Безудержная любовь (ЛП) - Харлоу Мелани

На следующее утро я проснулся от множества сообщений от Ксандера.

Чувак. Лесопильный склад. Сегодня.

Я буду у тебя дома в четыре. Мы можем поехать вместе.

Никаких отговорок. ТЫ ПРОИГРАЛ.

Должно быть, мой стон разбудил Веронику, потому что она повернулась на бок и посмотрела на меня. ― В чем дело?

― Мой брат просит меня пораньше закончить работу и отвезти его на склад лесоматериалов за дровами для бара.

― А ты не можешь?

Я выдохнул и почесал живот. ― Мне не нравится оставлять отца одного на работе.

― Хм, ― она прижалась ближе. ― Что, если я приглашу твоего отца пойти со мной на фермерский рынок сегодня днем?

― А ты бы пошла?

― Конечно! Я была бы рада его компании. Но согласится ли он?

― Думаю, он согласится, ― я на секунду задумался. ― Может ты подойдешь и спросишь его лично? Не думаю, что он смог бы тебе отказать.

― Каков отец, таков и сын, ― она хихикнула, быстро поцеловала меня в грудь и спрыгнула с кровати. ― Я собираюсь позаниматься, а потом приведу себя в порядок и заскочу на место работы. Можешь прислать мне адрес?

― Да, ― я смотрел, как она одевается, и мне хотелось затащить ее обратно в постель.

Я практически слышал, как тикают часы, отсчитывая время, проведенное вместе.

Она появилась во время обеда, когда мы с папой ели сэндвичи в тени на крыльце дома нашего клиента.

― Привет, ― крикнула она, прогуливаясь по подъездной дорожке. ― Как дела?

― Вероника! ― папа, как и ожидалось, был рад ее видеть. Он поднялся на ноги и разгладил рабочую рубашку Two Buckleys на своем внушительном животе. ― Что ты здесь делаешь? Ты пришла повидаться со мной?

― Вообще-то, да! ― она улыбнулась ему во всей красе своих вишневых губ, а затем одарила меня легкой, загадочной улыбкой. ―Привет, Остин.

― Привет, ― я откусил еще кусочек от своего сэндвича, жалея, что не могу съесть ее на обед. Сколько еще осталось до отхода ко сну?

― Джордж, Норин из библиотекеи рассказала мне о фермерском рынке, и я планирую отправиться туда сегодня днем. Я подумала, может, вам с Ксандером понравятся какие-нибудь свежие продукты?

― Ну, конечно! Разве это не мило с твоей стороны? ― отец засунул большие пальцы под подтяжки. ― Я уже много лет не был на рынке.

― Почему бы тебе не пойти со мной? ― предложила она. ― Я совсем одна, так как дети уехали, и я бы была бы рада компании.

― Я бы с радостью, дорогая, но у меня много работы.

― Давай, пап, — сказал я. ― Мы уже почти закончили. Я закончу.

― Ты уверен?

― Да. И раз уж я заехал за тобой утром, почему бы тебе не поехать с Вероникой сейчас?

― Думаю, я смог бы, ― сказал он. ― Если ты справишься без меня.

― Я в порядке, ― за его спиной я показал Веронике большой палец вверх.

― Ты готов? ― спросила она его.

― Думаю, да, — ответил он, запихивая остатки ланча обратно в свой многоразовый пакет. ― Может быть, если у нас будет время, мы заглянем в парикмахерскую. Во вторник после обеда Гас всегда как следует бреется, и мы посмотрим, нужно ли ему или Ларри что-нибудь на рынке.

Я был на сто процентов уверен, что его мотив зайти в парикмахерскую был скорее в том, что Гас и Ларри увидят его с Вероникой, чем в том, что он предложит купить для них фасоль и кабачки. Пряча улыбку, я помахал им на прощание, когда они направились обратно по подъездной дорожке, а Вероника подняла солнцезащитные очки и подмигнула мне через плечо.

Мое сердце замерло на следующих нескольких ударах.

― И что? ― спросил Ксандер, как только мы выехали на дорогу. Он оставил свой внедорожник у моего дома, чтобы мы могли проделать тридцати мильную поездку на моем грузовике, что означало, что я застряну с ним на следующие полчаса.

― И что?

― Так как у тебя дела с Вероникой?

