Основы судебного красноречия (риторика для юристов). Учебное пособие 2-е издание - Ивакина Надежда Николаевна

Рассмотрим фигуры речи, наиболее часто и разнообразно используемые в судебных речах.

Сравнение - фигура речи, основанная на сопоставлении двух явлений, предметов, у которых предполагается наличие общего признака. Сравнения помогают судебным ораторам наиболее ярко представить явления. Н.П. Карабчевский с помощью сравнения показал гибнущий пароход: «Вспомните единогласное показание всех свидетелей, наблюдавших погружение «Владимира». Только по огням и знали, что он еще борется со смертью. Все время на нем вспыхивали огни; это было прерывистое дыхание больного в агонии, оно угасало только вместе с ним». Ф.Н. Плевако употребил развернутое сравнение для выяснения причин преступления: «Но подстрекатели были. Я нашел их и с головой выдаю вашему правосудию: они - подстрекатели, они - зачинщики, они - причина всех причин… Войдите в зверинец, когда настанет час бросать пищу оголодавшим зверям; войдите в детскую, где проснувшиеся дети не видят няни. Там - одновременное рычание, здесь - одновременный плач. Поищите между ними подстрекателя. И он найдется не в отдельном звере, не в старшем или младшем ребенке, а найдете его в голоде или страхе, охватившем всех одновременно».

Сравнение нередко используется рядом с метафорой, как в речи С.А. Андреевского, который путем сравнения оценил показания свидетеля: «…она своим рассказом осветила, как молнией, все, что было в потемках». П.А. Александров применил сравнение для характеристики потерпевшего - генерала Трепова: «Всякое должностное начальствующее лицо представляется мне в виде двуликого Януса…»[63]. Это же сравнение использовано современным государственным обвинителем А.В. Мельниковым для характеристики подсудимой: «Я уже говорил, что подсудимая пытается вызвать вашу жалость, представляя себя жертвой, попавшей под влияние Ромаха. Но абсолютно очевидно, она не жертва. Капустина - это «двуликий Янус» [172. С. 368].

Советский адвокат М.М. Тетельбаум, анализируя обстоятельства дела, употребил для их оценки сравнение: «Мне сплетня представляется черным бородавчатым пауком. Он выползает из зловонного рта сплетника и начинает сплетать, опутывать людей липкой, грязной паутиной… Сплетник расчетлив: обвинение, даже абсолютно необоснованное, честного человека ранит больно, отнимает здоровье, уносит годы жизни. Сплетня как комок грязи, брошенный в человека: комок высохнет и отвалится - пятно остается. Остается для тех, кто любит посудачить…» Может быть использовано и отрицательное сравнение: «Линевич ни по внешнему виду, ни по уму и развитию, в чем вы, присяжные заседатели, могли лично убедиться, далеко не представляется нам таким Адонисом, воспитанным дриадами, перед красотой и умом которого, как гласит мифология, не устояла даже богиня красоты Венера» (К.Ф.Х.).

Стилистическая фигура, строящаяся на противопоставлении сравниваемых понятий, называется антитезой. Ф.Н. Плевако употребил ее для характеристики потерпевшего Максименко: «Он пал и уронил, но он умел встать и поднять свою жертву». Великолепную антитезу вы найдете и в его речи по делу рабочих Коншинской фабрики; с ее помощью раскрыты условия и причины, способствовавшие совершению преступления. В его же речи по делу Грузинского антитеза является аргументирующим средством для установления причин преступления: «То, что случилось с ним, беда, которая над ним стряслась, понятны всем нам: он был богат - его ограбили] он был честен - его обесчестили; он любил и был любим - его разлучили с женой и на склоне лет заставили искать ласки случайной знакомой, какой-то Фени; он был мужем - его ложе осквернили; он был отцом - у него силой отнимали детей и в глазах их порочили его…»

Для речей дореволюционных русских юристов были характерны высказывания с частичным отрицанием, в основе которых лежит антитеза: «Я не фразы говорю. Каждое мое слово проверено» (Ф.Н.П.). Или: «Нет, не историю розги хочу я повествовать перед вами, я хочу привести лишь несколько воспоминаний о последних днях ее жизни» (П.А.А.). Или: «Средства к жизни добываются не тяжелым и честным трудом, а тем, что он угождает посетителям» (А.Ф.К.). Или: «…да стыдно будет не Келешам - они не поджигатели, а тем иным поджигателям, которые раздули это дело» (С.А.А.). Этот прием позволяет акцентировать внимание суда на втором, противопоставляемом явлении.

