Мертвый Шторм. Зарождение - Ракс Смирнов

— Ах да, простите! Пойдемте, — он указал рукой, и они направились прямо по коридору в сторону выхода. — Да, я думаю, наш диалог пошел бы намного проще, если бы я объяснил все с самого начала. Федерация — сильнейшее объединение в метро. Можно сказать, главное правительство, которое прямо или косвенно управляет каждым сторонним объединением. Счастье, что вы попали к нам, а не к, например, Цикадам, местным бандитам, с которыми вы успели столкнуться по прибытии.

— Это те байкеры, у которых я забрал мотоцикл?

— Именно.

— Ну они хотя бы меня не калечили.

— Ох, поверьте, вам просто повезло. Эти изверги творят настоящие ужасы! Изнасилования, убийства, грабежи! Будет возможность, почитайте наши газеты, там много об их деятельности можно узнать!

— Послушал уже ваше радио… весь месяц слушал.

— Ну вот видите. Так что, считайте, вы билет в лотерею выиграли! А за инцидент с нашей машиной я от лица Федерации приношу искренние извинения. Это была обычная случайность.

— То есть, вы не пытались никого остановить?

— Пытались, но наши ребята потеряли ваш мотоцикл из виду почти с самого начала. А патрульная машина, с которой вы столкнулись, просто спешила на подмогу, но так получилось, что ваши пути неудачно пересеклись.

Они тем временем прошли коридор до конца и оказались около стеклянных дверей, за которыми виднелись эскалаторы вниз, на станцию. И Смолов уже отсюда заметил, что эти эскалаторы работали!

— В вашем мире все совсем иначе, — произнес Павел. — У вас столько света, столько технологий.

— У Федерации очень много ресурсов. Нам в наследство достался атомный реактор, так что вам еще предстоит поудивляться. Проходите.

Он что-то проговорил в нагрудную рацию и открыл дверь. Тут же по эскалаторам наверх поднялась пара бойцов в крутой футуристичной форме, точно такой же, как у тех постовых у Кремля.

— Не переживайте, — ответил на немой вопрос Макаров, — это для безопасности.

Оставалось только понять, для чьей. Впрочем, не убили — уже хорошо. Хотя все равно складывалось впечатление, что ведут под конвоем.

Они уже спускались на станцию, когда Павел вдруг переварил слова про реактор:

— Только мне слабо верится, что в городе до Катастрофы был атомный реактор в резерве.

— Как вы сказали?

— Что? Атомный реактор?

— Нет-нет, вот как вы назвали тот день, Катастрофа?

— Ну да. Вы называете как-то иначе?

— Да. Мы называем этот день Днем Поражения. Потому что катастрофа — это не зависящие от людей причины. Цунами, землетрясения — это катастрофа. А город был поражен ядерным ударом.

Макаров специально увел тему от вопроса про реактор, и Павел это понял. Хотя, казалось бы, это не должно быть секретом, если он сам об этом заговорил.

Когда они спустились на платформу, то вопросов появилось еще больше. Здесь не было кривых хибар или палаток, которые Павел привык видеть в метро. Более того, станция в принципе выглядела, наверное, даже лучше, чем в мирное время.

Платформу оставили свободной, превратив в некое подобие прогулочной площади. Центральный ряд колонн ровно посередине украсили клумбами с большими растениями так, что они стали походить на деревья. С правой стороны, вместо путей, выстроился двухэтажный ряд строительных вагончиков с прекрасной внешней отделкой (и как они это все сюда затащили?). На первом этаже расположились общественные заведения, а на втором, по всей видимости, жилые квартиры.

Несмотря на ранний час, сейчас тут было довольно много людей, а по количеству украшений и музыкальному сопровождению Павел понял, что к объявленному по радио празднику действительно готовились с размахом.

Павел смотрел на все это великолепие, как вдруг, когда казалось, что удивить больше нечем, на свободных путях слева из туннеля выехал настоящий поезд метрополитена! Правда, состав был немного короче, чем в прошлом, всего один вагон, но, когда ты видишь, как огромная стальная туша, которая чаще все всего стоит ржавой и разобранной, перемещается по путям своими силами — это поражает.

— Это просто офигеть! — удивился Павел. — Откуда у вас все это? Откуда у вас столько электричества и технологий? Всего за двадцать лет вы ушли вперед будто лет на сто!

— Один ответ: правильное правительство, состоящее из настоящих руководителей, а не из проходимцев!

— Невероятно! Это просто невероятно! Это же утопия какая-то!

— Все так. Это вы еще не видели «Кремлевскую». Сейчас она особенно красивая!

— Кстати, что за День Единства Федерации?

— Как же… 12 июня.

— Ого, вы отмечаете довоенные праздники? Только он вроде раньше по-другому назывался.

— Не совсем. Просто удачное совпадение. 12 июня была подписана декларация о единстве трех станций: «Кремлевской», «Площади Тукая» и «Суконной слободы», — в момент упоминания Макаровым «Слободы» Павел вспомнил, что ему следовало начать поиски жены Николая как раз со станции с таким же названием, — а ровно через год был подписан второй документ, утверждающий вхождение Лесничества как автономной республики в состав Федерации. Таким образом, были присоединены «Аметьево», «Горки» и «Проспект Победы». В общем, это большой национальный праздник, а в этом году еще и красивое число, пятнадцать лет. Так что у нас к обеду еще международный форум намечается, поэтому ваш визит на нем будет весьма кстати. Мы в прямом смысле считали часы и надеялись, что вы придете в себя!

Они дошли до двери с красивой золотой вывеской «Полиция». Помещение участка занимало сразу четыре вагончика, два нижних и два верхних.

— Мы пришли, — сказал Макаров. — Сейчас мы закончим со всеми формальностями и у вас будет возможность прогуляться.

— Вы как-то подозрительно дружелюбны и вежливы, — Павлу все равно не нравилась вся эта показуха. — Это точно «формальности»?

— Послушайте. Если бы мы хотели вас скрутить и затащить в камеру, нам бы не составило это никакого труда, — он указал головой на двух сопровождающих амбалов в стильной боевой броне, — уж поверьте.