Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

— Кое в чем Ваня прав, — остановил меня Борцов, — слабаку не справиться с никотиновой зависимостью. Но все эти жвачки, наклейки на кожу и прочее, на мой взгляд, чистой воды плацебо. Вот электронная сигарета неплохо работает.

Я поставила локти на стол.

— Знаю. Димон такой три недели пользовался и без особых мук забыл про пагубную привычку, но Иван Никифорович даже смотреть на нее отказывается.

Глеб Валерьянович вытащил из своего необъятного портфеля коробочку и снял крышку.

— Напомню тебе один из законов Ньютона: на всякое действие есть противодействие. Мужчин, подобных Ване, много, и для них придуманы обманки, в частности вот она. Что ты видишь?

— Красивую шариковую ручку, — ответила я, — дорогую, с инкрустацией.

Глеб Валерьянович обрадовался.

— Да, прекрасная самописка. Кстати, Иван ноутбуком лишь при крайней необходимости пользуется. Он, как и я, из породы динозавров, предпочитает писать от руки. Так вот, на самом деле ты видишь не канцелярскую принадлежность, а аналог электронной сигареты.

— И как он работает?

— Попробуй, черкни что-нибудь, — предложил эксперт.

Я взяла стило, сняла колпачок и начала выводить на листке: «Меня зовут Таня, я живу в Москве…» Нос уловил приятный запах, повеяло чем-то знакомым, вроде жареной картошки с грибами. Наверное, ее сейчас готовят на гостиничной кухне.

— Ну как? — осведомился Глеб Валерьянович.

— Пишет мягко, — одобрила я, дергая носом.

— Ощущаешь аромат? — На лице эксперта мелькнула усмешка.

— Так это от ручки? — удивилась я. — Думала, из ресторана по вентиляции добрался.

— При нажатии на стержень, — принялся объяснять Борцов, — активируется баллончик, спрятанный в корпусе, крохотная дырочка пропускает запах находящегося внутри вещества. Каждый человек воспринимает его по-своему. Одним чудится букет спиртного, другие унюхивают еду, парфюм, но всегда что-то приятное. На самом деле аромат лекарственный, он купирует тягу к никотину, снимает агрессию, успокаивает. Подари Ване эту ручку, он с радостью будет ею пользоваться. Не хочу выдавать чужой секрет, только намекну: твой грозный босс каждый вечер сидит над рукописью. О чем пишет, не спрашивай, не скажу.

— Как-то странно ни с того ни с сего преподнести Ивану Никифоровичу ручку, — засомневалась я.

— Между прочим, у него через два дня день рождения, — улыбнулся Глеб Валерьянович.

— Не знала, — пробормотала я. — Шеф никакой личной информации не выдает, иногда только бросает пару слов о маме, из чего я поняла, что она имеет на него огромное влияние.

— Предупрежу и остальных тоже, — продолжил Борцов. — Ребята купят сувенирчики, вечерком посидим в ресторане и вручим их, сделаем Ване сюрприз. Заказ таверны беру на себя.

— Отлично, — обрадовалась я. — Но почему вы сами не отдадите боссу коробочку?

Эксперт откашлялся.

— Танечка, мой подарок Ивана, безусловно, порадует, но у него тьма самописок, он сунет очередную в стакан на столе и забудет о ней. А той, что получена от тебя, станет пользоваться каждый день. Ваня же к тебе…

— Ладно, — быстро перебила я Борцова, — сделаю, как вы предлагаете. Только не говорите, что я нравлюсь боссу, это неправда!

— О чем шепчетесь? — поинтересовался Тарасов, входя в конференц-зал.

Я схватила со стола коробку и спрятала ее в сумку.

— Сыр и все остальное приехало, — объявил Роберт, возникая на пороге, — извольте жрать, пожалуйста. Тань, взбодри чайник, посуду мы взяли на рецепшен.

— Марина смотрела на нас с ужасом, — захихикала Антонина, разворачивая покупки. — А Роб еще попросил у нее щелкунчик. Девушка начала извиняться: «Простите, щипцов для орехов нет». И тогда Троянов сказал: «Жаль, ими очень удобно пальцы ломать».

— Перестаньте по-идиотски шутить! — рассердилась я. — Здешние администратор и официант люди без намека на чувство юмора.

— Побеседовала я с Элеонорой Кипятковой, соседкой покойной Хвостовой, на которую записана могила Евдокии, — заговорила Антонина, когда мы сели пить чай с бутербродами. — И вот что узнала…

Женщины дружили, вместе посещали клуб «Здоровье», но Элеонора понятия не имела, что ее приятельница в далеком детстве носила фамилию Кудрявцева. Евдокия о себе рассказывала мало, соседка знала, что она швея-надомница, раньше жила в селе Филимоново, потом продала дом и перебралась на новое место жительства.

