Валькирия рейха - Михель Гавен

– Да, он здесь, господин генерал, сейчас соединяю, – но прежде, чем передать Эриху трубку, сообщил, прикрыв микрофон ладонью: – Хелене подала рапорт об отставке и улетела в Дрезден домой. Меня назначили временно исполнять обязанности, – в голосе его Эрих услышал растерянность.

– Капитан Хартман, – доложил он, – взяв трубку, – слушаю, герр генерал-оберст.

– Мой мальчик, – ласково начал генерал. Признаться, Эрих не ожидал от него такой нежности, – мы очень виноваты перед вами. Все выяснилось. Обвинение против вас было ложным. Мы уже арестовали и автора доноса, и истинного виновника. Примите мои извинения.

Эрих хотел было спросить, где и когда он мог бы лично встретиться с обидчиком, но генерал повесил трубку. Эрих взглянул на Андриса. Неожиданное решение Райч ошеломило их обоих. Почему? Впрочем, Эрих догадывался. Он боялся об этом думать. Но другой причины быть не могло: она призналась. Иначе, с чего дело, которое грозило ему крупными неприятностями, так легко и быстро разрешилось. Как еще она могла доказать, что он невиновен, только признавшись, что была его любовницей. А после этого. Конечно. Ах, Лена, Лена… Ради него она пожертвовала собой, своей честью командира. И, конечно, сразу же подала в отставку. А он сомневался в ней, ревновал ее. Лена, милая моя, единственная, Лена…

В Берлине Геринг был возмущен.

– Хелене, это просто детские капризы, – горячо говорил он, расхаживая по кабинету, – нашла причину, чтобы подавать в отставку. Пусть фон Грайм носится со своей честью, больше занятия себе не нашел? Даже речи не может идти об отставке, кто будет воевать, позвольте спросить? Тебе что нужно, чтобы фюрер тебя попросил? А если фюрер тебе прикажет?

– Герман, – Хелене знала Геринга с детства, фактически считала его своим вторым отцом и иногда без свидетелей могла позволить себе назвать его по имени, – если мне прикажет фюрер, я не смогу не выполнить его приказ, ты знаешь.

– Вот и хорошо, – обрадовался Геринг, – я сегодня же обращусь к нему с просьбой.

– Не торопись, – Хелене грустно улыбнулась, – я не договорила. Я не смогу не выполнить его приказ. Но у меня еще останется способ, как соблюсти все условности и не ударить в грязь лицом – застрелиться.

– Хелене! Да ты с ума сошла! – воскликнул Геринг и, подойдя, взял ее за руки, – в отставку я отправлю фон Грайма, а не тебя. Он всем голову заморочил своими принципами. Можно подумать, на Восточном фронте больше нет иных проблем. У нас летчиков – половина личного состава от положенного, такие потери, а фон Грайм еще придумал доводить офицеров до того, чтобы они стрелялись. Сами, без помощи большевиков даже! Это просто абсурд. Нашел время! Он, видите ли, устроит суд чести! Не может разрешить ситуацию быстро, и снова – в бой. Так я ему подскажу. Не суд надо устраивать, а дать Хартману звание полковника, чтобы вы сравнялись с ним, и назначить командиром другого полка. Тогда – женитесь, никто слова не скажет.

– Фон Грайм не сделает этого, – Хелене отрицательно покачала головой, – ты его знаешь.

– Еще бы, он помешан на предрассудках, – согласился Геринг и прошелся по кабинету, заложив руки за спину, – мальчишку двадцатилетнего – в полковники, – он усмехнулся, – фон Грайм сам застрелится, но не позволит такого. Пусть он даже лучший истребитель Люфтваффе, фон Грайма в подобном случае это не касается.

– Даже целый полк не может сравниться с «Рихтгофен» – заметила серьезно Хелене. Лишить «Рихтгофен» Хартмана – это значит отнять у нее половину славы. Никто, с тех пор как ты сам оставил эскадрилью, не командовал ею лучше, чем Эрих. Фон Грайм прислал тебе дело?

– Да, – кивнул Геринг озабоченно.

– Можно мне взглянуть, кто написал донос?

– Да какая-то девица, – он махнул рукой, – возьми вон там, на столе.

– Девица? Это интересно, – Хелене взяла папку и протянула ее Герингу. Рейхсмаршал раскрыл ее, быстро просмотрел бумаги внутри, потом протянул Хелене лист бумаги.

– «Герда Дарановски», – прочел он, недовольно скривив губы. – Правда, установили это уже позже. Донос-то был анонимный. Истеричная особа. Когда ее арестовала военная полиция, в слезах кричала, что Хартман ее обесчестил, обещал жениться и бросил. А она аборт сделала. В общем, обычная история. Из мести подговорила одного из своих дружков, чтобы он его скомпрометировал, а тот был из этих, сама понимаешь, скрывался, его давно уже ищут, проституцией на этой почве занимается. Ну вот, теперь оба сидят под арестом.

