Специалист технической поддержки 2 - Александр Якубович

— еще сто двадцать. И это просто за круглосуточную охрану и услуги кортежа. Хотя бы удалось сэкономить на размещении — квартира, которую ранее занимали охранники от Юн Донджина, оборудуют под новый наблюдательный пункт.

В моей голове все не укладывались порядки цифр. Это получается, около миллиона долларов в год просто на нескольких охранников? Хотя с другой стороны, охрана круглосуточная, плюс кортеж. Если бы на ночь охрана снималась, было бы дешевле, да и в пересчете на час получается чуть больше сотни долларов. Не так, чтобы и дорого. Но Пак Сумин понимала, что экономить не время. Да и Мун Джин, как мне кажется, не слишком сильно наваривался на этом деле. Хотя уходя, мужчина заверил, что итоговый счет на оплату в конце месяца может быть и пониже. Все же, Пак Сумин настояла на том, чтобы к нам направили армейских отставников без высшей квалификации вместо опытных бодигардов.

— Почему ты отказалась от профессионалов? — спросил я.

— Потому что это все фикция, — ответила девушка. — Меня или опять попытаются украсть, и тогда обычных спецназовцев будет достаточно, чтобы отбиться, либо же просто пристрелят с километра. И там на квалификацию телохранителя совершенно наплевать.

— Думаешь, твой брат зайдет настолько далеко? — удивился я.

Сейчас мы уселись на кухне и готовились перекусить.

— Я не знаю, что творится в голове этого ублюдка Пак Минхо, — ответила годзилла. — Может, и пристрелит.

— Ты как-то очень легко об этом рассуждаешь.

— Я уже привыкла.

Я закинул в микроволновку пару готовых сосисок в темпуре и достал кимбам с морепродуктами. Довольно сытный и быстрый перекус.

— Слушай, Кан Ён Сок, а ты умеешь водить? — внезапно спросила годзилла.

— Конечно, — ответил я.

Каждый офицер северокорейской армии имел водительское удостоверение, это было обязательное условие для получения звания даже для кибервойск.

— Трактор небось, — усмехнулась Пак Сумин.

— В том числе, — ответил я. — Старые модели по принципу управления не слишком отличаются от танков, на самом деле. Или от бульдозеров. Но и легковушки с грузовиками тоже вожу, а что?

Пикнула микроволновка, сосиски в темпуре погрелись.

Я разложил еду по тарелкам, достал из холодильника газировки со вкусом зеленого чая. Пак Сумин после похищения как закодировали, пила девушка строго банку пива за ужином, да и то без особого энтузиазма.

— Хочу иногда ездить без этих мордоворотов. И на переднем сидении, — заявила годзилла.

Я замер, так и не откусив от сосиски.

— Ты уверена?

— Уверена в чем?

— Я не думаю, что это хорошая…

— Меня можешь возить на работу и ты. А охрану засунем в кортеж, так будет меньше народу вокруг.

В Пак Сумин опять заговорила ее нелюбовь к новым лицам.

— У меня нет южнокорейских водительских прав, — ответил я.

Девушка в ответ просто надулась, будто бы я был очень виноват.

— Тогда тебе надо получить документы.

— Это долго и сложно. Даже если умеешь водить, — ответил я. — Пройти регистрацию, медосмотр, потом письменный тест… А потом еще и два практических экзамена. И за все придется отдать сто тысяч вон… И это если сдам с первого раза.

Пак Сумин посмотрела на меня, как на идиота.

— Ну, так займись, — фыркнула девушка, запуская зубы в темпуру.

Задание от Пак Сумин меня озадачило. С другой стороны, почему бы и нет? Водительское удостоверение лишним не будет. Если опять что-то случится, я больше не буду привязан к Мун Джину или таксистам, а смогу взять одну из нескольких машин, которые стоят на парковке. Или арендовать каршеринг, которых тоже хватало по городу.

Больше в эти выходные нас никто не потревожил. Несколько раз звонила госпожа Юн Хян Ми. Специалисты Мун Джина придут окапываться только на неделе, когда окончательно утрясут все дела с документами и оплатой. Пак Сумин все так же продолжала ночевать в моей квартире, и я уже настолько к этому привык, что даже не обращал на годзиллу внимания.

Близилась очередная рабочая неделя, жизнь возвращалась в привычное русло и с понедельника я вернусь к своей роли ассистента руководителя службы технической поддержки пользователей компании InterConnect.

Глава 17

Есть три вида плохих рабочих дней. День перед зарплатой, день увольнения.

И понедельник.

Совершенно, абсолютно любой понедельник офисного сотрудника плох, как в первый раз, это я испытал на собственной шкуре. Если бы не служба в армии Севера, я бы, наверное, свихнулся. Нет, корейские офисные сотрудники, в отличие от японских коллег по опенспейсам, не засиживаются до десяти часов. Нам не всегда обязательно ждать, когда уйдет начальство, хотя в некоторых старых организациях это приветствуется. Государство борется с переработками, мы, корейцы, стараемся перенимать западную культуру труда, встраивая ее в свою картину мира.

Так что мы берем работу домой, чтобы никто не видел.

Я тоже всегда забирал работу с собой. Едва были настроены облака и резервирование, отчеты, графики смен, табели рабочего времени и прочая документация, которая находилась в ведении Пак Сумин, всегда была у меня под рукой. Ко всему этому внутреннему документообороту добавлялся и документооборот внешний: отчеты об опросах клиентов, статистика сбоев и ошибок, переписка с отделом продаж и разработкой. Так как техподдержка — это буквально планктон любой IT-компании, то на нас сбрасывали всякий мусор, от нас отмахивались, нас игнорировали.

Внутреннюю переписку обычно вела Пак Сумин, довольно ловко набирая официальные письма на своем мобильнике. К клавиатуре приучить годзиллу было сложнее, чем научить собаку делать сальто назад. То есть практически невозможно. Она сохраняла письма в черновиках, я просматривал их на ошибки и опечатки, прикреплял нужные документы, после чего отправлял сообщения адресатам.

Единственный плюс от такой схемы работы был в том, что я довольно неплохо подтянул южнокорейскую грамматику. Это не слишком отразилось на моей речи, у меня все еще проскакивали словечки и обороты, которые на юге вышли из широкого употребления лет пятьдесят назад, но благодаря постоянной работе с письмами я практически полностью освоил современный письменный южнокорейский. И даже мог говорить довольно чисто минут пять, если контролировал собственную речь.

В отличие от многих других беглецов, я совершенно не комплексовал на тему своего лексикона. Самостоятельная жизнь в Сеуле показала, что меня отлично понимают окружающие, а люди старшего поколения, которые родились во время или немного после раздела полуострова, вовсе находили мой говор умилительным, ведь говорили они практически точно так же.