Не верю! (СИ) - Градцева Анастасия

Шелковистые волосы скользнули по щеке, дыхание обожгло шею, и у Димы в голове сразу сделалось пусто и горячо. Он тут же сжал девушку и притянул ближе к себе. Легко провел подушечкой пальца по приоткрывшимся губам. Он понимал, что Ася скорее всего ничего такого не имела в виду, вот только его тело действовало раньше мозга. Но целовать её он не будет, все же не настолько не способен справиться с собой…

Асю трясло. От боли, от нервного напряжения, от страха…но больше всего от того, что Дима был так близко. Где-то на задворках сознания билась мысль о том, что им почему-то нельзя быть вместе, но почему- девушка сейчас никак не могла вспомнить. К нему тянуло как магнитом, Ася жадно смотрела на его профиль — твердая щека, плотно сжатые губы, чуть прищуренный взгляд и тень от ресниц. Все это было так близко, что у неё начиналось помутнение в голове. Она не удержалась и осторожно положила голову на такое родное и знакомое плечо — крепкое, твердое, пахнущее горьковатой туалетной водой и сигаретами. Это ничего не значит, она просто тут полежит — ей можно, у неё стресс. Но когда Дима издал приглушенный звук и мгновенно стиснул, обхватил со всех сторон горячими руками, а потом провел пальцем по чувствительным губам, внутри у Аси будто произошло короткое замыкание. Она всхлипнула и набросилась на него — насколько это позволяло негнущееся колено. Господи, как хорошо его целовать. Как она жила все эти дни без такой жизненно необходимой вещи, как поцелуи с Димой? Как может прикосновение губ и рук одновременно и дико возбуждать, и дарить умиротворение? Ася не знала. Она уже зло дергала парня за куртку, пытаясь стянуть её с широких плеч и одновременно пробраться ладонями под футболку, где была горячая голая кожа. Димины руки уже были под её свитером, стискивая нежную грудь, которая сладко ныла от знакомых прикосновений.

Таксист выразительно покашлял, и ребята отпрянули друг от друга. Дима облизал пересохшие губы. Девушка жадно смотрела на него, как будто ласкала, раздевала взглядом. Никто так больше никогда на него смотрел, как она.

— Ась, я очень… — хрипло начал он, но не успел договорить «соскучился», как девушка его перебила.

— Знаю.

— А ты…

— Ужасно.

Оба замолчали. С момента их последнего разговора ситуация не поменялась, но им было плохо друг без друга. И что с этим делать?

— Не трогай меня пока, ладно? — умоляюще попросил Дима, нежно погладив её открытую ладонь, — Я не смогу остановиться, а у тебя нога…

— У меня нога, — эхом отозвалась Ася, — а у тебя на какой коленке была травма?

— На правой.

— А у меня на левой, — усмехнулась девушка, — Ну что ж, две здоровые ноги на пару — я считаю, достаточно!

— На пару? — многозначительно переспросил Дима, и Ася смутилась.

— Ну на пару, в смысле на нас двоих, ну ты…

— Я понял, — улыбнулся Варламов, — Мы приехали.

39

Жесткие пальцы быстро и профессионально ощупали колено, понажимали, потянули в разные стороны. Ася терпела.

— Похоже на разрыв связки, — наконец сообщил врач, — но мениски тоже исключать нельзя.

— А что…что с этим делать? — робко спросила девушка, — мне бы срочно.

— Тут всем срочно, кому не срочно, в поликлинику идут. Вы кто?

— В смысле? — не поняла Ася.

— Она актриса, — поспешил вмешаться Варламов, — из театра Гончарова.

— Хороший театр, — милостиво кивнул доктор, — жене моей нравится. Если прям срочно-срочно, можем завтра утром вас прооперировать, там есть небольшое «окошко».

— Оперировать? — Ася побледнела.

— А как вы хотели? Я вам мазями или массажами должен связку сращивать? Да это быстро. Раз-два и готово. А на следующий день сможете на своих ногах уйти домой.

— Завтра операция, — начала считать Ася, — послезавтра домой, а вечером как раз премьера…

— Вы собрались сразу играть? — врач посмотрел на неё, как на душевнобольную, — Совсем себя не жалеете? Разрешаю только в том случае, если вы весь спектакль сидите.