– Герда Дарановски? – улыбнулась Хелене, – Эриху будет интересно узнать об этом.

– Подумай, Хелене, – Геринг отложил папку и обнял Райч за плечи. – Стоит ли тебе предпринимать столь решительные шаги? Уходить в отставку самой, менять командование полком, перетряхивать эскадрильи, и это в условиях постоянного наступления русских по всему фронту. А сам Хартман, как он будет выполнять задания, после всего этого? Да его собьют в первом же бою. И ладно бы по делу, а то из-за какой-то Герды Дарановски, – Геринг презрительно хмыкнул, – связистки из штаба. Да от нее духа не останется, отправится домой, я договорюсь с военной полицией. Из-за Герды Дарановски я буду терять лучших асов. Придумали тоже, особенно фон Грайм! Вот что, Хелене, – он снова прошелся по кабинету и обернулся к Райч: – Возвращайся в полк, и – все забыто. Никто ничего не узнает, я обещаю тебе. Все, что случилось, будем знать ты, я, генерал фон Грайм. Больше – никто. Я уничтожу все бумаги и прикажу фон Грайму. Пусть постарается и как-то обдумает свое поведение. Придется ему смириться, иначе отправится в отставку. Думаю, он сам не рад, что затеял все эту неразбериху. Но только не отставка, Хелене, – Геринг положил ей руки на плечи и пристально смотрел в глаза, – только не отставка. Кто воевать будет, Хелене? Кто?

– Хорошо, – она согласилась, слегка опустив голову, – дай мне два дня. Я навещу маму в Дрездене и все решу.

– А ты, вообще молодец, – похвалил ее, провожая, Геринг, – не побоялась. Все на карту поставила. Хартману повезло: ты не только отличный командир, ты умеешь любить, Хелене.

– Не надо, Герман, – ответила она. – Давай не будем об этом. Во всяком случае, что касается моих чувств, ты знаешь нашу семью, полагаю, для тебя это не новость.

– Да уж, не новость, – Геринг грустно вздохнул, – передавай привет матушке. А рапорт об отставке я бросил в камин, учти, – предупредил он хитро. – Если решишь все-таки уйти, напиши новый.

После возвращения из Дрездена Хелене вместе с Герингом была на приеме у фюрера. Об отставке речи уже не шло. О ней просто слышать никто не хотел. Вопрос был решен еще до того, как она о нем упомянула: отставку отклонить. Поэтому Геринг представил дело как полностью завершенное и сердито ущипнул Хелене, чтобы она даже не заикалась. Немного отдохнув и успокоившись у матери, она решила, что Герман прав, не стоит торопиться, уйти она всегда успеет. Бросить полк в самый разгар военных действий, лучший полк Люфтваффе, в состав которого входят эскадрильи «Рихтгофен» и «Мелдерс» – дело нешуточное. Тем более, все происшедшее, как обещал Геринг, должно было остаться известным только четверым: двое из них были Хелене и Эрих, двое остальных – генерал фон Грайм и рейхсмаршал авиации. А у них не было причин дискредитировать Хелене и сплетничать о ней, раз они так просили ее остаться, да и люди не те… Если уж совсем честно, Хелене и самой не хотелось уходить. «Из-за какой-то Герды Дарановски!» – как презрительно выразился Геринг. История с этой особой повеселила ее: она думала, что все намного серьезней. Незадачливая девушка обвинила в гомосексуальных привязанностях мужчину, от которого сделала аборт! Тут при детальном разбирательстве могли обойтись и без свидетельств Хелене Райч. Впрочем, не подай она в отставку, никто бы не стал разбираться. Но Эрих! С кем он только не переспал! И если каждая будет писать такие доносы! Это сердило Хелене.

После приема у фюрера, попрощавшись с Герингом, Хелене вернулась в полк. Увидев ее снова на командном пунк-те, летчики, до которых дошел слух об ее отставке, хотя официально еще ничего не объявляли, обрадовались. Лауфенберг, делая вид, что ему все равно, что он и сам справился бы, поинтересовался:

– Ты к нам насовсем или вещи забрать?

– Насовсем, Андрис, – успокоила его Хелене. Она знала, что он вовсе не надеялся занять ее место и искреннее переживал отставку, просто ерничал, как обычно.

Эрих копался в моторе своего самолета, перекидываясь короткими замечаниями с механиками, когда, обернувшись, увидел Райч. Она шла по летному полю перед готовыми к выполнению задания истребителями, разговаривала с летчиками. Он встал, вытирая измазанные маслом руки. Хелене… А он вчера написал рапорт Лауфенбергу с просьбой перевести его в другой полк. Не мог смириться, что она из-за него пострадала. Сердце его радостно забилось. Неужели вернулась? Хелене подошла. Одев фуражку, Эрих козырнул ей. Она поздоровалась, спросила о боевой готовности эскадрильи, просила позже зайти на КП. Ничего значительного. Но как сияли ее глаза, ее яркие, с восточным разрезом глаза, прекрасные, как тысяча и одна ночь Шахерезады!