Один раз Кипяткова поинтересовалась у подружки, почему у нее в квартире нет фотографий родни, и та ответила:

«Родители умерли, когда я еще в пеленках была. Воспитывалась в детдоме и вспоминать те годы не люблю. Замуж не выходила, сына-дочери не родила, одним словом, нет на свете людей, чьи снимки мне хотелось бы перед глазами держать. Одинокая я».

Но Элеонора не поверила соседке…

— Почему? — удивился Иван Никифорович, прервав повествование Юрской.

— Сейчас объясню, — пообещала Тоня и продолжила…

Хвостова говорила, что живет на пенсию и на деньги, которые ей приносит шитье. Элеонора тоже получает от государства ренту, ей платят по пятым числам каждого месяца, и где-то в районе второго-третьего у Кипятковой заканчиваются деньги, ей приходится пить пустой кефир. И вообще она не может себе многого позволить — не покупает новую одежду, обувь и даже не мечтает о загранпутешествиях.

А у Хвостовой жизнь текла иначе. Пенсию она тоже получала пятого, но если Элеонора заглядывала к ней четвертого, у той на столе были конфеты, зефир, соседка доставала из холодильника дорогой импортный сыр. Кипяткова как-то не выдержала и спросила:

«Дуся, как ты ухитряешься выкручиваться?»

«Да просто, — пояснила Евдокия, — шью для фабрики, имею частных клиентов, поэтому летаю в Турцию отдохнуть и иногда балую себя».

Вот только соседка никогда не видела ее за работой. Швейная машинка Хвостовой всегда была закрыта; в какой бы день и час Элеонора ни забегала к приятельнице, нигде не валялось ни куска ткани.

По первым числам каждого месяца Хвостова всегда ездила в Екатеринбург. Укатывала утром, возвращалась вечером, причем обвешанная пакетами.

«У меня в столице Урала есть клиентки, — объясняла она Кипятковой. — Шью по их заказам постельное белье, занавески. Мужья у дам владеют магазинами, беру у них со скидкой продукты и всякие мелочи…»

Антонина обвела нас взглядом.

— Все понятно?

— Конечно, — кивнула я. — Ей платили за молчание. Евдокия Андреевна знала, кто приобрел дом на дне карьера, ведь при сделках с недвижимостью необходимо личное присутствие сторон.

— Вообще-то некоторые нанимают для этого адвоката, — возразила Тоня. — Но похоже, Игорь Семенович больше доверял Хвостовой, чем законнику. И не ошибся в выборе тех, кого сделал своими помощниками. Ни Евдокия, последняя из рода Кудрявцевых, ни Фатеев не выдали Бражкина. А еще мне в голову пришла простая мысль: домик-то для свиданий надо убирать — мыть полы, смахивать пыль, стирать белье. То есть без домработницы там никак. Ну и кто поддерживал порядок в уютном любовном гнездышке?

— Евдокия Андреевна, — первым из нас высказался Жданов. — Конечно, она была не молода, но отличалась крепким здоровьем. И ведь не в корыте же ей приходилось пододеяльники-наволочки тереть, наверняка была и автоматическая прачка, и пылесос, и утюг с паром.

— Пенсионерке давали деньги не только за молчание, но и за ведение домашнего хозяйства, — предположила я.

— Теперь послушайте, что мне удалось выяснить! — выпалил Денис, прыгая от нетерпения на стуле.

— Выкладывай, — приказал Иван Никифорович.

— Я пошатался по центру, поболтал с людьми, — завел Жданов, — услышал в разных вариациях сагу про Чубареку и колдунов-болтунов. Местное население четко на два лагеря разделилось: бражкинцы и шаровцы. Первые про Василия Петровича гадости несут, считают его убийцей мэра, вторые льют помои на Игоря Семеновича и Каролину, называют первую леди Лоскутова барыней. Дескать, она ходит задрав нос, ни с кем не здоровается, а благотворительной работой вместо Каролины занимается ее помощница. Но потом…

Дэн обвел нас торжествующим взглядом.

— Но потом…

— Давай уже, не тяни, — приказала я.

Жданов затараторил, и через пару минут стало ясно: парню опять в голову пришел вопрос, о котором никто, кроме него, не подумал.

Глава 33

Каким-то непостижимым образом стажер ухитряется вычислять тех, кто обладает интересной информацией. Вот и сегодня Дэн присел в парке на скамейку, где уже устроился пожилой дядечка с костылем.

— Ногу сломали? — посочувствовал ему Жданов.

— Чертова девка! — моментально завопил пенсионер. — Чтоб ей под «КамАЗ» попасть. Я ее машину узнал, в полицию сообщил, потребовал сикуху наказать, да только в нашем городе правды не доказать. В отделении мне сказали: «Тачка в угоне, ее уперли, на вас преступник наскочил». Ага! Думают, я дурень, не понимаю, что Дубов дочь Шарова отмазывает.