Большой экспрессивной силой обладает градация (лат. gradatio - постепенность) - стилистическое средство, состоящее из двух или более единиц, размещенных по возрастающей интенсивности действия или качества. Это позволяет воссоздать события, действия, мысли и чувства в развитии. Благодаря этому происходит нарастание производимого ими впечатления. В речи А.Ф. Кони градация создает характеристику жены Егора Емельянова: Итак, это вот какая личность: тихая, покорная, вялая и скучная, главное - скучная. Н.И. Холев с помощью градации показывает свое отношение к анализируемому обстоятельству дела: Профессор назвал этот факт «странным»; думаю, что его можно назвать только печальным, глубоко прискорбным. Вот как характеризует он аргументы: «Для судьи в его решении необходимы веские факты, твердые, бесспорные. Красноярский прокурор использовал градацию для оценки действий подсудимого, для характеристики самого подсудимого: «Он похитил не только магнитофон / стоимостью 80рублей / но и фотоаппарат стоимостью 30рублей /украл женские колготки / стоимостью 5рублей / прихватил даже / детский подарок стоимостью 2 рубля 50 копеек /». В последнем примере отмечена двойная градация: восходящая и нисходящая. В восходящей употреблены глаголы с разной стилевой окраской: официальное слово похитил, межстилевое - украл и разговорное - прихватил. Частица даже усиливает нарастание качества жадности, неразборчивости. Нисходящая градация построена на снижении стоимости украденных вещей. И обе вместе они создают образ человека, который не брезгает ничем, который способен обидеть даже ребенка.

Для выделения и подчеркивая тех или иных явлений, деталей в судебной речи широко употребляется инверсия, - стилистический прием, состоящий в преднамеренной перестановке слов в предложении с целью смыслового или эмоционального выделения их. Это создает экспрессивность речи, помогает эмоциональному воздействию. Убедитесь в этом сами на примерах из речей русских юристов: «Да разве в судах по уставу 20 ноября нас учили «бичевать маленьких для удовольствия больших»? Нет, перед судом все равны, хоть генералиссимус будь» (М.Г.К.). Или: «Многие проходившие в тот день граждане видели двух незнакомых мужчин, которые бесцельно бродили по краю леса. Некоторым они показались подозрительными, например, Панфиловой Марии, но мысль о нападении среди белого дня в довольно оживленном месте казалась маловероятной. Не думали об этом и молодожены Панфиловы, возвращавшиеся по малышкинской дороге домой, в деревню Маевку. А ведь Кондраковы их вначале наметили в качестве жертв» (В.И.Ц). Или: «Угрюм и мрачноват Сергей Тимофеевич. Да и как ему быть другим? Безрадостными были последние, перед встречей с Туркиной, годы его жизни» (Я.С.К.). Или: «Скрывает что-то Шахмурадов, боится каких-то своих темных дел» (И.М.К.). Или: «О неприязненных чувствах ее к зятю шла уже речь. Не по сердцу был теще зять» (Н.И.Х.). Инверсией является и постановка определения после определяемого слова: «Степина годами копила / эти деньги свои трудовые //». Или: «В угаре пьяном затеял драку». Еще пример: «Стоит только представить себя на месте Андреевой, и становится страшно: Андреева наедине с Тищенко, тот вооружен топором, а в соседней комнате лежит окровавленный труп ее брата. Какое-то чудо уберегло Андрееву от насильственной смерти» [172. С. 359].