторвал у сигареты фильтр.

— К делу, друзья! — Чижиков утвердил на столешнице локти. — У меня созрел план… Федор Михайлович, я тебе потом все расскажу в мельчайших подробностях…

— В самых мельчайших! — ткнул в Котю пальцем Сумкин. — В самых!

— Да, только сейчас слушай и не перебивай, ладно?.. Хорошо. — Котя прочистил горло. — Итак, у меня есть план. И для того чтобы он был успешно осуществлен, мне нужна помощь каждого из вас. При этом я заранее приношу вам извинения, что сейчас не могу открыть больше, чем необходимо, и прошу вас всех поверить мне на слово: так надо. Если кто-то из вас — в том числе вы, уважаемый Гу, — не согласен с этим условием, пусть скажет.

Воцарилось молчание.

— Да ладно, брат, — буркнул Громов. — За кого ты нас принимаешь? Даже обидно.

— Что за фигня! — желчно выкрикнул Сумкин. — В иных обстоятельствах я вызвал бы тебя на смертельную дуэль на мясорубках, но сейчас… — Он махнул в сторону Чижикова сигаретой.

— Я не возражаю, — коротко поклонился Чижикову Гу Пинь.

— Спасибо, — голос Коти дрогнул: единодушие собравшихся, даже Гу Пиня, который видел Чижикова второй раз в жизни, тронуло его почти до слез. — Тогда… Дюша, я буду говорить по-китайски, но постараюсь попроще, ладно? Нужно будет сделать следующее…