Кукушонок - Камилла Лэкберг

– Я остановился покурить. Иначе так и ушел бы…

Голос Рольфа сорвался. Он баюкал ее на руках.

Лола с трудом обхватила его шею. Теперь она была в безопасности.

Зря он все-таки приплыл на этот остров. С возрастом и во многом благодаря Рите Мельберг все больше осознавал свои недостатки и совсем не был уверен, что что-то еще получится исправить. Он был тем, кем был, а перемены никогда не даются легко.

Должно быть, коллеги решили, что он отлынивает от работы. В другое время это могло быть правдой, но не сейчас. Он не мог играть со смертью, когда она дышала ему в затылок и угрожала отобрать самое дорогое. Вот почему Бертиль уединился здесь, в укромной расщелине за домами, и затаил дыхание. Откуда-то из другого мира доносились голоса и хлопанье дверей. Коллеги из Уддевалы, которые прочесывали местность, посмотрели на Мельберга с удивлением. Он проигнорировал их взгляды. Только подвинулся немного, чтобы дать им возможность обыскать скалу.

Они ушли, что-то бормоча под нос. Ему было все равно, ничто больше не имело значения. Мельберг знал только, что стоит ему войти в один из этих домов и посмотреть смерти в глаза, как он сломается.

В общем, давно пора отплыть обратно, прочь с этого острова. Но конечности не слушались его. Стоило Мельбергу сесть на камни, как подняться уже не было никакой возможности. Он видел, как вокруг острова рыскали катера с журналистами, мог разглядеть отсюда даже их огромные камеры. Вертолет вот уже несколько часов кружил над ним. На некотором расстоянии от острова стояла одинокая ловушка для креветок, на нее указывал прикрепленный к ней красный буй.

Мельберг провел ладонью по шероховатому граниту – единственному, что было здесь постоянного. Люди приходят и уходят. Бертиль не справится с одиночеством, не сможет жить без Риты. Он посмотрел на серое море с вкраплениями маленьких островков. Лишь поодаль оно становилось бесконечным. Мельберг уже решил, что, когда потеряет Риту, оно заберет его.

Эта мысль подействовала успокаивающе. Теперь не придется доживать век одному. Он поднялся на ноги и отряхнулся. Если повезет, можно будет отплыть назад на спасательном катере. Бертиль ни минуты не хотел задерживаться на этом проклятом острове. Смерть слишком низко нависла над Шелерё.

* * *

– Йоста? Йоста Флюгаре?

После второй части беседы с Элизабет Бауэр Йоста вышел подышать свежим воздухом. В середине разговора им пришлось прерваться, потому что у Элизабет закружилась голова.

Обернувшись, он увидел Фариде Мирзу, которая шла из гостевого дома. Она явно была чем-то взволнована.

– Мы кое-что нашли, – сообщила Фариде.

По мере того как она рассказывала о находке, пульс Йосты бился все сильней, пока не застучал в ушах. Флюгаре поспешил к большому дому и принялся искать Патрика. Но того не было ни в гостиной, ни в кабинете, ни в спальне. На кухне экономка Нэнси вручную мыла посуду.

– Патрик!

Глаза Хедстрёма заблестели при виде взволнованного Йосты, и он поспешил к нему.

– Да?

– У нас окровавленная рубашка.

– О черт… где?

Йоста оглянулся на Нэнси, сосредоточенно занятую своим делом.

– Идем…

Они вышли в прихожую. Обулись.

– Рубашка Рикарда была в бельевой корзине в ванной, – шепотом пояснил Йоста. – С пятнами крови.

– О черт… – повторил Патрик и зашатался.

– Арестуем его?

Хедстрём задумался на несколько секунд:

– Сейчас позвоню прокурору.

Он вышел из дома и достал телефон. Йоста встревоженно наблюдал за выражением лица Патрика, когда тот возвращался, выслушав мнение прокурора.

– Где он? – спросил Йоста. – Я давно его не видел.

– В туалете, – ответил Патрик. – Похмелье. – Он кивнул на гостевой дом слева. – Я только перекинусь парой слов с Фариде. Потом мы его возьмем. Лодка готова к отплытию в любое время.

– Я с тобой, – сказал Йоста.

Патрик быстро пошел по дорожке. Йоста держался из последних сил. Ноги уже не слушались, как прежде, хотя и помнили бесчисленные партии в гольф.

Подойдя к гостевому дому, Патрик осторожно постучался и заговорил с одним из криминалистов в полном снаряжении. Через минуту к двери подошла Фариде – усталая, с напряженными морщинами на лбу. Многочасовая сосредоточенная работа не прошла для нее даром.

– Вы уже знаете, – сказала она, откидывая капюшон и снимая резиновые перчатки.

– Да, Йоста все рассказал. Я получил разрешение прокурора на арест Рикарда, но для начала у меня к вам несколько вопросов.

Фариде тряхнула темными волосами, утерла капли пота на висках.

– По каким признакам понятно, что это рубашка Рикарда?

– Судя по размеру и фасону, это мужская рубашка. И подходит под описание той, что была на Рикарде Бауэре.

– А пятна крови?

Патрик раскачивался с носка на пятку. Позади Йоста напряженно вслушивался в разговор. Хедстрём знал свое дело и задавал только нужные вопросы.

– По моей оценке на данный момент, причиной появления таких пятен могла быть стрельба с близкого расстояния. Лаборатория скажет больше, я же исхожу из собственного опыта.

– Хорошо. – Патрик замолчал, а потом в нерешительности добавил: – Единственное что… как он мог быть насколько беспечным, что бросил рубашку в бельевую корзину?

– Разве он не был пьян вдрызг? – вмешался Йоста. – Согласно его же показаниям.

За свою карьеру он повидал и куда более беспечных убийц. Патрик, конечно, тоже.

Хедстрём кивнул:

– Это так. Мы возьмем его, но сначала зайдем к Тильде. Все-таки они ночевали в одной комнате.

* * *

Эрика вытащила одежду из чемодана и положила на кровать. Это всегда было проблемой, и не только из-за нескольких набранных килограммов. Она действительно не знала, что больше подойдет для такого случая. Черное поло – беспроигрышный вариант, но чем хуже эта прозрачная блузка?

Наконец она остановилась на блузке и брюках с удобной резинкой на талии. Встала перед зеркалом – крем под основу, тушь, немного блеска для губ. На большее у нее сейчас просто не оставалось сил.

Эрика быстро проверила в телефоне адрес и время. Выставка открывалась в семь. До клуба – здания неподалеку от площади Оденплан – добираться минут пятнадцать.

Ей повезло. Ленора, которая сегодня выставлялась в «Бланш», была подругой ее студенческой молодости. В те годы Эрика изучала историю литературы в Стокгольмском университете, а Ленора – историю искусств. Их пути часто пересекались в студенческом пабе. Некоторое время девушки были неразлучны, пока жизнь не развела их в разные стороны. Но Эрика сохранила самые теплые воспоминания о вечерах за дешевым красным вином с обсуждением жизненных перспектив и мимолетных любовных приключений.

Она чувствовала неловкость оттого, что не сказала правду об