Смертельный азарт - Александр Горохов

Илья разогнулся. Парнишка стоял перед ним в своей нелепой чалме и майке, с топориком для рубки мяса в руках — успел-таки прихватить с кухни боевое оружие.

— Нет, — успокоил его Илья. — Все в порядке. Иди домой.

Он запер машину и подумал, что ситуация требовала серьезных размышлений. Вор залез в квартиру, чтобы НЕ воровать. Угонщик подобранным ключом вскрыл автомобиль — БЕЗ желания на нем покататься. Темна вода во облацех. Это что — начало обещанной Андреем Андреевичем Куприяновым войны? С автомобилем — похоже, что так. У повара Чанга, насколько помнил Илья, рожа тоже плосковатая и глаза раскосые. Но вряд ли мастер восточной кухни мог быть использован для примитивных диверсионных работ — не в том его таланты.

Наплевать, решил Илья, ясно было, что начались боевые действия, и надо лишь только установить — атакуют ли его только с одного фронта, или существует и второй? Третий?

Третий фронт обнаружился буквально через минуту. На лестничной площадке первого этажа он заглянул сквозь дырки своего почтового ящика и увидел, что там что-то белеет. За ключом от яшика подниматься было лень, и после некоторых усилий он вытащил кончиками пальцев узкий конверт, на котором ничего не было написано.

Он вышел под свет лампочки, надорвал конверт и извлек из него жесткую картонку визитной карточки. На одной стороне ее по-русски, на обратной по-английски значилось:

РИХАРД ЗОННЕ

Посредник

На английской стороне было дописано капиллярной авторучкой, мелкими, корявистыми буквами:

«Не можем до Вас дозвониться. Позвоните этот телефон завтра. Есть общий интерес».

Никакого Рихарда Зонне Илья не знал.

Он поднялся к себе, по дороге отметив, что музыканты на площадке второго этажа как сидели, так и сидят — их нисколько не встревожила суета пробегавших мимо людей с топориками в руках. Гитарист заунывно выл, слушатели, полуразвалившись, глядели в небо, блаженно прикрыв глаза.

Илья принюхался к кисловато-сладковатому запаху. Сказал без угрозы:

— А вот с «травкой», ребята, поосторожней. Рановато вам наркотой травиться.

— Спасибо, дядя, — насмешливо ответил ему гитарист. — У всех свои проблемы.

Правильно, молокосос. Уж меньше всего годится мне роль воспитателя, пусть ваши проблемы решает милиция и похоронное бюро, которое, быть может, вам очень скоро понадобится, поскольку, как там ни хорохорься, а все же наркоманы долго не живут.

Он поднялся к себе в квартиру и уже на лестнице решил, что во всех минувших событиях надо бы, наконец, не то чтобы разобраться, а хотя бы привести их в систему, чтобы окончательно не запутаться и понять — что куда движется, как по его собственной воле, так и вне ее, волей других людей.

По привычке он уселся к компьютеру, подумал, пощелкал клавишами, и через полчаса на экране у него получилась такая сетка:

Любовь, корысть, шантаж, рэкетирство, — включая: наследство Всесвятского, «Дельту», штуцер, приз за стрельбу по «зайцу», прочие компенсации, включая моральные.

Он закодировал все данные математическим двузначным кодом. Добрый час пытался поставить задачу умной машине, проработал несколько возможных комбинаций, но в результате она ничего толком не выдала, кроме того, что объявила, что мистеры Икс, Игрек и Зет могут быть одним лицом. На какую-то связь между всеми событиями компьютер намекнул, но определить ее не смог.

Илья и сам, без электронного мудреца сообразил, что его жизнь в последнее время катится по трем, а то и четырем параллельным путям, а потому существует реальная опасность, что рано или поздно эти пути начнут расходиться в разные стороны и при этом его, Илью, разорвет на части! Если он сам не сумеет перевести все это движение на какие-то одни рельсы.

За окном уже заметно посветлело. Пятница кончилась, и начиналась суббота. Илья выключил компьютер, подумал, что для решения задачи не хватает информации по текущим событиям, а взять ее пока неоткуда, и пошел спать.

Ему и компьютеру действительно не хватало материала… Оба еще не знали, что за ту неделю, что Илья пробыл в Крыму, произошло несколько разнородных происшествий, которые в большей или меньшей степени, но определили развитие общей ситуации.

