Заклятие дома с химерами - Эдвард Кэри

— Оно может причинить серьезные разрушения. Равно как и они со всей своей экипировкой. Они не понимают Дом и не любят его.

— Что касается этой Айрмонгер, то я привела ее к тебе, Ольберт. Она гуляла по верхним этажам, и ее каминные решетки не были вычищены.

— Еще одно злодеяние, — послышался низкий голос дворецкого. — Праздношатающаяся Айрмонгер в эти дни и ночи неопределенности. Зачем ты ходила там, где не положено, с какой целью ты там оказалась? Ну же, мой пешеход, куда еще ты ходила? Видела ли ты что-то новое, что-то чудесное? Айрмонгер-парк — чудесное место. Что взволновало тебя, от чего перехватило дыхание? Прошу, поведай мне, я очень хочу это услышать. Не многие хорошо отзываются об этом огромном поместье.

Хотя его голос был настолько низким, что, казалось, высекал слова из камня, он звучал гораздо мягче, чем скрипучий голос домоправительницы, а в его глазах, как мне почудилось, читалась доброта. Он любил это место, и я хотела сказать о нем что-то хорошее. Я хотела, чтобы он остался доволен, хотела добиться его расположения, чтобы было что противопоставить миссис Пиггот.

— Я видела, мистер Старридж, сэр, Комнату щипцов со всеми ее щипцами и ножницами, висящими на стенах. Наверное, их там были сотни.

— Да, о да, это такое острое место! Ногти некоторых пожилых Айрмонгеров немного отвердевают, а у некоторых вырастают такой длины, что начинают закручиваться. У других они становятся острыми как нож, но в Комнате щипцов все равно найдется чем привести их в порядок. Очень хорошо, что еще ты видела?

— Курилку с ее кожаной мебелью.

— Ты была в Смоговой?

— Она пахнет нездешним.

— И в самом деле, пахнет. Пахнет Турцией, Африкой, благовониями из Аравии. Правда. А что еще ты видела?

— Больше всего мне запомнилось огромное помещение с мраморным полом и огромным шкафом, заполненным чудесными сокровищами.

Но это признание не вызвало одобрения.

— Она была в Мраморном зале! Каминная решетка в Мраморном зале! — прогремел дворецкий.

— Я же говорила тебе, что она мне не нравится, — сказала Пиггот. — Какая наглость!

— В Мраморный зал никогда не ступала нога обычной каминной решетки. Тамошние камины чистит лично Бриггс. Обычные решетки не могут туда входить. Это запрещено. Это немыслимо!

— Простите, мистер Старридж, миссис Пиггот, я не хотела…

— Неблагодарная каминная решетка, грязная вороватая маленькая паразитка! — заверещала Пиггот.

— Никогда раньше! Ох, никогда раньше! — вскричал дворецкий. С его широкого лба катился пот. — Ты не принадлежишь этому месту. Ты, ты! В таком месте! От одной этой мысли я чувствую себя подобно осыпающимся древним руинам! Ты запятнала мрамор! Ох, ох, мой фундамент покачнулся, мои контрфорсы наклонились. Все покосилось. Все рушится!

— Крепись, Ольберт. Не сдавайся. Где твое лекарство?

— Третий этаж, — выдохнул он. — Вторая дверь.

Вместо того чтобы выбежать из комнаты, экономка начала искать указанный адрес на самом дворецком. Она залезла во второй карман его жилета и достала оттуда предмет, показавшийся мне небольшим гвоздем. Впрочем, он мог быть и лакричной палочкой. Она положила ее здоровяку в рот, и тот стал ее рассасывать. Казалось, ему становилось лучше с каждой минутой. Экономка вытащила из шкафа фонарь дворецкого и отдала ему. Тот вцепился в фонарь так, словно предмет рождения был самой его жизнью. Пока он рассасывал лекарство и успокаивался, экономка повернулась ко мне.

— Посмотри, что ты наделала, ночная воровка! Бедный дворецкий, посмотри, как ты его огорчила!

