Охотники за жирафами (Буры 3) - Томас Рид

Впервые за несколько месяцев они видели поля, возделанные белыми, и могли достать продукт питания, называемый хлебом.

Как-то вечером, когда они собирались разбить лагерь неподалеку от жилья какого-то, видимо, зажиточного бура, хозяин пригласил их переночевать у него в доме.

Почти весь день лил сильный, холодный дождь, и, судя по всему, нечего было ждать, что погода к ночи улучшится. Предложение было с удовольствием принято, и путешественники, сидя возле кухонного очага у бура, наслаждались уютом. Эту радость каждый из нас в большей или меньшей степени ощущает, находясь под теплым кровом, когда снаружи дует холодный ветер и льет дождь.

Лошадей и быков отвели в большие загоны. Жирафов привязали в другом месте, отдельно от них, Конго, Черныш и макололо поместились в хижине рядом, вместе с несколькими готтентотами, слугами хозяина-бура.

Хозяин был гостеприимный, веселый малый, он громко благодарил судьбу за то, что она послала нескольких гостей, чтобы развлечь его. Табак у него был самого лучшего качества, и запас "капского виски", местной персиковой водки, был, по-видимому, неистощим.

По его словам, он в молодости был отличным охотником, и для него нет большего удовольствия, чем рассказывать интересные случаи и приключения из своей охотничьей жизни или слушать рассказы других охотников. Наши герои, находил он, страдают одним недостатком: уж очень они мало пьют его хваленого виски.

Он был человек общительный и считал, что нет в жизни ничего лучше, чем, как он выразился, "клюкнуть" в компании с друзьями после долгого дня работы. Он заявил, что терпеть не может пить в одиночестве - нет ничего хуже этого, разве только вид человека, который пьет слишком много в обществе тех, кто отказывается отдать должное его радушию.

Если верить ему, он целый день без устали работал под дождем у себя на ферме. Почему бы ему и не повеселиться, в таком случае? А водка для этого самое подходящее дело. Он рад предоставить своим гостям все лучшее, что есть у него на ферме, и единственное вознаграждение, которого он ждет за свое гостеприимство, - это удовольствие видеть, что они чувствуют себя у него как дома.

Бур твердо решил напоить своих гостей допьяна, но они этого не замечали. Правда, им казалось, что его гостеприимство заходит слишком далеко - и даже становится назойливым. Но они наблюдали не раз такую навязчивость у людей, которые хотят быть как можно предупредительнее, а так как они это делают совершенно бескорыстно, им это прощают.

Виллем и его друзья хоть и натерпелись всяких лишений во время своих путешествий, не имели привычки злоупотреблять спиртными напитками, и горячие, настойчивые уговоры бура, к которым присоединилась его довольно красивая толстуха-жена, не заставили их изменить своему обыкновению. Бур казался очень огорченным оттого, что не умеет занять своих молодых гостей.

Однако наши охотники провели этот длинный вечер очень приятно, греясь у очага бура, хоть он и уверял, что они скучают.

Ужин, который им подали, оказался очень хорош. Здесь все было хорошо, если не считать кое-каких охотничьих рассказов бура. Хозяину так редко выпадало счастье принимать у себя гостей, что с их стороны было бы неблагодарностью лишить его этой радости, и, уступая его просьбам, они засиделись до поздней ночи.

За столом хозяин мимоходом завел разговор, не очень-то приятный для наших охотников. Осушив несколько стаканов виски, бур сказал:

- Мне очень шаль, что деньги за двух жирафов получите вы. Мои два брата и брат моей жены на этом проиграют. Мне их очень шаль, сами понимаете.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что с полгода назад два брата хозяина вместе с братом его супруги отправились на север охотиться. Они хотели добыть двух молодых жирафов, за которых была обещана награда в пятьсот фунтов стерлингов. Они собирались в страну баквейнов и взяли с собой слугу из того же племени. Они должны были вернуться еще месяц назад, и, хотя от них нет вестей, в любую минуту они могут быть здесь.

Вполне естественно, что бур предпочел бы, чтобы награду получили его родичи, а не чужие, люди, и то, что он так откровенно это высказал, говорило в его пользу. Гости приписали эту откровенность честности и прямоте его характера, к тому же водка развязала ему язык.

Только когда старые голландские часы в уголке кухни пробили два, молодым людям, ссылавшимся на усталость после долгого пути, разрешили отправиться на покой.

Их проводили в большую комнату, где для каждого была приготовлена удобная, мягкая постель. Утомительному путешествию, казалось, настал конец; они добрались уже до мест, где люди спят в постели, а не на жесткой земле и звезды не светят им прямо в лицо.

