Крылья - Элина Градова

— Как ты смел, тронуть ребёнка?! — исходит баба праведным, как ей кажется, гневом. Я встаю стеной, только попробуй! В это время, чуть ли не бегом, поднимается та самая компания, от которой Серж спас малыша и оттесняет полоумную бабу в сторону, предъявляя совершенно оправданные требования,

— Ты, почто его одного оставила?

— Мать ещё!

— Отбирать у таких надо!

— Да она подшофе!

Над Сержем уже колдует медсестра,

— Голова не кружится? Не тошнит? — воркует ласково.

— Всё в порядке, я в норме, — отвечает он, поднимаясь на ноги.

— Пойдёмте, всё-таки, в медпункт.

Он отказывается, но я настаиваю, хотя рану и заклеили, надо пару швов наложить.

— Ватрушку я заберу, — подтверждает перепуганный смотритель, протягивая потерянную шапку, — идите в медпункт, и… спасибо Вам огромное!

— Не за, что, — отмахивается мой герой.

В медпункте специальным медицинским степлером ему накладывают две скобы на разошедшуюся рану, но полагаю, что шрам, всё-таки, на память останется,

— Ерунда, красоту этим не испортишь, — шутит Серж.

— И то, правда, — поддакивает медичка, наклеивая пластырь, — боевые шрамы лишь украшают настоящего мужчину!

Я горжусь: сегодня этот мужчина мой!..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С активными видами отдыха мы, похоже, завязали. Серж спокоен, как скала, размышляет, куда бы податься ещё,

— Может в сауну?

— Нормально! У тебя бровь рассечена, может, сотрясение! А ты в сауну собрался париться! — негодую.

— Да нормально всё, Ксень! Только вскользь зацепили, я в порядке.

Ну, что тут скажешь, заходим в домик, переодеваемся. У меня на такой случай тёплый спортивный костюм на флисе, нежно-оливковый, новый лежал, всё повода обновить не было, сейчас, самое оно. Набрасываю куртку, топаем в сауну. Тут варианты на выбор:

— Мальчики налево, девочки — направо, по центру несколько индивидуальных кабин для семейных, — проводит экскурсию банщик. Серж вопросительно взглядывает на меня, считывает всё верно,

— Налево и направо, встретимся на выходе в баре.

Я киваю, банщик разочарован.

Парилка у них офигенная, пар сухой не тяжёлый. Уж, на что я морная, валюсь по любому поводу в обморок, а тут даже наслаждение получила. Напарилась, надраилась до розово-поросячьего, и на выход. Здорово, что с собой ничего тащить не надо: полотенца, тапочки разовые, моющие принадлежности, всё выдали. Поэтому выхожу налегке…

В баре перед вестибюлем сразу замечаю скопление молодых девиц возле эльфа. Он устроился на высоком стуле, одной ногой упирается в перекладину, вторая на полу, потягивает какой-то чаёк из симпатичной чашки и беседует с поклонницами. Штук шесть фанаток обступили его кольцом. Светлые волосы влажными прядями заправлены за уши, из-под джинсовки выглядывает ворот белой хлопковой футболки, вельветки туго обтягивают упругое бедро согнутой в колене ноги. Не иначе позирует? Отвечает непринуждённо, смеётся, обнажая жемчужные зубы, глаза на этот раз отдают тёмно-оливковой зеленью. Бабы тают. Во мне загорается собственнический инстинкт, и я, бесцеремонно раздвигая ахающих поклонниц, восхваляющих подвиг моего героя на горе, подхожу к нему вплотную,

— С, лёгким паром, дорогой, — нежно целую в щёку, заботливо ощупываю пластырь на брови, держится, как ни странно. Ловлю недоумённый оливково-изумрудный взгляд ровно одно мгновение, выражение его лица меняется моментально, приходит осознание, а за ним, темнеющие глаза высекают искру хулиганства. Он обнимает меня за плечи и собственническим движением притягивает к себе, затем целует в висок и шепчет с возбуждающей хрипотцой, вроде бы мне, но чтобы было слышно всем,

— С, лёгким паром, любимая! Я уже соскучился! Всё-таки, надо было брать кабину на двоих… — теперь мой черёд изумляться, но публика следит внимательно, поэтому не выхожу из образа,

— Достаточно того, что у нас постель одна на двоих, — прямо ощущаю, как девицы тяжело сглатывают слюну, но мнимый любовник делает следующий шаг, повергающий меня в трепет,

— Пойдём-ка, испытаем её на прочность, — надеюсь, шутит, но вижу в его взгляде неприкрытое желание, лишь слегка завуалированное лёгкой усмешкой… и все видят!

— Что ж, идём, — улыбаюсь, стараясь говорить уверенно. Главное, отвязаться от зрителей, а там, поглядим.

Пока парились, на улице уже стемнело, зажглись фонари, очень романтично. После сауны свежий воздух остужает кожу и нервы, которые лукавый эльф умудрился порядком мне пощекотать. Идём медленно, по освещённой аллейке до нашего домика ходу минут пять от силы, растягиваю их, как могу, болтая обо всякой ерунде, не торопит, всё-то он понимает… Вот попробуй тут, Галина Михайловна, контролировать ситуацию и быть главной? Всякий раз будешь чувствовать, что тебе в лучшем случае дают фору, подыгрывая в поддавки, а на самом деле, ведут партию. С ним в жизни, как в танце, главной не будешь, а довериться и отпустить непривычно, страшно!

Наконец, всё-таки, заходим в наше временное жилище, снимаем верхнюю одежду — жарко. Ничего не скажешь — уютное гнёздышко, один камин, бросающий красно-жёлтые отблески в темноту, чего стоит, хотя и электрический, но выглядит очень натурально. Серж, заведя руки за голову, стаскивает свою рубашку вместе с футболкой чисто мужским движением и остаётся только в брюках, ботинки вместе с носками валяются в прихожей. Достаёт бутылку вина из бара, надо же, здесь бар есть, а я и не приметила, и пару фужеров на высоких ножках, открывает,

— Будешь? — спрашивает, хотя фужер на меня припас.

— Риторический вопрос, — усмехаюсь немного нервно.

— Тебе точно надо выпить, — соглашается, наливает, подаёт. Сам устраивается по-турецки на толстом ковре возле камина. Я скромно жмусь на диване. Присасываюсь к фужеру и выдуваю залпом, внутри какая-то тонкая струна натягивается до предела, если не сбросить напряжение, опасаюсь, лопнет. Эльф потягивает рубиновую жидкость неспешно, глядит внимательно, в языках неверного пламени глаза из зелёных, становятся практически чёрными, затягивая роковой бездной,

— Поиграем? — предлагает.

— Во что? — напрягаюсь ещё сильнее.

— В, орла и решку, — хмыкает.

— На, что? — нет бы сразу отказаться, но ведусь, как дура, любопытно, всё же.

— На раздевание, — невозмутимо. Как хорошо, что на мне барахла, как листьев на капусте, долго смогу играть. А он…

— А, на тебе и так уже почти ничего, — констатирую.

— Значит, — смеётся, — будет тебе фора, — всё верно, он опять играет со мной в кошки-мышки, — ну,