Ради любви и чести (ЛП) - Хедланд Джоди

втягивать его в жалкое существование, в эту жизнь, где придется бояться

подозрений в любой момент. Кто-нибудь обязательно опять выдвинет

обвинение, и это только вопрос времени. В следующий раз я, возможно, не

смогу уйти от сожжения. В следующий раз, возможно, не найдется рыцаря на

коне, который приедет освободить меня. В следующий раз обвинители могут

преследовать и моих близких.

Больше не испытывая голода, я отодвинула нетронутую еду и начала

подниматься из-за стола. Леди Элейн прервала разговор и посмотрела на

меня. Ее взгляд неизменно возвращался к моей руке, к моим перчаткам. И

каждый раз я замечала тот же самый взгляд отвращения, который стоял в

глазах Беннета. Все знают, что скрывается под ними. Не понимаю, зачем мне

надевать перчатки. Куда подевались все мои смелые мысли о том, чтобы

принять и полюбить себя? Находясь в той ужасной клетке, я думала более

оптимистично. Но теперь, столкнувшись с реальными людьми, которые

отвергали меня, было гораздо труднее принять и полюбить себя такой, какая

я есть.

Я кивнула сначала леди Элейн, а потом леди Виндзор. Мне пора было

покинуть Мейдстоун и освободить Беннета из этой ловушки, в которую я

втянула его.

На следующее утро бабушка была против отъезда, но я сказала ей, что

уезжаю с ней или без нее. Предупреждать заранее ее о своем отъезде я не

стала, опасаясь, что она найдет способ задержаться. Во мне все еще жили

подозрения в том, что она способствовала срыву нашего отъезда перед

осадой, и я решила, что на этот раз не дам ей возможности вмешаться.

По правде говоря, я никому не рассказывала о своих планах, пока не

приказала подать экипаж и погрузить в него вещи. Я не видела Беннета с тех

пор, как покинула его кабинет накануне. Но видела, как слуги и писцы

сновали туда-сюда по его библиотеке, унося стопки книг в его комнату.

Будет лучше, если я уеду, не попрощавшись с ним. Оставался риск, что

он попытается изменить мое решение. Скорее всего, я взгляну на его

красивое лицо, обаятельную улыбку и паду к его ногам. Мне становилось все

труднее сопротивляться его обаянию, буду ли я когда-нибудь в состоянии

сопротивляться ему.

Так что, не теряя времени даром, я выехала из ворот Мейдстоуна, прощаясь с крепостью, которая была моим домом весь последний месяц. С

каждым ударом колес на сердце у меня становилось все тяжелее. Я

влюбилась в Беннета, и теперь расставание с ним было одной из самых

болезненных вещей, которые мне когда-либо приходилось испытывать. Я все

время твердила себе, что это в его же интересах, но закрадывались сомнения, и я не могла удержаться от мысли, что поступаю неправильно.

Серебряная клетка Стефана стояла рядом, между мной и горничной.

Бабушка сидела на мягкой скамье напротив меня, сжав губы еще плотнее.

Она не хотела уезжать и отказывалась встать со стула даже тогда, когда я

сказала ей «до свидания». Но когда моя служанка сообщила ей, что я уже

погрузила багаж и села в экипаж, готовый тронуться в путь, она поняла, что

мои угрозы были не пустыми.

– Не смотри так кисло, бабушка, – сказала я. – В целом наша поездка

имела беспрецедентный успех, не так ли? Да, я не получила того, что хотела.

И ты не получила для меня мужа, которого хотела. Но у нас было

восхитительное приключение, не так ли?

– Я не нуждалась в приключениях, – возразила она. – Это последнее, что нужно женщине моего возраста.

– Как знать? – Воскликнула я. – Приключения делают нас молодыми и

живыми.

– Я вполне довольна своей старостью.

– Я думала, ты будешь рада уехать, тем более что ты очень сердита на

сэра Беннета за то, что он позволил схватить меня и посадить в клетку.

Лилиан рассказала мне, как ты спустилась в покои Беннета и грозилась

запихнуть его в клетку Стефана в качестве выкупа. И скорее всего так бы и

произошло, если бы Олдрик не связал его и не спрятал в подвале.