― Хорошо.

― И это все? Хорошо?

― Да.

― Значит ли это, что все еще в силе?

― Это значит то, что значит.

Он хлопнул меня по плечу. ― Не будь придурком. Как все прошло в Чикаго? Она забрала свои вещи?

― Нет. Но я все-таки дал по морде ее бывшему.

― Мило, ― Ксандер выглядел впечатленным. ― И что теперь?

― Теперь ей нужно купить новую одежду.

― Я имею в виду, что теперь будет с ней? Она останется в Гавани вишневого дерева?

― Только на лето, ― сказал я ему. ― Осенью она вернется в Нью-Йорк, ― сказав это, я понял, как мне ненавистна сама мысль об этом.

― Почему?

― Она скучает по своей жизни там.

― Ты не можешь убедить ее остаться?

Я нахмурился. ― Зачем мне это делать?

― Не знаю. Потому что она тебе нравится?

― Я знаю ее меньше месяца, Ксандер. Мне не следовало бы даже связываться с ней.

― Но это так. Она первая женщина, которая тебя зацепила.

― Мы просто друзья. ― я пожал плечами, желая, чтобы он был не прав. ― Мы хорошо проводим время вместе. Но когда в воскресенье дети вернутся домой, это должно прекратиться.

― Почему?

― Ты серьезно? ― я стрельнул в него взглядом. ― Потому что трахаться с няней — или с кем — то еще ― в присутствии детей ― это ненормально.

― Она тоже так думает?

― Да.

Он покачал головой. ― Я не понимаю.

Конечно, он не понимал. Когда Ксандер видел что-то, что ему хотелось, он всегда добивался этого. ― Послушай, если бы я встретил ее при других обстоятельствах, возможно, пошел бы по этому пути, посмотрел, к чему это приведет, но сейчас между нами все закончится, когда вернутся дети.

Он на мгновение замолчал, и шум шин по шоссе заполнил кабину. Затем он спросил: ― Ты действительно так думаешь?

― Что думаю?

― Что если бы ты встретил Веронику при других обстоятельствах, например, если бы она была просто девушкой, которую ты увидел однажды вечером в «Сломанной спице», ты бы пошел по этому пути? Потому что я в это не верю.

― Почему бы и нет?

― Не знаю. Я просто не понимаю. Почему-то у тебя всегда находится причина, по которой ты в конечном счете не можешь сделать то, что сделало бы тебя счастливым.

Я нахмурился. ― Прямо сейчас я не могу придумать ни одной гребаной причины, чтобы не вышвырнуть тебя из моего грузовика прямо здесь, на шоссе, и это сделало бы меня очень счастливым.

Ксандер выдохнул. ― Неважно. Прости, что я заговорил об этом.

Всю оставшуюся часть поездки я был раздражен, давал короткие, придирчивые ответы, когда Ксандер спрашивал мое мнение о чем-либо на лесоповале, и едва заметно кивал в знак одобрения великолепному дереву, которое он выбрал для бара, хотя я был в восторге от работы с ним.

То, что он сказал, задело за живое.

Конечно, я хотел быть счастливым. Но нельзя же просто так делать все, что хочешь, не думая о последствиях — по крайней мере, я не мог. В тот единственный раз, когда я повел себя эгоистично и беспечно, Санса забеременела от меня.

В то же время мне было невыносимо думать о том, каково это ― не иметь Веронику в своей постели по ночам. Видеть ее обнаженной. Прикасаться к ней, когда захочу. Я чувствовал себя ребенком, который только что открыл самый лучший рождественский подарок на свете и узнал, что не могу его сохранить.

К тому времени, как мы погрузили дрова в мой грузовик, мое настроение испортилось до такой степени, что Ксандер даже не потрудился заговорить со мной по дороге домой. Мы молча выгрузили дрова, и он быстро поблагодарил меня, прежде чем уйти.

Я закрыл дверь гаража и направился к дому, размышляя, есть ли у меня время на пробежку перед ужином. Я чувствовал, что мне нужно снять напряжение, иначе я вымещу его на Веронике.

Она поняла, что что-то случилось, как только я вошел в кухню, где пахло так вкусно, что у меня заурчало в животе.

― Ой-ой, ― сказала она, вытирая руки кухонным полотенцем. ― В чем дело?