— Нет…там танцы есть, и ходить надо, — пролепетала девушка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Значит, нет, — равнодушно сказал врач, — если, конечно, в будущем еще планируете пользоваться этой ногой. Так что, записываю на операцию?

— Да, — ответил за Асю Дима.

— В кассе утром оплатите, сейчас там уже нет никого. Я выпишу направление. На ночь остаетесь в стационаре, сейчас медсестра анализы у вас возьмет, утром в 8 заберем вас в операционную. Вопросы?

— Нет, спасибо большое! — снова ответил Дима, потому что Ася плакала. Не тряслась, не рыдала, просто сидела молча, а по лицу катились градом прозрачные слезы.

Врач ушел, а Ася глухо проговорила:

— Это всё карма. Я когда-то давно получила роль, потому что актриса ногу сломала. И вот теперь пришла пора расплачиваться — мою роль будет играть Наташа. А все из-за этой дурацкой коленки!

— Чего??? — изумился Варламов, — какая нахрен карма? Ася, откуда такие мысли, ты ж не дурочка. Это тупо случайность, shit happens, как говорится.

— Может, и дурочка. Я уже ничего не понимаю. За одну секунду всё в жизни поломалось.

— Не всё, — с уверенностью сказал Дима, потянулся и обнял её. Ася уткнулась ему в плечо, оплакивая свою самую лучшую роль, прощаясь с ней навсегда. Юричу она так и не позвонила.

Перед операцией ей явно вкололи что-то удивительное, потому что страх сразу исчез, а на смену ему пришло странное полупьяное состояние, в котором Асю совершенно не волновало, что кто-то сейчас режет ей ногу. Лежа на операционном столе, девушка кокетничала с хирургом, читала ему отрывки из своего монолога и жаловалась на несправедливость судьбы. Хирург терпеливо выслушивал, видимо, за годы работы он и не такое видел.

Когда после операции Асю привезли обратно в палату, у неё начался ужасный отходняк: все тело трясло в диком ознобе и очень хотелось плакать. Согревшись в одеяле и немного порыдав, она наконец начала успокаиваться и поняла, что её потихоньку отпускает. Всё, операция сделана, назад пути нет — на колене красуются швы, из спектакля её убрали, карьера полетела под откос, не успев толком начаться. Кажется, от всего этого можно впасть в такую глубокую депрессию, что никакой психотерапевт не достанет, но нет. Почему-то она не ощущает, что ей очень плохо. Может, потому, что вчера весь вечер с ней был Дима? Он прикрывал её и тащил на спектакле, он нашел больницу, врача и привез её сюда, он смотался в круглосуточный супермаркет и купил ей зубную щетку, кружку и даже трусы! Дима вел себя так, как будто… как будто он её муж.

Как будто он — самый близкий ей человек. Но разве….разве это на самом деле не так?

Ася вдруг замерла, оглушенная этим запоздалым осознанием. Она могла говорить и думать, что угодно, но когда случилась настоящая беда, именно у Димы она искала помощи и поддержки. А Варламов без вопросов помог, успокоил, решил проблему. Именно его взгляд заставлял девушку держаться тогда, когда уже никаких сил не оставалось. Да, он не разговаривал с ней всю эту долгую, бесконечную неделю, но когда Ася в нем нуждалась, мгновенно оказался рядом. Разве это похоже на связь, где есть только секс? Или на краткосрочный роман, у которого нет никаких перспектив? Нет, это больше похоже на отношения, в которых есть и секс, и дружба, и боль за другого, и желание защитить, и необходимость быть рядом…Это похоже на…любовь?

У Аси похолодело в затылке. Она не чувствовала себя слишком уж удивленной, видимо, давно подсознательно понимала, кем стал для неё этот парень и какое место занял в сердце. Слишком уж болезненной оказалась попытка вырвать его оттуда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Он придет, и мы поговорим, — подумала Ася, и ей стало вдруг легко и радостно, — я расскажу ему все. А там… пусть сам решает. Почему я решила, что у нас ничего не выйдет? Может, стоит хотя бы попробовать?»

Девушка продолжала думать эту мысль, которая становилась все медленнее, все тягучей, пока не закрутилась черным водоворотом, и незаметно для себя Ася провалилась в глубокий сон без сновидений.