Глава LXIV

ЗАБРЕЛИ КУДА-НИБУДЬ ИЛИ УКРАДЕНЫ

Лишь в десять часов утра Ганс проснулся и разбудил своих спутников.

- Стыд какой! - воскликнул Виллем, торопливо одеваясь. - Мы слишком много выпили и заспались!

- Heт, - сказал Ганс, не упускавший случая показать, какой он философ. Скорее, мы должны гордиться тем, что, хоть выпили немного, водка на нас так сильно подействовала: это доказывает, что мы не привыкли к употреблению спиртных напитков, и надо, чтобы мы и впредь могли гордиться этим качеством.

Вскоре путешественники были опять в обществе хозяина и хозяйки, которые ждали, чтобы гости отдали должное роскошному, обильному завтраку, и все, кроме Виллема, сели за стол. Виллем не получил бы никакого удовольствия от еды, не взглянув раньше на свое сокровище, к которому проявлял куда больший интерес, чем его спутники, и не соглашался сесть за завтрак, пока не навестит своих милых жирафов.

Выйдя из дому, он направился туда, где под навесами были размещены на ночь слуги-туземцы и животные. В хижине, в которой он вечером оставил своих темнокожих спутников, он увидел грустную картину, доказывавшую, какое зло приносит неумеренное потребление спиртных напитков. Четверо макололо катались по полу и так тяжко стонали, словно находились при последнем издыхании. А тяжелое дыхание Черныша и Конго, больше привыкших к алкоголю, говорило о том, что они после ночной попойки крепко спят.

Виллем пинками быстро привел их в чувство; однако даже этот грубый способ не оказал никакого действия ни на одного из четверых макололо.

Конго вскочил, обхватил голову руками, словно стараясь удержать ее на плечах, и, пошатываясь, вышел вон. Виллем, убедившись, что в течение еще нескольких часов никакими силами нельзя будет заставить макололо ехать дальше, последовал за ним.

Подойдя к загону, где были привязаны жирафы, Виллем не на шутку встревожился - он увидел, как неузнаваемо исказилось лицо Конго.

Глаза кафра, казалось, готовы были выскочить из орбит. Лицо его ужасающе вытянулось - изумление и ужас, отразившиеся на нем, могли испугать кого угодно.

Виллему не требовалось объяснений. Достаточно было одного взгляда.

Жирафы исчезли!

Черныш и Конго обещали поочередно стеречь их, но, опьянев, пренебрегли своими обязанностями.

Виллем не проронил ни слова упрека. Надежда, страх и горе на минуту лишили его дара речи.

У него возникла смутная надежда, что кто-нибудь из слуг здешнего хозяина отвел жирафов в другое, быть может, более надежное место поблизости.

Эту надежду вытеснил страх, что их украли или что им удалось вырваться на свободу и теперь их уже не вернуть.

Охваченный горем и отчаянием, Виллем оказался все же достаточно рассудительным, чтобы даже в эти первые минуты винить в происшедшем самого себя. Он был так же беспечен, как эти два насмерть перепуганных человека, стоявших сейчас перед ним.

Разве можно было всецело предоставить заботу о том, чем он так дорожил, другим! Соблазнившись несколькими часами уюта и тепла, от которых он за последнее время отвык, он не потрудился присмотреть за своей драгоценной добычей, ради которой было потрачено столько усилий и времени! Почему он не прожил еще несколько дней так, как жил столько месяцев, - в мыслях и заботах о главном? Почему он не был настороже? Тогда все было бы хорошо.

Пять минут поисков между хижинами и загонами убедили Виллема, что жирафы действительно исчезли.

Найти их надо было во что бы то ни стало. Велев Чернышу и Конго дознаться, по возможности, о том, когда и как пропали жирафы, охотник в отчаянии вернулся в дом, чтобы сообщить своим спутникам о постигшем их всех несчастье.

Эта весть лишила их всякого аппетита. Великолепному завтраку, приготовленному супругой бура и ее темнокожими служанками, грозило остаться нетронутым. Все вскочили с места и кинулись к загону, где оставили жирафов на ночь.

Гостеприимный бур выразил глубокое сочувствие их несчастью и заявил, что готов целый месяц, если понадобится, вместе со всеми своими слугами искать пропавших жирафов.

- Вот что происходит, когда слишком напьются, - сказал он. - Я не пошалел водки моим людям, и они перепились; но больше они этого не сделают. Вылью теперь всю водку и никогда не стану покупать.