И повсюду космос. Избранные стихотворения и поэмы - Виктор Александрович Соснора

А я тебя зову,

аук! – а отклик – дождиком в золу.

Так штиль безлунья вопрошает шторм.

Так вопрошает муравей зарю…

И что?

Что солнце – светоносец и свирель,

что море – серебро или сирень,

что небо – не божественно ничуть,

что ты – лишь ты, а я зову «своей»

ничью?

О мания метафор! В леденцах

златых песок. Матрешечный наряд

хвои. А в небе твоего лица

не отыскать, – коварство и… ноябрь.

8

Но я

жду вечера, и вечер – вот уже.

Вишневый воздух в птицах виражей.

Мир морю! На луне лицо нуля.

Опять окно в дыханье витражей.

Листок

в своих бумажных лепестках белел,

он в буквах был и на столе болел.

Хозяин – я с бессмысленным лицом

читал чертеж. Хозяин был без дел.

Листок любил хозяина. Часы,

отчаянно тиктакая (о чем?),

произносили буквы, как чтецы.

Я лишь стенографировал отчет.

9

О чем?

Что львице лай, а слава соловью,

что я свечой меж скалами стою,

что лик любви на буквы обречен?..

Не возвратить мне молодость свою.

Уста

любви я лишь бумаге даровал.

Оброк любви лишь буквами давал.

В твоей я не был, а в своей устал.

Так вечер охладили дерева.

Так сердце спит. Так я себя травлю.

Так в бездне зла в святилища не верь.

Мсти, жено, мне за молодость твою,

за безвозвратность без меня! Но ведь

10

навет?..

Но ты – не ревность. Потому терпеть

и нам ноябрь. И нянчиться в тепле

с балтийской болью (или бьется нерв?).

Мсти, жено, мне, что ты со мной теперь.

Что здесь

под хор хвои сквозит стекла металл,

влюбленных волн в потемках маета,

и мы – не мы! Созвездия чудес!

Шалит волна или шумит мечта?

Мечта машинописи! Купола

романтики! Конь красный! С арфой бард!

Но вот луна распустит два крыла,

а на лице ее – бельмо баллад!

11

Была

ты только текстом сновиденья. Явь

живую ждать? И жду. И снова я

тебя творю, – о святость, как бедлам,

о ясность, как проклятье или яд!

Одна

в беспутности своей без пут, как брызг

бряцанье! Донжуановский карниз!

Твое лицо кто сколько обнимал,

чтоб обменять свободу на каприз?

Я – обменял. Притворствуя и злясь,

ты – жизнь желаний! Старшею судьбой

ты ставшая! Святыня или связь?

Ты отомстила мне за все – собой!

12

Собор,

по камушку разобранный! Орган,

по трубочке растасканный! Орда,

по косточке разъятая! Свобод

не светит. На лице моем аркан.

И конь

несется в ночь, мерцает красный глаз.

Теперь меня копытом втопчет в грязь.

Так в жизни – жизнь и никаких икон,

отравленная, как светильный газ!

Что ж. Я готов. Я говорю: прощай,

жизнь обезжизненная, так сказать.

И здравствуй, жизнь желаний! Получай

в избытке долю солнца и свинца.

13

Связать

цезурой сердце, обессмертить дух

строфой, зарифмовать дыханье двух,

метафорами молодость спасать?

Но это – аллегория, мой друг!

Ныряй

вот в эту ночь, в мир молний и морей,

в сон осени и дрожь души моей.

Необратима ты! И наш ноябрь

мучительней сонетов и мудрей.

Да будет так. Писатель пишет стих.

Читатель чтит писателя. А нам

в отместку ли за двуединство сих

ночь у окаменелого окна?

14

Она

не очень-то черна… «Мы – чур не мы!»

не бойся! Мы как мы. И чародей,

тот, сотворивший Небо-Океан

для нас, – не даждь очнуться в черноте!

Даждь нам

луну с крылами, древо на камнях,

забрала сна, клич красного коня,

мечи мороза, зеркала дождя,

вращающие волны, как меня!

И – утро!.. Звезды утра – как закат.

Деревьев дрожь. Я рифмой тороплю

последний лист предснежный (листопад!).

Я знаю, что не возвратить твою.

15

Я знаю – что! И, в прошлое тропу

не трогая, возмездия теплу

не требуя, а в будущем… (но рай

не тратится!). Так я тебя таю.

Ноябрь

нарвал

и лавров, и в цикуту опустил,

«Цепь сердцу!» – сам себя оповестил.

Но цепи все расцеплены. Но яд

бездействует, – я осень освятил!

Сверкай же, сердце! Принимай конец

добра, как дар. Зло в сердце замоля,

да будем мы в труде, как ты, венец

сонетов, – и тверды, как ты, Земля!

Традиционное

Я буду жить, как нотный знак в веках.

Вне каст, вне башен и не в словесах.

Как кровь луны, творящая капель.

Не трель, не Лель, не хмель, не цель… не Кремль.

Мечтой медведя, вылетом коня,

еж-иглами ли, ястребом без «ять»…

Ни Святополком (бешенством!) меня,

ни А. М. Курбским (беженцем!) – не взять!

Люблю зверей и не люблю людей.

Не соплеменник им я, не собрат,

не сотрапезник, – пью за звезды змей,

или за Нидерландский вал собак!

На дубе древа ворон на беду

вам волхвовал крылом шестым, что – ложь,

что – раб, что – рвань, что – рано на бегу