Извращенная преданность - Кора Рейли

женщины. Когда я был моложе, у меня случались приступы покровительства по отношению к сестрам; до того, как они покинули меня и я стал тем, кем стал сегодня.

Я провел пальцами по ее ребрам, Затем обхватил руками живот. Она вздрогнула.

— Пойдем в дом, тебе холодно.

Она посмотрела на меня с любопытством и надеждой. Не найдя того, что искала, она медленно кивнула и позволила мне провести себя внутрь. Удивление вернулось к ее лицу, когда она осмотрела гостиную. Я провел большую часть своей жизни в роскоши, принимал ее как должное большую часть времени, пока она не была вырвана у меня. Но у нее никогда не было ничего подобного. Я притянул ее к себе, ее соски прижались к моим ребрам.

— Останься со мной на ночь.

Ее глаза расширились, затем она отчаянно тряхнула головой.

— Я же сказала, что не буду спать с тобой.

Не сегодня, но скоро. Леона все еще верила, что сможет ускользнуть от меня, но она была моей.

— Я знаю, — сказал я тихим голосом, затем скользнул руками по ее спине.

Она расслабилась, потом напряглась, словно вспоминая себя.

— Тогда почему? Зачем мне ночевать, если ничего не случится?

Черт, если бы я знал.

— Останься, — повторил я, на этот раз приказывая.

Она посмотрела на меня, испуганная по всем неправильным причинам.

— Хорошо, — выдохнула она, покорная и усталая.

У нее был долгий день. Работать на Арене Роджера было нелегко. Я поднял ее на руки. Она не протестовала, как будто поняла, что битва проиграна. Я понес ее к лестнице. Она прижалась щекой к моей груди и прошептала.

— Пожалуйста, не делай мне больно. Не думаю, что смогу с этим справиться.

Я остановился, поставив ногу на первую ступеньку, и посмотрел на ее янтарные кудри. Не так, люди обычно умоляли меня не причинять им боль, я мог сказать. Было бы проще, если бы это было так. Я не был уверен, что не могу причинить ей боль. Я тащил ее в мир, где то, к чему она стремилась, было еще менее достижимо, чем в безнадежной жизни, к которой она привыкла.

Ее дыхание выровнялось. Неужели она уснула? Ей не следовало этого делать в объятиях такого мужчины, как я. Ее доверие было глупым и совершенно необоснованным. Я поднялся по лестнице и вошел в спальню. Я никогда никого сюда не приводил.

Я положил Леону на кровать, но она не проснулась. Я позволил себе взглянуть на нее. Узкие бедра, округлые груди, едва прикрытые прозрачной тканью лифчика, очертания киски под трусиками.

Я провел рукой по волосам. Женщины должны были быть развлечением им приятным отвлечением. До сих пор Леона не была ни тем, ни другим, но я не мог позволить ей быть кем-то еще. Моя жизнь была посвящена Каморре, моя преданность принадлежала только им. Иначе и быть не могло.

Я разделся и растянулся рядом с Леоной в одних трусах. Я смотрел, как она мирно спит рядом со мной. В моей постели никогда не спала женщина. Я никогда не видел призыва. И я все еще мог думать о многих более интересных вещах, связанных с Леоной, чем сон, но наблюдая за ее мирным выражением лица, я почувствовал спокойствие, которого я не чувствовал долгое время, возможно, никогда.

Я обнял ее за бедра и позволил себе закрыть глаза. Слушая ее ритмичное дыхание, я начал засыпать.

Я проснулся с телом Леоны, свернувшимся калачиком, одной ногой переплетенной с моей, ее дыхание трепетало на моей голой груди. Я никогда не просыпался рядом с женщиной, никогда не возражал против такой физической близости. Близость была зарезервирована для секса, и тогда это был совсем другой вид близости.

Я осторожно высвободился из ее объятий, и она повернулась на спину, одеяло легло ей на бедра. Ее лицо было расслабленным, никаких признаков того, что она собирается проснуться.

Она должна была быть весельем.

Это все, что Римо мог себе позволить.

Веселье.

Я провел большим пальцем по маленькому бугорку, натянутому на лифчике. Губы Леоны приоткрылись, но она не проснулась. Я не был хорошим человеком, ничего близкого к этому, и пришло время перестать вести себя так, каким я мог быть. Браслет, который дала мне Ария, был засунут в ящик для носков, и он останется там.

Я зажал ее сосок между большим и указательным пальцами и начал медленно двигать им взад и вперед, чувствуя, как он твердеет еще больше. Леона переступила с ноги на ногу. Чувствовала ли она это между своих идеальных бедер? Я потянул, и она издала низкий стон. Ее веки затрепетали, затем сонно приоткрылись и нашли меня. Удивление и шок отразились на ее лице.

Я потянул ее за сосок еще раз, и ее губы раскрылись от удивления. Не сводя глаз с ее лица, чтобы она не остановила меня, я наклонился к ее груди, обхватил губами сосок и слегка пососал сквозь ткань. Это остановило любой протест, который она могла иметь в виду. Я смотрел в ее полу прикрытые глаза и сосал сильнее.

Я скользнул пальцем по краю ее лифчика и стянул его вниз, открывая розовый бугорок.

— Фабиано, — неуверенно произнесла она, но я не дал ей времени на дальнейшие слова.

Я провел языком по ее соску, затем отодвинулся, чтобы посмотреть, как Леона сжимает ноги. Она была восхитительна на вкус, как чистый пот и что-то более сладкое.

Я снова опустил свой рот, провел кончиком языка по краю ее соска, затем скользнул к центру и подтолкнул, затем лизнул ее бугорок томными движениями языка. Я втянул маленький розовый сосок в рот, наслаждаясь вкусом и дрожью Леоны. Она снова застонала.

Если игра с ее сиськами заставила ее стать мокрой, я не мог дождаться, чтобы окунуть язык между ее шелковистые складочки.

Я не торопился с ее соском, желая, чтобы она умоляла меня об освобождении.

Она уперлась бедрами в матрас в очевидной нужде, но не сказала слов, которые я хотел услышать. Моя эрекция болезненно терлась о ткань трусов, сводя меня с ума. Покончив с терпением, я провел ладонью по внутренней стороне ее бедра. Ее мышцы напряглись от моего прикосновения, но она не остановила меня.

Я выдержал ее взгляд, когда мои пальцы коснулись изгиба между ее бедром и киской. По-прежнему никаких признаков протеста. Вместо этого она раздвинула ноги немного шире, доверяя своим глазам. Черт возьми, Леона.

Я завладел ее ртом для страстного поцелуя и скользнул пальцами под трусики, по ее мягким складкам.