Бабушка фыркнула неподобающе леди.

– Я подозреваю, что Олдрик делал все возможное, чтобы ты не убила

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Беннета.

– Я бы его не убила, – сказала бабушка. – Но я бы непременно

разделала его на филе и поджарила на ужин.

– С каких это пор ты стала людоедкой?

– О, я бы не стала его есть. – Бабушка вздернула подбородок и

фыркнула. – Нет, я хотела скормить его собакам.

Я улыбнулась:

– Ну, бабушка, не отрицай – ты обожаешь Беннета.

– Его вполне можно терпеть.

– Только терпеть? – Не поверила я.

Да, полагаю, в нем есть много такого, что может, не нравится. На

самом деле такого было слишком много, чтобы перечислять. Карета

подпрыгнула на колее, и я ухватилась одной рукой за сиденье, а другой за

клетку Стефана. Птица возмущенно защебетала. Наверное, ему не очень-то

нравилось, что его спокойное существование снова нарушили. Но ведь

такова жизнь, не так ли? По крайней мере, в моей жизни всегда

присутствовала изрядная доля шишек.

Бабушка, наконец, посмотрела мне прямо в глаза, и по выражению ее

лица я поняла, что она говорит, так как есть, без прикрас:

– Я не из тех людей, которые обожают этого человека. Например, как

ты. Поэтому я не могу понять, почему ты решила уехать именно в тот

момент, когда он уже влюбился в тебя.

Я подумала смолчать, но она все еще пристально смотрела на меня, и

было понятно, что объяснить причину своего побега мне все же придется. Я

раздраженно выдохнула:

– Прекрасно. Даже если он любит меня, я уехала, чтобы освободить

его. Чтобы он жил своей жизнью. Без осложнений. Чтобы он был свободен от

этого. – И я слегка приподняла руку с пятном.

Всю ночь я перебирала причины отъезда, снова и снова. И, в конце

концов, я неизменно приходила к одному и тому же выводу: было бы лучше

разбить ему сердце сейчас, чем подвергать смертельной опасности до конца

жизни, если он жениться на мне. Он никогда не узнает, как сильно разбито

мое сердце. С каждым поворотом колеса оно все сильнее и сильнее трещало

и отрывался новый кусок от него, так что пустота в груди становилась все

шире, а в груди болело все сильнее.

– Я выбрала его именно потому, что он показался мне человеком, которому будет наплевать на твою кожу.

Мой позвоночник напрягся:

– Что значит, ты выбрала его?

Бабушка посмотрела в окно кареты на проносящийся мимо лес, деревья

которого казались гораздо зеленее и пышнее, чем в первый раз, когда мы

ехали по Мейдстоунской земле. Наступил июнь, и я вспомнила, что до моего

восемнадцатилетия осталось всего несколько дней.

– Я познакомилась с ним несколько лет назад, когда он приехал на

похороны вместе с герцогом Ривенширским. Он мне нравился. Поэтому

весной, когда я узнала, что он ищет выгодную партию, я решила, что хочу, чтобы ты вышла за него замуж.

Я молчала, переваривая бабушкино признание.

– Ты ошиблась, бабушка, – наконец тихо сказала я. – Сэр Беннет как

раз из тех людей, которых очень волнует красота. Он не только сам является

воплощением красоты, но и ценит ее в других.

– Позволю себе не согласиться. – Бабушка вцепилась в подушку, когда

мы заехали на очередную колею. – Ты права – сэр Беннет ценит красоту. Но

он способен видеть красоту в вещах, которых нет у многих. Иначе откуда у

него такая большая коллекция редких и уникальных артефактов и реликвий, большая часть которых или отколота, или сломана, или обветшала?

Я ахнула, услышав, как она обесценивает коллекцию Беннета.

– Это бесценные сокровища. Каждая царапина или скол делают их еще

более особенными.

– Именно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На этот раз ее слова заставили меня на некоторое время замолчать.

Бабушка была права. Беннет увидел ценность древних произведений