Любовь и ненависть в наследство - Татьяна Аксинина

Безумно хочется оставить подарок себе, но я упираюсь из последних сил.

– Нет, спасибо. Мне, наверное, некуда будет в них выйти в той жизни, что меня ждет.

– Девочка, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Поверь мне. Иногда жизнь с нами такие круговороты выделывает. А украшения ты еще наденешь, я не сомневаюсь.

***

Все главное было уже сказано. Можно больше не думать, какими словами объясняться. До приезда Гарри я отдыхала и плавала в озере. Поверхность озера серебрилось под ветром, как большая рыба в чешуе. Жаль расставаться с такой красотой.

Разговор с Гарри оказался совсем не тяжелым для меня.

Он вошел, поздоровался и встал в выжидательную позу с самым постным видом. Но, приняв кольцо и из моих рук и выслушав сбивчивое извинение из моих уст, Гарри неожиданно расхохотался.

– Ну, ты даешь, Полинка! Какие грандиозные планы расстроила! И не побоялась?

– Это вышло случайно, – залепетала я.

– Полина! Я безумно рад, что в ближайшие несколько лет еще побуду холостым. Ни на тебе, ни на Марианне, я, честно говоря, жениться не хотел. Это все предки напридумывали. А я, как порядочный сын, должен был принести в жертву их бизнесу свою свободу. Нельзя же расстраивать маму, у нее больная печень. Слышала бы ты, как она ругалась! Крыла тебя на все корки, и про печень не вспомнила. А я оказался невинной жертвой. Кстати, ты готова подписать бумагу?

– Только после изучения.

– Да, конечно. Я привез нотариуса.

Лощеный парень в пиджачной паре, прогуливавшийся по берегу, зашел в дом. Соглашение о расторжении брачного контракта было составлено четко и понятно. Мы с Гарри расписались в отсутствии претензий. Он улыбнулся.

– Пусть теперь предки поднапрягут мозги в другую сторону. А мне и так хорошо. Так что спасибо тебе огромное, хоть ты и сделала это случайно!

– Пожалуйста! Могу еще пару раз какую-нибудь помолвку расстроить, мне это теперь – раз плюнуть.

Гарри немного замялся, подавая мне вторую папку.

– Здесь есть еще один документ, на всякий случай. Отец просил тебя подумать…

– Это – про землю? Я согласна.

– Согласна?!

– Да. Аристархов вас кинул, я, его дочь, компенсирую, как могу.

– А мать была уверена, что тебя придется уговаривать и запугивать.

«Запугивать меня уже пытались. Маргарита Владиславовна не оригинальна».

– А как Лев Моисеевич?

– Он как раз надеялся, что не придется.

Я дважды перечитываю документ. Это дарственная на землю в пользу Гарри. Нотариус предупреждает, что дарственная не имеет обратной силы. Я подписываю, нотариус удаляется. Я чувствую легкость, почти невесомость.

– Третьей папки не найдется?

– Ты, я вижу, не сильно переживаешь из-за наследства, молодец.

– А что мне расстраиваться? Как пришло, так и ушло. А у меня есть мама, дом и работа.

– Кстати, о доме. Отец велел тебе передать, что, если ты подпишешь дарственную, то можешь забрать себе любые вещи из этого дома.

– Что забрать?

– Мебель, картины, кровать свою, например. Мы все равно будем дом продавать, а новые хозяева обычно меняют обстановку.

– А как я повезу мебель? Она же не поместится в самолет.

– Зачем в самолет? Только укажи, что хочешь взять. Тебе все это отправят по указанному тобой адресу.

Я представила свою огромную кровать в нашей маленькой квартирке. Она-то, пожалуй, поместится, но только впритык, от стенки до стенки, все остальное придется из комнаты выкинуть. Мне стало смешно, и я улыбнулась.

– Нет, я ничего не буду брать, только свою сумку и эти украшения.

– Только свою сумку? Ты серьезно решила подарить нам все тряпки, которые Аристархов тебе покупал?

– Но там есть новые платья, костюм и туфли, которые я даже ни разу не надела. И Маргарита Владиславовна, по-моему, не хотела, чтобы я взяла что-нибудь отсюда.

– Да, а ты откуда знаешь, что говорила мама? Она тебе звонила?

– Нет. В трубку было кое-что слышно.

– А ты не слышала, что отец ей ответил?

– Что?

– «Я старый еврей, а не торговка с Тушинского рынка. Тряпки пусть берет все, я сказал». И заставил меня пару сумок прихватить. Могу помочь складывать.

– Нет, Гарри, я сама управлюсь.

– Кстати, может, сложишь вещички – да и махнем вечером в ресторан отметить наш развод?

Произнося это, Гарри посмотрел весьма игриво. Теперь, когда мы уже не обязаны друг другу нравиться, он, похоже, не прочь завести интрижку на один вечер.

«Да пошел ты, козел!» – подумала я, совершенно в Наташкином стиле, но сказала самым светским тоном:

– Нет, Гарри, спасибо, но я сегодня вечером занята.

Красавчик Гарри, мой бывший жених, иронично пожал плечами:

–Тогда – разрешите откланялся.

После отъезда Гарри совсем стемнело. У нас в Сибири в августе очень холодные вечера, а здесь климат мягче, даже после заката солнца еще долго сохраняется тепло. Поэтому и вода не так быстро остывает. Погулять по берегу – одно удовольствие, но мне сегодня не гулялось. И ничем (и никем) я не была занята, я просто очень устала и остро чувствовала пустоту вокруг. И хотя я больше не боюсь призраков, стало грустно до слез. На всю большую усадьбу остались только я да семья Нины Валентиновны. Надеюсь, Сломинские и новые хозяева их не уволят. Ведь это же удобно: сразу повариха, и сторож-садовник, и охранник-водитель. А я совсем скоро вернусь домой. И этот большой дом у озера никогда не будет моим. Что я испытываю? Неужели облегчение? Пожалуй, да.

Мамочка! Ты, как всегда, была права. Я вспоминаю наш последний разговор с мамой перед моим отъездом сюда.

«У тебя начался отпуск. Кому, какое дело, куда ты поедешь отдыхать? Не обязательно всем рассказывать об отце. И выписываться тебе не обязательно так сразу, вдруг. Съезди, посмотри, а там сама решишь, как тебе поступить. Если тебе не понравится в доме отца, вернешься ко мне. Тебе всегда есть куда вернуться». Кое-что пришлось рассказать нашей соседке, и моему завучу, Валентине Ивановне. Не могла же я поступить, как свинья: перед самым началом учебного года объявить, что я, мол, уезжаю, и ищите, кого хотите, на мое место. Правда, Валентине Ивановне я «пустила пыль в глаза». Я заявила, что хочу устроить свою личную жизнь. Вдруг, у меня получится, тогда я не вернусь. Она осмотрела меня критическим взглядом, пожала плечами, и сказала со вздохом: «Ну, что ж, попробуй, попытка – не пытка. Не беспокойся, я никому ничего не расскажу. Всем хочется счастья. Но ты меня предупреди заранее о своих планах».

Валентина Ивановна, как в воду смотрела, она знала, что у меня ничего не