Власть молнии - Тимур Литовченко

Пока они гостили в замке, свободного времени было хоть отбавляй. Пеменхат очень полюбился князю Люжтенскому, и, насколько позволяло ответственное положение правителя, они проводили время вдвоём, в садике для размышлений. Сол стал настоящим кумиром местной ребятни и таскался с мальчишками по окрестностям замка с утра до вечера. Таким образом, Карсидар и Читрадрива могли беспрепятственно заниматься своими тайными делами, не рискуя быть застигнутыми врасплох.

Нельзя сказать, что обучение двигалось без сучка и задоринки. Наибольший прогресс был достигнут в чтении мыслей самого Читрадривы, мысли других людей он не различал, хотя эмоции распознавать научился безошибочно. Поскольку Читрадрива ещё не отказался от нелепейшего предположения насчёт того, что Карсидар наполовину гандзак, то пробовал обучить его своему языку. Однако дальше запоминания отдельных слов Карсидар не продвинулся. А некоторые выражения на анхито, как ни странно, вызывали приступы жуткой головной боли и, по словам Читрадривы, бешеное сопротивление серьги! С хайен-эрец дело обстояло из рук вон плохо, с незаметными перемещениями тоже. И хотя Читрадрива неустанно хвалил его, хотя всё время повторял, что ему не было так легко даже с Шиманом, Карсидар замечал, что он всё чаще недовольно морщит лоб. А к концу их пребывания в замке Читрадрива прямо заявил, что серьга является своеобразным хранителем Карсидара от всех и всех от Карсидара.

Он даже предпринял совершенно варварскую попытку устранить это препятствие, то есть решил попросту снять серьгу. Ой, что тогда было! Из предосторожности Читрадрива усыпил его силой мягкой разновидности хайен-эрец, но Карсидар проснулся. Ещё как проснулся! Он и прежде испытывал боль от этой проклятой штуки, несколько раз даже сознание терял. А тут он так вопил!.. И лишился чувств аж на полчаса. Хорошо ещё, что они додумались предварительно убраться в самую чащу глухого леса, лежащего неподалёку от замка. Так что своими воплями Карсидар только ворон распугал… Хотя за ужином князь вскользь заметил, что, несмотря на дневной час, из леса доносились вопли призрака по имени Закопанный, и это довольно странно. После чего не преминул рассказать очередную местную байку.

Итак, дальнейшие попытки избавиться от серьги пришлось прекратить. По крайней мере до тех пор, пока Читрадрива не измыслит что-нибудь более оригинальное.

Однако главным итогом совместной деятельности Карсидара и Читрадривы, пусть не всегда удачной, стало их заметное сближение. И стоило им выбраться из княжеского замка и направиться в Толстый Бор, как Карсидар допустил ошибку. Он повёл себя как последний идиот, когда решил открыть остальным все достоинства Читрадривы, вмиг позабыв, что всего несколько дней назад сам шарахался от него, как от огня. Настоящая глупость, что и говорить!

Но тогда Карсидар так не думал. Он просто чуть-чуть отстал от отряда, поманил Пеменхата и принялся на все лады расхваливать Читрадриву. При этом, естественно, не говорил ничего конкретного, поскольку не знал, как старик отнесётся к обнаружившимся у него самого способностям, а как обойти в разговоре этот момент, не представлял. Почтенный Пеменхат слушал его вполуха, а потом взорвался потоками брани столь же неожиданно, как его трактир в день осады.

Тут в беседу, принявшую вдруг резкий оборот, мысленно вмешался Читрадрива. После ночного объяснения в замке он предпочитал без особой необходимости не подслушивать мысли Карсидара, но старик уж очень шумел, и Читрадрива решил разобраться, в чём дело. Карсидар получил короткий безапелляционный приказ:

«Немедленно замолчи!»

И надо было бы подчиниться, да только, закончив орать, Пеменхат потребовал:

«Ну-ка объясни, любезнейший, почему это ты защищаешь колдуна?!»

Не мог же Карсидар оставить этот замаскированный вызов без ответа, если сам начал разговор!

А что, собственно, было отвечать? Что он оказался таким же колдуном, как Читрадрива? Что не по злому умыслу, а по незнанию втравил старика и мальчишку невесть во что?.. И Карсидар не нашёл иного выхода, кроме как рассказать Пеменхату, что спасти его выстрелом из арбалета помог колдун-гандзак.

Бедный старина Пем! От неожиданности он потянул уздечку, от чего мул взбрыкнул и едва не сбросил седока. Потом усмирил животное и целый час ехал молча, пресекая на корню любые попытки Карсидара заговорить. А хорошенько обмозговав услышанное, вдруг побледнел, посмотрел на спутника широко раскрытыми глазами и прошептал:

«Слушай, мастер… Ты что… тоже читаешь чужие мысли?.. Ты тоже умеешь колдовать?..»

Читрадрива мысленно выругался:

«Дурак! Видишь, он догадался раньше времени».

Пеменхат же крикнул на мула, догнал остальных, схватил за узду низкорослую лошадку, на которой ехал Сол (подарок князя, которому мальчишка был несказанно рад, ибо после колдовства Читрадривы сидеть в его седле напрочь отказывался), погнал животных быстрым аллюром и не замедлял темпа, пока не удалился от обоих колдунов на расстояние выстрела из лука. Проводник немало подивился такому странному поведению и попросил объяснить, в чём дело, но Карсидар и Читрадрива предпочли отмолчаться.

А старина Пем времени даром не терял и попробовал настроить Сола против Читрадривы и Карсидара. Мальчик боялся гандзака после известных событий, однако, не узнав от Пеменхата ничего нового, ещё больше бояться не стал. А вот про Карсидара старик зря заговорил! Сол был в жутком восторге от мастера ещё со времени их первой встречи в трактире, когда тот полночи рассказывал ему о своих похождениях. И теперь, услышав из уст Пеменхата, что Карсидар тоже колдун, мальчик просто отказался верить этой вздорной лжи. В знак протеста он развернул лошадку и, не обращая ни малейшего внимания на предостерегающие окрики бывшего хозяина, занял место справа от Карсидара. Он продолжал ехать рядом с ним до самой темноты, время от времени презрительно поглядывая на Пеменхата, который по-прежнему держался подальше от них.

Вечером старик попытался объясниться с Карсидаром и осторожно намекнул, что его присутствие в отряде становится, мягко говоря, необязательным. Карсидар понимал, что так оно и есть, что после допущенной им ошибки Пеменхат будет постоянно надоедать нарочито угрюмым видом или наоборот — колкими замечаниями, что он не оставит попыток настроить Сола против «колдовской парочки» и в конце концов может добиться своего. Но вопреки всем этим доводам, продиктованным здравым смыслом, он властным жестом заставил Пеменхата замолчать и сказал коротко:

«Слушай, почтенный, ты согласился идти со мной в Ральярг. Так неужели ты нарушишь слово теперь, когда мы почти у цели?»