Обычный дом - Андрей Бузлаев

парк с озерцом и увидел около этого озера-полумесяца небольшую белокаменную церковь, окаймлённую водой. Или большую? Понимал бы я в них что.

Пройдя через массивные двери, я погрузился в давно забытую атмосферу. Помню, в детстве бабушка каждую зиму водила меня в церковь недалеко от дома на какие-то церковные праздники. Мы набирали святой воды в большие бутылки и я, гордый с собой, тащил тяжеленную стеклотару, сопя в связанный ей маленький шарфик, не разрешая ей забрать у меня тяжёлую ношу.

И всегда в церкви стоял именно Этот аромат. Ладан, наверное, вместе со свечным воском. Приятный.

Какое-то время я просто стоял, вспоминая порядки. Память отозвалась не сразу, но я и не забыл, что и как тут заведено: стянул с головы кепку, перекрестился трижды. Всё, как положено. И с небольшой оглядкой на прочих, чего уж. Всё-таки больше двадцати лет прошло, как я последний раз в церковь заглядывал.

Даже забавно. Никогда не подозревал, что у меня всё-таки возникнет нужда в посещении храмов. Ну, не зря говорят — в падающем самолёте атеистов нет. И мой почти рухнул, альтернатив я совсем не вижу.

Я долго раздумывал, как же мне поступить. В голову лезли самые разные варианты и я не преминул воспользоваться буквально всеми: и десяток свечек купил, поставив их у каждой крупной иконы, и службу какую-то заказал, и записку написал, «за упокой души», перечислив в ней и Александра, и Владимира, и всех прочих причастных. Всех, чьи имена смог узнать за минувшие дни — всех написал.

Ещё и вторую записку сделал зачем-то, «за здравие». И там тоже по всем прошёлся: и на Киру с дочками, и на тестя с тёщей, и на отца с сестрёнкой… даже Ларису вписал! А потом совсем в разнос пошёл — перечислил и Михаила Николаевича, и Антонину Сергеевну, и Елизавету Павловну, и Марину Владимировну с Сергеем, сыном её, и Федьку, который отцу квартиру сдаёт… Ричи — и того отдельно вспомнил! Пришлось правда написать Ричард, но ладно. Я рассудил, что с меня не убудет, а польза… Ну, а вдруг?

Тем не менее, я продолжал бродить внутри церкви до тех пор, пока за её окнами не зарделся ранний закат. Около шести вечера? Надо бы домой идти, да только пока не хочется. Нет ощущения, что я сделал всё необходимое и решил вопрос.

Пришлось заставить себя направиться на выход. Однако в дверях я вновь остановился и, обернувшись к внутренним помещениям, замер, уставившись на лики святых и пытаясь понять, подумать…

В голове не было ни единой мысли, только острое чувство незавершённости.

Не известно, сколько я простоял бы так ещё, но на моё счастье меня приметил местный батюшка. Мужик лет сорока, с тёмной бородой до середины груди и добрым взглядом на круглом лице, он подошёл ко мне и вопрошающе посмотрел мне в глаза, позволяя заговорить первому.

– Здравствуйте, – несмело протянул я, не зная, с чего начать.

– Здравствуй, – кивнул мне священнослужитель. Голос у него оказался зычный, но мягкий. Впрочем, у них у всех такой, по ощущениям. – Помощь требуется, вопрос какой гложет?

– Да, всё так. Вы меня простите, можно я просто честно расскажу о проблеме, а вы… вы только не смейтесь и дураком не считайте. Я прекрасно понимаю, какой это всё бред. Но, коль уж вы — человек верующий, то должны понять…

Я замолчал, собираясь с мыслями и думая, с чего лучше начать.

– Рассказывай, не тушуйся, – подбодрил меня священник.

Он был совершенно спокоен и говорил так мягко, что мне передались его уверенность и спокойствие, я расслабился и начал свой путанный рассказ.

– …и получается, что в моей квартире обитает как минимум призрак этого пожарного, Александра. Я записку «за упокой» на него написал, но как-то не уверен всё равно, что это именно то, что требуется сделать. Не знаю, как объяснить. Мне просто всё ещё неспокойно, я неуверен в душе′. Подскажите, как тут лучше поступить и что сделать?

Священник слушал меня сперва с улыбкой, но по мере того, как я добавлял подробностей и нюансов, как описывал мытарства Киры ночами и прочие ночные события, как расписывал всё, что смог выяснить о событиях и людях, живших и умиравших в моей квартире, он менялся в лице. Я заметил и откровенные сомнения, и терзания, но мало-помалу, с добавлением различных нюансов в мою историю, батюшка вроде бы начинал верить мне. Во всяком случае убедился, что я сам искренне верю в то, что говорю. Хотя и без порыва вызвать психиатрическую бригаду он точно не обошёлся в своих раздумьях на мой счёт.

– А кем работаешь? – зачем-то спросил батюшка. Видимо, ещё оценивает.

Я ответил без утайки.

– Понятно. Молитвы знаешь?

– В интернете найти могу. А помогут?

– Должны, коли веруешь искренне. Сейчас. Иди за мной.

Он приблизился к прилавку, где я совсем недавно составлял свои записочки и, выудив из-под него обычную тетрадь, принялся в ней что-то писать размашистым почерком, на чистой от записей странице в клеточку. Я заглянул ему через плечо, пытаясь разобрать, что же он пишет. Это… Да он для меня молитвы по памяти выписывает!

Закончил он довольно быстро, исписав страницу с обеих сторон. При том почерк у него оказался вполне убористый. Размашисто он вывел только названия, а сами молитвы писал аккуратно и очень разборчиво, в каждой строке.

– По хорошему, надо бы освятить твою квартиру, но коль уж дело такое, да поскорее надо… Разберёшь?

– Да-да, всё понятно.

– Теперь-то душа спокойна?

– Легче точно стало, – честно признался я, складывая вчетверо и пряча заветный листок за пазуху.

– Ещё чем помочь могу?

– А… – я понимал, что уже наглею, но раз уж он сам спросил. – А оберега нет никакого? Ну, на случай, если молитвы не помогут.

Поп огляделся, протянул руку куда-то за один из шкафов и вытянул оттуда… противопожарный, красный топор на длинной ручке.

Что ж, должен признать — такого я точно не ожидал.

Уверен, теперь уже моя реакция легко читалась на лице, как всего несколько минут назад я считывал священнослужителя. Во всяком случае, ему это труда не составило и он мой шок считал на раз!

– Да не тушуйся, бери, – с доброй усмешкой, он продолжал протягивать его мне. – Чем не оберег? И много от кого оберег, много от какой нечисти.

– А вы уверены? –