— Она — жук-точильщик, — пробормотал тот. — Она вгрызается в мою древесину!

— Мы приютили тебя, дали тебе крышу над головой. Семья любила тебя и заботилась о тебе. Ты была важна для нас. У тебя были кровать, тепло, обязанности, положение. К тебе относились со всей сердечностью. И чем ты отплатила, чем? Ты наплевала на нашу любовь, посмеялась над нашей добротой. Ты растоптала их, ты их полностью уничтожила. Нам омерзительно твое присутствие, нас от него просто тошнит.

— Этот дом, весь этот дом, — подхватил дворецкий, — каждый этаж, каждая комната, каждый шкаф ненавидят тебя.

— Ты — кровавое пятно на простыне, и тебя не вытравить!

— Довольно! — заорала я. Они зашли слишком далеко, и больше я этого терпеть не могла. Я дрожала, меня трясло от страха и в то же время от ярости. Я не собиралась спускать им этого, нет, больше ни минуты! — Вы сказали все, что хотели, и теперь моя очередь. Простите, что я видела ваш драгоценный Мраморный зал. Я извиняюсь, но сейчас с этим уже ничего не поделаешь. Этого не изменить. Поэтому я больше не собираюсь вас выслушивать. Честно говоря, я сыта вами по горло. Отправьте меня обратно в Филчинг. Ну же, давайте, сделайте это сегодня утром. Мне все равно. Хотя, по правде говоря, я буду рада. Я ухожу из этого места, меня от него тошнит! Жаль, что я вообще в нем оказалась!

— Она уходит! — завопила Пиггот.

— Ей жаль, что она вообще здесь оказалась! — прогремел Старридж.

— Да, мне жаль, если хотите знать. Теперь я заберу свои вещи, и вы можете посадить меня на поезд. После этого все будет кончено. Но прежде чем я уйду, мне кое-что нужно.

— Она ставит нам условия! — еще пронзительнее завопила экономка.

— Мне нужна потерявшаяся Айрмонгер, та, из моей спальни. Она может пойти со мной. Да, я возьму ее с собой. Спасибо вам большое.

Разгоряченное лицо Пиггот расплылось в оскале, продемонстрировав ее гнилые зубы.

— О какой Айрмонгер ты говоришь? О ком спрашивать?

— Вам это прекрасно известно. О той, чью кровать унесли, чье белье и личные вещи были сожжены.

— Я с уверенностью могу сказать, что не понимаю, о ком ты говоришь. Что доказывает существование человека, о котором ты говоришь? Где доказательства?

— Она сидела за обедом рядом со мной. Она была моей подругой.

— Подтверждения! Неоспоримые факты! Доказательства!

— У нее было имя.

— А! У нее было имя, неужели? А не может ли этим именем, по чистой случайности, оказаться имя Айрмонгер? — сказала она елейным голосом. Впрочем, последнее слово было произнесено резковато.

— Нет, ее имя было другим, — сказала я. — Ее звали Флоренс Белкомб.

Это сработало. Сработало более чем хорошо. Экономка потеряла дар речи. Она стояла неподвижно, словно чучело. Ее челюсть отвисла, а глаза слишком широко раскрылись. В них застыло дикое выражение. Если не считать того, что она слегка раскачивалась, ее можно было принять за статую. Я подумала, не постигла ли ее участь моих родителей. Теперь пришло время дворецкому прийти на помощь экономке. На ее поясе висел кошелек. Мистер Старридж спешно открыл его, достал оттуда металлический флакон с надписью «ПОЛИРОЛЬ ДЛЯ МЕДИ» и вытащил из него затычку. Он поводил флаконом у женщины под носом, и она начала приходить в себя. Затем дворецкий встал у нее за спиной и начал что-то развязывать. Я подумала, что он раздевает ее или ослабляет завязки, чтобы она могла дышать, но оказалось, что он отвязывает спрятанный под фартуком корсет, ее предмет рождения. Сделав несколько долгих и тяжелых вдохов, экономка с корсетом в руках наконец окончательно пришла в себя и подняла голову. На ее лице было ядовитое выражение.