К примеру, не выдержав ударов судьбы, сдался в минувшую среду Спартак Дубин. Надломилась даже его железная воля. Коченея от стыда и горя, он принялся оформлять свою матушку в дом престарелых, а брата Геракла пристроил в психоневрологический интернат. К его удивлению, оформление заняло крайне незначительный срок.

Л. М. Лученков еще во вторник издал приказ, которым отправил в административный отпуск почти весь состав института. Практически это означало увольнение сотрудников, поскольку отпуск был бессрочен, неоплачиваем и всем нужно было искать хлеб свой насущный невесть где. Младшие научные сотрудники искали своего места в бизнесе, доктора и доценты двинулись в сторожа.

В эти же дни начальник режима Харламов пришел к окончательному выводу, что в стенах института началось повальное моральное разложение и полная деградация. Молодежь мечтала свалить за границу, продать свои таланты за презренные доллары, и ради этого была способна на все. Подобного рода ситуацию Харламов посчитал опасной и решил принять свои меры. Не то что его волновал нарастающий процесс «утечки научных мозгов» — гораздо больше его волновала собственная судьба. Ведь масса тем и разработок института продолжали оставаться государственной тайной, были засекречены на пятьдесят лет вперед, и никакого разбазаривания их допускать было нельзя.

А в ночь со вторника на среду Римма вышла на связь с планетой Сириус, и ей сказали, что пора готовиться к возвращению домой, ибо ее присутствие на Земле потеряло всякий смысл — совершенно очевидно, что ничего доброго для человечества она сделать не сможет, поскольку земляне голосу разума не внемлют, а продолжают насильничать, воровать, убивать, отчего большая часть усилий этой цивилизации направлена на то, чтобы портить и делать невыносимой жизнь друг другу. Этим сообщением Римма поделилась с хирургом Евгением Григорьевичем, и старик признал правильность мышления сириусианцев, а потом осторожно намекнул Римме, что его знакомый врач-психиатр очень хорошо разбирается в галактических и земных проблемах и мог бы помочь Римме. Но она намека не поняла и на прием к психиатру не пошла.

Глава 20

Около полудня в субботу Илью разбудил телефонный звонок, и, еще не проснувшись, он со злостью подумал, что едва занимается утро, как тут же внешние силы тащат его, Илью, в нервотрепку, бесконечность суеты и всяческих дурацких дел, вместо того, чтоб в свободный день подумать о бессмертии души и сделать что-нибудь для вечности.

Собеседник представился Игорем Сергеевичем и сказал укоризненно:

— Илья Иванович, я вас еле-еле нашел! Ваш секретарь на телефоне меня до истерики довел. Работает ваша фирма конфиденциальных услуг или нет?

— Работает, — сонно проворчал Илья, не припоминая, какими делами озабочен незнакомый ему Игорь Сергеевич.

— Так вы возьметесь помочь мне приобрести «мерседес-500»?

— А-а! — вспомнил Илья. — Это тот, который ворованный?

— Ох, как вы круто выражаетесь. Но — пусть так.

— Как вы себе представляете эту операцию?

— Достаточно просто. Вы покупаете машину на себя, оформляете все чин чинарем, а через недельку продаете мне.

— Ага. Понятно. В случае прокола вы чисты, как ангел в белых одеждах, а я горю синим пламенем. Так?

— Так это уже ваши заботы! Для того и существуют конфиденциальные услуги! Я вам плачу за операцию десять процентов от стоимости товара.

Если принимать за товар чудовищно дорогой «мерседес-500», то комиссионные получались более чем соблазнительными. Но Илья уже проснулся.

— К сожалению, дела не сладим.

— Почему? Десять процентов вам мало?

Илья решил похулиганить. Что-то в голосе Игоря Сергеевича его настораживало.

— Да. Мало. Риск велик. Где украли машину, здесь или за рубежом?

Игорь Сергеевич засмеялся, но ответил сердито:

— А вам не все равно?

— Разумеется. Одно дело кража на родине, другое дело — международное воровство.

— Пятнадцать процентов! — решительно сказал невидимый собеседник.

По заминкам и колебаниям в разговоре Илья вдруг четко почувствовал, что его настойчивый партнер с кем-то советуется по ходу разговора, кто-то стоит с ним рядом. Илья уселся на диване и сказал ясным голосом:

— Вы меня неправильно поняли. Я не торгуюсь. Фирма прекратила свое существование!

— Окончательно?!

— Да. Окончательно. Мы банкроты и не собираемся бороться. До свидания.

— Двадцать процентов! — прокричала трубка, но Илья прервал разговор.