Беглый - Азк

class="p1">— Моя зубная щетка — не дурацкая, а стратегический элемент гигиены, — ухмыльнулся я. — Ладно, пошел в хозблок.

Я вышел на улицу — утро было бодрое, небо ясное, солнце еще не припекало. Путь до хозблока занял пару минут. Как всегда, перед входом курили два бойца, один с забинтованной рукой, второй с перевязанным ухом.

— Доброе утро, — поприветствовал меня парень с повязкой на лбу. — Уже в путь?

— Доброе. Да вот, на юг собираемся, — кивнул я. — Заехал за вещами, может, чего полезного еще найду. Тебе, Вить, повязку сменить бы.

— Медсестра обещала после обеда, — пожал он плечами. — А вам удачи, и чтоб дорога была легкой.

В хозблоке было прохладно, пахло деревом и техникой. Открыл свой отсек, нашел два армейских рюкзака, заранее собранные. Один — с консервами, сухим пайком, термосами и чайником. Второй — с тросами, канистрами, гаечными ключами, фонарем, складным топором и парой тактических перчаток.

— Не забудь про коробку с запасными частями к дронам. Она на верхней полке, ближе к вентиляции, — вмешался в сознание «Друг».

— Уже иду, командир, — сказал я вслух, полез наверх и аккуратно снял пластиковый контейнер. — Все здесь: зарядники, запасные крылья для «Мухи» и «Птички», солнечные пленки и… ага, даже ремонтный комплект корпуса.

Вернулся к «Ниве», закинул все в багажник, закрепил. Инна как раз выходила с отделения. За плечами — аптечка в оливковом чехле, в руке — армейская медицинская сумка.

— Все проверила. Внутри жаропонижающее, противошоковое, три вида антибиотиков, стерильный материал, капельницы, даже шины — на случай переломов, — сказала она. — Я добавила ампулы с морфином. Без фанатизма, но пусть будут.

— Все продумала. Ты — надежней любого другого, — с уважением отметил я и поцеловал ее в висок. — Осталось только заскочить к начальству.

На прощание к главврачу пошли вместе. Кабинет был на втором этаже. Полковник уже нас ждал, листая бумаги у окна. Увидев нас, отложил папку и улыбнулся, но взгляд его был как всегда внимательным, прищуренным.

— Ну что, голубки, собрались в отпуск? — спросил он с хрипотцой в голосе. — Давно пора, от вас тут уже стены фонят.

— Спасибо, товарищ полковник. Все бумаги собраны, командировочное удостоверения подписаны, маршрут согласован. Будем ехать медленно, через Гомель, Чернигов, Киев, Днепропетровск, далее через Керчь, паромная переправа, Сочи, потом уже в Пицунду, — отчеканил я.

Он быстро пролистал:

— Гостиницы есть в маршруте?

— Да, бронируем по пути. Указал цель: временное размещение медработников на период климатической реабилитации, — пояснил я. — Пунктик про Пицунду — формальный.

Полковник усмехнулся:

— Ну, тогда отдыхайте, но не забывайте — если что, мы на связи. Особенно ты, Инна. если Костя начнет чудить, ты знаешь, куда звонить.

— Он пока вел себя прилично, — сказала она, стрельнув в меня взглядом. — Но я держу под контролем.

На выходе из кабинета он нас задержал:

— И все-таки… будьте осторожны. Умных у нас мало, а живых — еще меньше.

— Медик-инженер второго ранга, дроны проверены. «Муха» функционирует в режиме воздушного наблюдения. «Птичка» полностью заряжена и ждет сигнал к старту. Перегревов нет. Погода вдоль маршрута стабильная. Рекомендую выезжать в течение следующих сорока минут, — отчитался «Друг».

— Поехали, — сказал я Инне.

Закинули последние сумки, документы, закрыли гараж, проехали КПП. Выехали не спеша. «Нива» урчала довольным звуком. Дорога звала нас вперед.

— Поехали на юг, красавица, — прошептал я машине. — Теперь ты — часть экипажа.

Инна повернулась ко мне и спросила:

— А если нас вызовут обратно раньше времени?

— Тогда вернемся. Но сначала — море, ветер, и чай с лимоном на рассвете. Нам это точно нужно.

Глава 20

Желтые листья летели над трассой, как в старом советском фильме — будто кто-то сверху решил добавить сентиментальности в наше осеннее путешествие. Мы покинули Минск ранним утром, еще затемно. Широкопрофильные «Пирелли» легко глотали асфальт, а под капотом «Нивы» уютно урчал двигатель, который я за эти дни уже начал считать почти живым существом.

У деда с бабушкой погостили буквально час. Накануне я им позвонил, поэтому нам было приготовлена большая корзина вкусняшек. Они оба сразу понравились Инне, и она им.

После Гомеля Инна спала до самой Украины. Свернувшись на пассажирском сиденье, она положила голову на свернутую куртку и дышала ровно и негромко, как ребенок после катания с горки. Я время от времени бросал на нее взгляд — спокойная, мягкая, совсем не та, что в операциях с холодным лицом и жестким тоном. Уже не первый раз заметил, что во сне она становилась собой.

Чернигов мы проехали около полудня. Я остановился у старой заправки, чтобы размять ноги. Инна проснулась, как будто по команде — открыла глаза и зевнула, подтянувшись в кресле.

— Где мы? — спросила она, протирая глаза и пытаясь осмотреться.

— Чернигов позади. Сейчас двинем на Прилуки, а там — Кременчуг. Как настроение?

Она потянулась, потерла плечи и хрипловато сказала:

— Как после долгого сна в холодном поезде. Но теперь вроде в норме. А у тебя?

— У меня все хорошо, пока есть кофе и дорога. Залезай обратно, или хочешь пройтись?

— Лучше пройтись. У меня ощущение, что позвоночник решил стать дугой. Пойду разомну кости.

Мы прошли немного вдоль обочины. Осень здесь была теплой, мягкой — листья еще держались на ветках, но все вокруг уже пахло увяданием и каким-то уютом.

— Костя, — вдруг сказала она, глядя куда-то в сторону лесополосы. — А ты вообще когда-нибудь думал остепениться?

— Что ты имеешь в виду? Сидеть в конторе и ждать отпуска раз в год? Или дом с забором, собака, дети?

— Нет. Я про другое. Про внутреннее… ощущение дома. Без тревоги, без ожидания сигнала на выезд. Просто жить.

Я помолчал. Слышно было, как где-то далеко проезжает фура, а на ветру шуршит, еще не слетевшая тополиная листва.

— Иногда думаю. Особенно ночью. Или когда все хорошо — на час, на два. Но, знаешь… каждый раз, как только становится слишком спокойно, я начинаю чувствовать, что это не про меня. Как будто внутри — пружина. И если она не сжата, если не чувствую давление — начинаю разваливаться.

— Тебе нравится быть в постоянном напряжении?

— Нет. Но мне это состояние более привычно. И, что хуже всего,